Точка (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
— Но с тебя чая хотя бы на две кружки.
— Травяной подойдет?
— Любой.
— У меня есть, и очень вкусный. Летний сбор. Фрида! — крикнула Ирма в кухню. — Фрида, посмотри чтобы не разварилось. — И обернулась уже к Искину: — Постоишь минуту?
Искин кивнул, звякнул кружками.
— Куда я денусь?
— Я сейчас.
Ирма зашаркала по коридору. Ее пошатывало, худые пальцы правой руки чуть касались стены, выбрав ту ориентиром. Искин не знал ее истории, но догадывался, что в Фольдланде она угодила в один из женских лагерей вроде Момзена или Свиттена. Кинбауэр как-то обмолвился, что рабочий материал из этих лагерей он браковал сразу. Потом уже Шмиц-Эрхаузен наполнили, и обращаться на сторону он перестал.
Как ни зарекался Искин не вспоминать Фольдланд больше, но тот все время вклинивался в мысли, прорастал, как колония юнитов, нацеленная агрессивно атаковать память. Я здесь, мы здесь, Леммер! Или, может быть, Георг? Или Пауль? Или все-таки Конрад?
Искин зажмурился. Приказать что ли своим крошкам осторожно покопаться в мозгах? Чтобы вычистили к Штерншайссеру Шмиц-Эрхаузен, Киле, месяцы истязаний и самого Штерншайссера. Чтобы некто Леммер Искин стал по-настоящему Леммером Искиным, остером, без дышащих ему в затылок двойников-дойчев с жутким прошлым. Правда, вряд ли его юниты на такое способны. Ребята, конечно, разносторонние, но…
Он замер, пытаясь ухватить неожиданную мысль.
Так-так-так. Что там говорил Раухер про китайцев? Грязных сделают чистыми. Грязных китайцев — чистыми китайцами. Грязных… И они будут маршировать бок о бок со всеми во славу Асфольда. Ага, но с чего китайцам, тому же дядюшке По и тому же Сюю, вдруг маршировать? Это возможно, если…
— Лем.
Искин открыл глаза. Ирма стояла рядом и протягивала ему бумажный кулек.
— Тебе хватит?
— Да. Извини, задумался, — сказал Искин. — Я навещу тебя на следующей неделе, ты не против? Посмотрю, как ты и что.
— Да нет, — пожала худыми плечами Ирма.
— Тогда я побежал.
Он на ходу понюхал переданный чай. Тот даже через бумагу пах свежими, острыми травяными и лиственными нотками. Кажется, там точно был рибес. И гибискус. Потерянную мысль Искин поймал уже в своем номере, глядя на белый пар, рвущийся из чайника.
Чистыми, управляемыми китайцев могут сделать только юниты. Та-дам!
Это простое соображение ударило его словно обухом по голове, и он совершенно механически, в какой-то прострации выключил плитку, засыпал по горсти чая в кружки и так и застыл. Раухер… Раухер не мог сказать ему о китайцах, не обладая неким знанием. Возможно, он в курсе, кто и с какой целью заражает молодежь юнитами, кто вообще оказался способен на такую глупость. Хотя, ей-богу…
— Господин доктор!
Искин очнулся, когда кружку настойчиво потянули у него из пальцев.
— Да, прости, чай, — он улыбнулся Стеф, которая с тревогой, с тонкой морщинкой над переносицей всматривалась ему в лицо.
— Вы больной?
— Нет.
— Но у вас явно что-то с головой.
— Прости, если напугал, — сказал Искин, снимая чайник с плиты. — Это Фольдланд стучится в мою голову.
— А вы часто так? — спросила Стеф.
— Нет. Но бывает.
— Вообще, прикольно. И немного страшно.
Искин налил кипятка в обе кружки. Вернув чайник на плитку, он сел напротив девчонки. Сковородка между ними белела дном.
— Ты все съела?
— Ага.
— Не можешь одолжить мне свой виссер?
Стеф фыркнула, обрызгав чаем стол.
— Откуда он у меня?
— Я помню, утром ты предлагала мне созвониться.
Стеф рассмеялась.
— Я думала, что это у вас виссер есть. Он же под сотню марок стоит!
— А я — богатый…
Гостья вытерла стол ладонью, а ладонь — о юбку.
— Ну, это я так сначала думала. Хотя вот на омнибус у вас деньги есть. И на пирог. Вы не такой уж и бедный.
— И куда бы я тебе звонил?
— В коммуну, конечно!
— Там же Греган.
— Я, когда предлагала, еще не помнила о Грегане. Не это было важно. А потом вспомнила и поняла, что возвращаться туда не буду.
— Знаешь, — сказал Искин, покрутив кружку в пальцах, — все это звучит несколько подозрительно.
— Вовсе нет!
— А я думаю, да.
Искин отхлебнул чай и закусил его пирогом. Стеф смотрела на него, и нижняя губа ее подрагивала от обиды.
— Вы ничего не понимаете!
— Чего не понимаю? — спросил Искин.
— Вы такой… ну, настоящий, отзывчивый, не как ваш друг. Конечно, немного странный. И вылечили меня. Я просто хотела остаться с вами.
— А Греган — выдуманный персонаж?
Стеф мотнула головой.
— Нет. Если он найдет меня, то, наверное, убьет.
— Понятно, — сказал Искин, вздохнув, — с твоим жильем мы что-нибудь придумаем. Я куплю тебе место со спальным мешком в холле. Но только на месяц.
— А здесь я не могу жить?
— Здесь живу я.
— Я буду тихо-тихо, — произнесла Стеф, будто в поиске участия пытаясь накрыть своей ладонью пальцы Искина.
Искин отклонился вместе с кружкой.
— Это не тема для обсуждения.
— Возьмете и выгоните меня, да? Вы же здесь почти не живете. А я порядок наведу, шкаф ваш проветрю, полы помою.
Искин посмотрел в темноту за окном.
— Пожалуйста, — сказала девчонка, привстав. — У вас рубашки неглаженые, а я поглажу.
— У меня нет утюга, — сказал Искин.
— Но у кого-то же есть?
Искин отставил кружку.
— Ты понимаешь, что ставишь меня в совершенно дурацкое положение? — спросил он.
— Чем?
— Своим присутствием!
— Вы что, меня боитесь? — удивилась Стеф.
— Нет. Но ты и я — это неприемлемо. Это… — Искин не находил слов. Они клокотали в горле и бились на колкие осколки. — Пойми, тебе нет и шестнадцати. Все станут думать, что мы с тобой… Что я купил тебя.
— Пусть думают, — легкомысленно сказала девчонка. — Как будто другие так не делают.
— Я — не делаю.
— А те же Марк и Славен…
Искин заскрежетал зубами.
— Ты спала с Балем!
— Всего один раз, — парировала Стеф. — И мне не понравилось. Все время хотелось зажать нос от запаха рыбы.
Искин почувствовал, что устал.
— Я не хочу с тобой спорить, — сказал он. — Сегодня, так и быть, ты переночуешь здесь, но завтра тебе придется или согласиться на холл, или искать место себе самой, без меня и моей помощи.
— Хорошо, — покладисто сказала Стеф. — А где я сплю?
— На кровати.
— А вы?
— В шкафу!
— Серьезно?
— Нет. Я постелю на полу. Или пойду к Балю.
Показывая, что разговор окончен, Искин встал, перенес сковородку на тумбочку рядом с плиткой, вывалил в нее из коробки остатки пирога, потрогал чайник и долил из него себе в кружку остывшего кипятка. Отхлебнул.
— То есть, вам спать с Балем приятнее, чем со мной? — спросила Стеф.
— Может быть, — сказал Искин.
Девчонка куснула губы.
— Тогда дайте мне полотенце, — протянула руку она.
— Что?
— И мыло. Вы же хотели, чтоб я помылась?
— Хотел.
— И шланг.
— Сейчас.
Присев перед тумбочкой, Искин достал из нее обмылок в закрытой жестяной мыльнице, свернутый в бухту резиновый шланг с притороченной к нему насадкой от садовой лейки, куцую поролоновую мочалку, с кроватной спинки снял полотенце, но, подумав, вернул его на место. Вместо этого из второго отделения шкафа, сдвинув висящий на плечиках старенький поношенный костюм, он извлек простыню и полосатый матрас, а затем, пошарив ладонью на верхней полке, вытянул еще одно полотенце.
— Вы запасливый, — сказала Стеф.
— Не подлизывайся, — Искин свалил матрас с простыней на кровать, а мыльницу, мочалку, шланг и полотенце вручил девчонке. — Все, можешь идти.
— А если там занято?
— Займешь очередь.
— Хорошо, — легко согласилась Стеф. — Я пошла?
— Погоди. Я пройду с тобой.
Искин подхватил простыню.
— Это зачем? — спросила Стеф.
— Прикрою тебя, чтобы никто не пялился.
— А шланг подержите?
Ох уж это ехидство в голосе! Вместо ответа Искин указал на дверь. Они вышли из комнаты. Пока Искин возился с замком, Стеф ускакала вперед. В коммунальном санузле две девочки шести-семи лет держали руки в одной раковине и больше плескались и брызгались, чем оттирали чернильные пятна на пальцах. Рядом женщина, набрав таз, склонившись, мыла голову. Место у полукружья слива было свободно. Угол стены влажно поблескивал. На кафельном полу медленно оседали лепешки серой пены.
