Первый свиток. Император (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич (полные книги txt, fb2) 📗
Цицерон поднялся с ложа и медленно, словно нехотя, вышел и встал рядом с Брутом. Осмотрелся, словно стараясь разглядеть каждого из гостей и заговорил.
— Сенаторы. Все мы хотим мира, покоя и молим богов о добром согласии среди наших сограждан, которого смогли достичь наши предки. Но этим нашим желаниям угрожают происки людей, мечтающих о владычестве. Они стремятся завладеть верховной властью и уже смогли путем сговора достичь почетных должностей, на получение которых при нормальном ходе событий они не могли и надеяться. Для достижения своих целей они применяют обман, подкуп и коварство, используя доверие честных мужей, желающих славы и подвигов. Некоторые из них, если смотреть по делам их, рвутся не просто к власти, а к власти полной и безоговорочной, к власти царской… — Цицерон сделал паузу, пережидая поднявшийся после столь тяжелого обвинения шум. — Им, как и всем остальным к ним присоединившимся, очевидно, придется дать одно и то же наставление: пусть они бросят надежду получить то, к чему стремятся. пусть затвердят себе, что прежде всего сенаторы не дремлют, неотлучно находясь на своем посту и не спускают глаз с республики. Что, кроме того, велико одушевление благонамеренных граждан, крепко их согласие и многочисленна их партия, к тому же значительны военные силы. Что, наконец, бессмертные боги непосредственно сами окажут помощь нашему непобедимому народу, славнейшей державе и процветающему городу в борьбе против чудовищного, преступного насилия, — он снова переждал шум. — Тем же, кто присоединился к ним, хочу также сказать — предположим, что они уже достигли того, к чему они стремятся в своем диком безумии; неужели они надеются, что в городе, покрытом грудами пепла, залитом потоками крови своих сограждан, они действительно сделаются консулами, диктаторами или даже царями? Они не понимают, что и при осуществлении их заветного желания им пришлось бы подчиниться одному, самому жестокому, наглому и беспринципному. Потому считаю нужным обратиться к ним с предостережением бросить свои безумные помыслы и оставить бесплодные мечты о проскрипциях и диктатурах. Ибо такое грустное воспоминание запечатлелось у общества о тех временах, что не только мы, люди, но даже и животные не смирятся с их возвращением. Если вы обещаете мне свою поддержку в моей борьбе за достоинство нашей страны, я осуществлю величайшую мечту республики: чтобы государство вновь, после долгого перерыва, обрело мощь и влияние, завоеванные нашими предками.
Взмахом руки оборвав начинающиеся аплодисменты, Цицерон, явно польщенный, уступил место хозяину и отправился к обеденному ложу.
— Достопочтенные сенаторы, — подняв руку, чтобы привлечь внимание гостей, объявил Брут. — Я рад от вашего имени поблагодарить столь выдающегося оратора нашего времени и выразить надежду, что мы услышим эту речь еще раз, но уже в стенах курии. Пока же я предлагаю обсудить те меры, которые мы можем предпринять чтобы не допустить такого несчастья для нашей республики…
Гости разошлись поздно. Еще через день, на заседании Сената, Помпей внезапно обнаружил, что никто из отцов отечества, кроме Гай Кассия Лонгина, нескольких популяров и пары преданных ему клиентов, не желает утверждения ни одного из принятых им после побед над Митридатом и Тиграном распоряжений, назначений и договоров.
Даже весьма выгодный для Рима договор с Тиграном, превращавший Армению в вассальное республике государство, подвергся сокрушительной критике. Демагог Клодий, выступая, объявил его нарушающим интересы государства.
— Почему, — требовательно спрашивал он, — Помпей не присоединил Армению к нашим завоеваниям и не превратил ее в одну из провинций? На каком основании он дал побежденным возможность не только оставаться независимыми, пусть и признав наше покровительство, но и возможность готовить реванш? Не скрыто ли за этим, так называемым договором нечто?..
Помпей от возмущения никак не мог придумать ответ, но ему даже не пришлось защищаться. Неожиданно для него слово в его защиту произнес Цицерон. Описав сложившееся положение в Азии так, словно состоял при Помпее в легатах. Красноречие «оратора из Арпина» привело к тому, что сенаторы признали договор действующим, а семью Тиграна не пленными, а «гостями римского народа». Причем жену решили вернуть царю и отправили назад в Армению в сопровождении почетной стражи.
Но успех в решении одного вопроса, как показалось Помпею, сделал сенаторов еще более неуступчивыми в остальных. Самым обидным для трижды триумфатора стал отказ в земельных наделах для ветеранов его азиатской кампании. Каждый военачальник считал своей обязанностью позаботиться об отслуживших срок легионерах, предоставив им надел земли в Италии. Сенаторы же заявили, что свободных территорий нет. Помпей, заваливший золотом римскую казну, не мог исполнить свое обещание собственным воинам. К тому же и уменьшать откупные выплаты публиканам никто из сенаторов не хотел. Даже несмотря на то, что все признавали разорение восточных провинций и невозможность собрать с них прежний объем налогов.
Помпей. После неудач в Сенате Помпей находился в угнетенном состоянии и даже начал жалеть, что, добиваясь триумфа и следуя обычаю, распустил свои легионы. Он понял, что триумвират не пользуется популярностью. Даже плебеи, презиравшие демократов, враждебно относились к действиям трех мужей. А ведь совсем недавно, пока он был на войне, все его пожелания исполнялись беспрекословно. Вообще одного выступления Гая Лонгина в то время было достаточно, чтобы любое мнение каждого триумвира воплощалось в постановление Сената. Теперь же в народ и Сенат римский словно вселился дух противоречия. Привыкшей к войне, Гней никак не мог решить, как ему вести себя в политике. Он даже послал гонца к Луцию Лонгину, с которым был в лучших отношениях, чем с Крассом. С сообщением о ситуации в Риме, действиях Сената и просьбой о помощи ему и Гаю Лонгину.
Явившиеся к нему домой после очередного заседания Сената его бывшие легаты Квинт Цецилий Метелл и Авл Габиний предложили кликнуть клич и собрать ветеранов, чтобы припугнуть сенаторов. Но Гней Помпей никак не мог решиться на шаг, ведущий фактически к возобновлению гражданской войны без согласия других триумвиров. Но соратники уговорили его нанять хотя бы отряд вооруженных телохранителей. Полученная в азиатском походе добыча позволяла легко набрать даже легион. Но пока Помпей ограничился пятью дюжинами бывших легионеров и гладиаторов. На следующее заседание Сената Помпей явился в сопровождении половины вновь нанятых телохранителей. Появление его на форуме в сопровождении внушительного отряда похоже произвело сильное впечатление на сенаторов. По крайней мере, на этом заседании приняли наконец решение о снижении откупной платы публиканам азиатских провинций. Оставалась только одна неразрешимая проблема. Сенаторы никак не желали выделять ни клочка земли ветеранам Помпея в Италии, ссылаясь на отсутствие свободной земли.
Когда заседание закончилось, Помпея остановил Цицерон и попросил уделить ему время для беседы. Они вдвоем шли по форуму, сопровождаемые секретарем Цицерона Тироном и отрядом телохранителей.
— Вижу я, — начал разговор Марк Туллий, — что величайший воин Рима собирает вооруженную силу. Дозволено ли мне будет узнать, вызвано это опасением каких-либо событий?
— Красс хвастался, что может считать себя богатым, пока в состоянии на годовой доход содержать легион*, — ответил неожиданно остроумно Помпей. — Я, конечно, не столь богат, но содержать когорту могу себе позволить. Чтобы считать себя достаточно богатым.
Цицерон весело рассмеялся.
— Оказывается, словом ты владеешь не хуже меча. Извини, но мне жаль, что ты не используешь свое красноречие во время выступлений в Сенате, — заметив, как Помпей начинает злиться, Цицерон поспешил сменить тему.
* Годовое содержание легиона —
4 миллиона сестерциев.
Плиний Старший утверждал,
что общая сумма состояния Красса
достигает 200 миллионов сестерциев.
