Отрок. Все восемь книг (СИ) - Красницкий Евгений Сергеевич (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
— Тогда командуй, пока там не опомнились.
Дмитрий произнес только три слова:
— Младший урядник Федор, вперед!
Пятеро отроков, двинулись к крыльцу. Федор встал так, чтобы не загораживать дверной проем и ухватился за ручку двери, его четверо подчиненных расположились по сторонам, чтобы стрелять в сени под разными углами. Внезапно дверь распахнулась, чуть не ударив Федора, и изнутри выскочила хохочущая девка, за ней, тоже похохатывая, перся молодой стражник. Девка проскочила мимо Федора и изумленно остановилась, глядя на отроков второго десятка, наставивших на нее самострелы, стражник же успел отреагировать на открывшееся зрелище только поднятием бровей и раскрытием рта, после чего приклад федорова самострела врезался ему в голову.
Девка, кажется, собралась завизжать, но удар прикладом в спину сбросил ее с крыльца прямо под ноги отрокам второго десятка. Почти одновременно с этим, из дома раздался пронзительный крик, а пение смолкло, сменившись продолжительным грохотом, словно с опрокинутого стола валилась посуда, а вскакивающие люди роняли лавки.
Кто-то толкнулся в дверь изнутри, но выйти помешало тело оглушенного Федором «бойца». В сенях что-то крикнули командным голосом и послышалась энергичная возня.
"В сенях окон нет, сейчас накопятся там и…".
— Вторая пятерка! — раздалась команда Дмитрия. — Сквозь стену! Бей!
Стены сеней были не бревенчатыми, а жердяными, пять болтов, выпущенных с расстояния в несколько шагов, пробили их и ушли внутрь. Из сеней послышались крики и ругань, которые тут же перекрыл громкий командный голос:
— Разом!
От дружного удара изнутри, левая боковая стенка сеней выгнулась и затрещала.
— Первая пятерка! Бей! — скомандовал Дмитрий.
Болты снова начали дырявить стенку сеней, но там не умолкал уверенный голос кого-то из «бойцов», принявшего на себя командование:
— Поддается! Еще раз! Дружно!
Стенку выперло так, что несколько жердей с хрустом надломилось. Мишка хотел остановить Дмитрия, но тот, дождавшись, того, что большинство опричников второго десятка перезарядили оружие, снова подал команду:
— Бей!
"Блин, без толку! Сейчас они стенку вынесут, а у нас самострелы разряжены!".
Так и вышло — жердяная стенка изобразила собой картину "взрыв на макаронной фабрике" и наружу, спотыкаясь о жерди и об упавших сослуживцев, посыпались журавлевские «бойцы». Мишка выстрелил в здоровенного детину с обнаженным мечом в руках, сумевшего удержаться на ногах, и упер самострел в землю для перезарядки. Радом с головой свистнул болт, выпущенный кем-то из отроков Первака, стоявших у окна дома.
"Едрит твою, друг друга перестреляем!".
Мишка, уходя с линии огня, метнулся влево, прижался к стене хозяйского дома и торопливо наложил болт. Второй десяток, не дожидаясь команды, тоже сместился влево, ребята, уперев самострелы в землю давили на рычаги, но «бойцы» уже поднялись на ноги и размахивая мечами кинулись в разные стороны. Если бы они, так же дружно, как вышибали стенку сеней, навалились бы на ребят, дело кончилось бы скверно — самострелы у большинства были разряжены, но тот, кто командовал в сенях, молчал, может быть, был убит первыми же выстрелами. Часть «бойцов», рванула за хозяйский дом, а еще трое развернулись в сторону отроков Первака, стоявших под окном. Одновременно вылетела сорванная с петель дверь сеней и на крыльцо выскочили еще трое «бойцов» с обнаженными мечами. Среди них оказался и обладатель командного голоса, он мгновенно оценил обстановку и указав оружием влево от себя приказал:
— Туда! Быстро!
Отроки явно растерялись — у большинства самострелы были разряжены, а противник разбегался в разные стороны, такая ситуация на тренировках ни разу не проигрывалась. Понимая, что дело идет даже не на секунды, а на доли секунд, Мишка заорал в полный голос:
— Кинжалы!
Нет, три месяца тренировок не пропали даром — десяток стальных клинков сверкнул в воздухе, поражая бездоспешных «бойцов», еще один десяток… и противник исчез из виду. Трое «бойцов» скрылись за углом хозяйского дома, но на противоположной стороне находился десяток Роськи — можно было не беспокоиться. Из троих, соскочивших с крыльца, за угол сумели свернуть только двое — обладателю командного голоса Мишка, все же успел всадить болт между лопаток. Дальше на их пути стояли минимум пять отроков из десятка Первака — с двоими они должны были справиться.
Хуже обстояло дело с левой стороны второго дома — туда побежал только один боец, но у троих ребят, стоявших под окном самострелы не были готовы к бою. Мишка торопливо перезаряжая самострел, с бессильным отчаянием наблюдал, как ражий детина рубанул одного из отроков мечом, снес корпусом двоих оставшихся и скрылся за углом. Правда, почти мгновенно, он вывалился обратно, согнувшись пополам и держась руками за простреленный живот — нарвался на кого-то из ребят Первака.
Вокруг защелкали самострелы — опричники остервенело добивали раненых «бойцов». Мишка перебежал вправо и глянул за угол, куда скрылись двое соскочивших с крыльца — оба лежали на земле — один неподвижно, другой, хрипя и хватаясь рукой за хвостовик болта, торчащий из его груди. Что-то здесь показалось Мишке неправильным, но думать было некогда — надо было выяснить, как обстоят дела у Роськи, пришлось опять бежать.
"Хорош командир, блин, бегаю, как наскипидаренный, вместо того, чтобы руководить. А как тут, на хрен, руководить будешь? Правильно сказано: в уличном бою каждый солдат — сам себе генерал. Но это — про опытных солдат, а у меня сосунки…".
У Роськи все было в порядке — журавлевские «бойцы» валялись на земле, прошитые болтами навылет, самострелы у всех в полной боеготовности, у каждого угла дома стоял наблюдатель, а сам Роська, взобравшись на притащенную откуда-то кадушку, смотрел через окно за тем, что происходило внутри дома.
— Ну, что там? — Мишка кивнул головой на окно.
— Все уже, стрелять не в кого, Минь, кого порубили, кого повязали. Куда мне теперь?
— Иди, помоги Митьке второй дом зачистить.
— Слушаюсь, господин старшина! — Роська соскочил с кадушки и скомандовал: — Десяток, за мной!
Мишкин крестник был на удивление бодр, даже весел, опасность, как будто, преобразила «святошу» в того самого Роську, которого Мишка помнил по Турову.
"Так, что теперь? Десяток Артемия! Он ничем не занят, надо бы посты выставить и дозор на дорогу… Стоп, вспомнил! Ребят Первака мало было! Трое с одной стороны (одного тот жлоб зарубил), один за домом (пристрелил того жлоба) и двое с другой стороны. Шесть, а где еще четверо? И сам Первак?".
Первак сидел на земле, поддерживаемый отроками, тут же валялся шлем, крепко попорченный сильным ударом, скорее всего, топора. Рядом на коленях стоял Матвей и перевязывал Перваку голову.
— Как он? — спросил Мишка.
— Жить будет… если не помрет! — зло отозвался Матвей. — Домой его надо, к Юльке, а еще лучше, к Настене.
— Еще раненые есть?
— Куча!
— Тяжелых много?
— Да не знаю я! Учился мало! Зови Илью с острова, я не управлюсь!
— Прекратить истерику! — гаркнул в ответ Мишка. — Сейчас за угол отведу, да рыло начищу! Зовешься лекарем, так лечи, нечего тут сопли размазывать! Приказываю заниматься только тяжелоранеными, легким ребята помогут сами, на то их вы с Юлькой и учили!
Матвей ничего не ответил, только ниже склонился над Перваком.
— Вторуша! Ты где? — позвал Мишка.
— Младший урядник Варлам здесь, господин старшина! — раздался сзади голос Вторуши.
— Принимай командование десятком вместо брата.
— Слушаюсь, господин старшина.
Мишка вернулся к воротам и увидел, как Демьян с Тарасом вносят во двор убитого отрока Сильвестра — стрела, пробив бармицу, вошла под скулу, а вышла через шею. Около крыльца сидел на земле наставник Глеб и держался рукой за окровавленное лицо.
"Ну, я же говорил, что нельзя напротив двери стоять. Говорил или только подумал? Блин, только подумал, не до разговоров было, да и послали бы меня с моими советами. Наставники… самих наставлять надо".
