Арбалетчики в Карфагене (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный" (книги .txt) 📗
Я посмотрел и пощупал "брак", представляющий из себя довольно оригинальный вариант привычного по нашему современному миру казённого "вафельного" полотенца.
— Но ведь он неплохо придумал, уважаемый!
— Да кто просил его придумывать! Всемогущий Серапис! От него требовалось выполнить задание и ничего более! Я должен поставлять на склад нормальную гладкую ткань, а он сделал шершавую! Кто примет её у меня, и как я отчитаюсь за потраченную зря пряжу?
— Разве нельзя распустить её и переткать заново?
— Это нетрудно, чужеземец. Но разве в этом дело! Он раб и обязан повиноваться, и если он грек, а мы — коренные египтяне, это ничего не меняет! Мне и моим людям надоели его дерзкие выходки, и я намерен положить им конец!
— За дерзость вполне достаточно просто хорошенько высечь. Ты говоришь, уважаемый, что он хороший ткач? Разумно ли тогда калечить его?
— Он подаёт дурной пример остальным, и этого спускать нельзя. Иначе, глядя на него, начнут дерзить многие, и во что тогда превратится мастерская?
— И что ты намерен с ним сделать?
— Продам на рудники или в каменоломни.
— И тебе не жаль потерять умелого работника? — я нарочно муссировал эту тему, дабы включить у собеседника ещё и профессиональное начальственное упрямство — типа, "как сказал, так и будет".
— Жаль, но он обнаглел и зашёл слишком далеко. Пусть теперь его судьба послужит хорошим назиданием для остальных! Да будет так!
— И много ли тебе дадут за него скупщики рабов для рудника или каменоломни?
— Двести драхм. Это убыточно для меня, но порядок важнее.
— Ты прав, уважаемый, порядок превыше всего. Но позволь мне поговорить с этим смутьяном. Небольшой рудничок есть и у меня. Если он подойдёт мне, то эти двести драхм и я уж как-нибудь наскребу.
— Если рудничок небольшой, то там, верно, и работа полегче? — хмыкнул управляющий, — Не слабое ли наказание для негодяя?
— Легче, чем на большом руднике, но тяжелее, чем здесь, — возразил я, — Достаточно тяжело, чтобы вразумить обнаглевшего раба.
— И если он образумится…
— Тогда найду ему другую работу, — управляющий явно разгадал суть моей незамысловатой хитрости, и не стоило раздражать его упорствованием в неудачной нагрёбке. Некоторые "высокопоставленные" страшно не любят попыток нагрёбать их — доводилось сталкиваться с такими по работе в прежнем мире. Если попался на такой попытке, реальной или даже только кажущейся им — пиши пропало…
— И тогда бунтовщик отделается слишком легко?
— Но вдали отсюда, уважаемый. Передо мной он пока ни в чём не виноват, и я не стану гнобить его без вины. Но кто из твоих рабов узнает об этом? Для них ты продашь его на рудник, и никто из них больше его не увидит. Какая тебе разница, уважаемый?
— Ты хитёр, чужеземец! Ты хочешь забрать у меня хорошего ткача за жалкие двести драхм. Его настоящая цена дороже, гораздо дороже.
— Я предлагаю тебе столько, сколько дадут и другие. Но они не здесь и дадут позже, а я здесь и предлагаю прямо сейчас. Ты произведёшь наказание быстрее, и прочие твои рабы увидят, как ты скор на расправу, и как опасно гневить тебя. Разве не этого ты хочешь?
— Ты хитёр, чужеземец! — снова повторил управляющий, но уже не возмущённым, а одобрительным тоном, — Но ты хочешь купить его слишком дёшево. Хорошо ли будет, если ты окажешься в выгоде, а я — в убытке?
— Назови мне справедливую цену, уважаемый — такую, которая будет хороша для нас обоих. Если я наберу столько прямо сейчас…
— Да не надо прямо сейчас. Сейчас ты отдашь мне сто драхм и адрес, по которому раба доставят к тебе вечером. Тогда ты отдашь начальнику стражи двести драхм и получишь от него раба и купчую на него. И ещё десять драхм ты отдашь на таможне в порту при его вывозе.
— Ещё и на таможне? Разве недостаточно купчей, которую ты обещаешь мне?
— Достаточно внутри страны. Но ты ведь собираешься увезти его к себе? Вывоз рабов из Египта запрещён царским указом. Указ касается работорговцев, но разве ты не знаешь таможенников? Зачем тебе лишние трудности? Десять драхм за избавление от них не разорят тебя. За ТАКОГО раба…
— Ты прав, уважаемый! Жадный купец во мне пересилил мудреца, и я не подумал о вывозе, — польстил я собеседнику, сделка с которым выходила весьма выгодной и которого я, говоря по совести, здорово облапошивал. Да я и пятьсот драхм отдал бы легко и непринуждённо за высококвалифицированного косского шелкоткача!
Поговорив с самим рабом, я убедился в правильности своих догадок. Тоже потомок индусов с их кастовыми заморочками, не позволяющими им выполнять работу низших каст. Вдобавок — творческая натура, жаждущая творить шедевры. Какой идиот загнал его простым ткачом на большую мануфактуру, выпускающую простую стандартную продукцию? Здесь место для серой посредственности, дисциплинированно выполняющей простую работу и не стремящейся выделиться, а настоящие творцы в такой среде всегда на плохом счету, да и самим им в ней крайне неуютно. Здесь ведь не надо как лучше, надо как положено. Другое дело, что таких людей мало, и едва ли в косской общине шелкоткачей таковы все. Такой выдающийся ремесленник, вроде бы, ну никак не должен был разориться и угодить в рабство. Что за хрень? Оказалось — ничего странного. Всё дело в долбаном восточном коллективизме. И на Косе потомки привезённых туда индусов сохранили свой менталитет, включавший в себя не только кастовые заморочки, но и этот гипертрофированный коллективизм. Не умничай, не высовывайся, уважай других, не обижай их явным превосходством над ними, будь как все — вот что это такое. У Рама так не получалось. Он вовсе не стремился принизить других своим собственным мастерством, но это выходило само собой помимо его воли. Да и зарабатывал он заметно лучше других, поскольку его ткани всегда были с выдумкой, с наворотами, и покупатели охотно платили за них больше. Ну и кому ж в насквозь конформистской общине такое понравится? Пожар, уничтоживший его мастерскую, был вполне закономерен…
В общем, выслушав Рама и дополнившую его рассказ Мунни, я лишь с огромным трудом сдерживал торжество, когда отсчитывал управляющему задаток. Вечером, как и было условлено, я получил косца и папирус, в котором, как я и ожидал, было проставлено двести драхм — отданные управляющему сто драхм были его личными премиальными. Раб же был мне официально продан в качестве слуги, что облегчало его вывоз за пределы Египта — иначе, надо полагать, таможенникам пришлось бы отстегнуть куда больше десяти драхм. Что ж, приятно иметь дело с порядочными людьми, гы-гы! Сам ткач, конечно, не был в восторге от того, что ему придётся побыть какое-то время "шудрой", но Мунни его урезонила, а ещё больше его урезонил поход на рынок, где мы с Васькиным отоварились несколькими мешками индийской шёлковой пряжи. Цена была, конечно, уже спекулятивной, с казённой накруткой в пользу Птолемея, но выбирать не приходилось — никто не пустил бы иностранцев в порты Красного моря, куда этот товар доставлялся из Индии. Зато мы немало экономили на прибавочной стоимости ткацких работ — на Родосе-то нам шёлкового полуфабриката никто не предлагал, а свежеприобретённый косец заметно повеселел, когда увидел перспективу работы по специальности. То ли ещё будет в Карфагене! В отличие от египтян, я собирался использовать косцев ну никак не рядовыми исполнителями — в перспективе, конечно…
В порту никаких интересных для нас новостей пока не появилось, и мы заглянули к оружейнику, дабы обсудить заказ поконкретнее — договорённость ведь пока была только предварительной. Всплыли и непредвиденные нюансы.
Располагая богатствами как главного экспортёра зерна, так и крупнейшего торгового посредника между Востоком и Западом, а также крупнейшей и самой передовой в Средиземноморье научной школой александрийского Мусейона, Птолемеи располагали и самой мощной и передовой артиллерией для своих армии и флота. И она, конечно же, находилась в полной государственной монополии и не подлежала вывозу из страны ни под каким видом. И хотя касалось это по духу закона прежде всего артиллерии тяжёлой и дальнобойной вроде мощных баллист Архимеда, а на малые вроде "скорпионов" не распространялось, бюрократия есть бюрократия. Обычный "скорпион", которыми стараются обзавестись для защиты своих кораблей от пиратов все мало-мальски солидные морские торговцы — это одно, а вот скорострельный полибол — уже другое. Это уже "высокие технологии", продвинутое оружие, вывоз которого — вопрос весьма неоднозначный. По типоразмеру, эдакому условному калибру, вроде бы, и можно, а вот по боевым качествам типа той же скорострельности — уже, вроде бы, и нельзя.
