Удар током (СИ) - Яловецкий Вадим Викторович (лучшие книги онлайн .txt) 📗
- Поймите меня правильно, Светлана Петровна, там высококлассные специалисты, оборудование. Мы со своими возможностями даже МРТ не можем провести. Там же новейшее оборудование, методики, гипноз. Надо воздействовать на поражённые участки мозга. Есть мнение, что кома - это защитная реакция организма, когда мозг не хочет помнить негативную информацию, когда ему хочется отдохнуть. Именно поэтому большинство больных, переживших кому и восстановившихся в сознании, не помнят этот период. В институте мозга исследуют эти проблемы и, насколько я знаю, в отдельных случаях блестяще решают.
Она рассчиталась за услуги больницы, получила на руки историю болезни и в противоречивых чувствах, но с надеждой везла благоверного домой. Глядя на дорогу, боковым зрением примечала интерес Петрушевского к живописным видам за окном, его наморщенный лоб и попытки вспомнить что-то. Муж выглядел неважно: бледный, вялый и испуганно-удивлённо взирающий на мир, который интересен, но опасен, потому, что ты его не помнишь. Словно домашняя кошка жившая взаперти, вдруг оказалась на свободе и со страха стремглав взлетает и прячется на дереве, ведомая инстинктом самосохранения, ведь другие отсутствуют.
- Ничего не помню, Света. Ты извини, но тебя тоже не знаю, собак не знаю. Может на даче как-то разберусь? Хочется спрятаться, забиться в угол. Прости.
Дмитрий Сергеевич, постепенно, не без деятельного участия супруги, встроился в неспешный дачный распорядок. Работу на участке и по дому выполнял исправно, руки всё помнили, тут особых навыков не понадобилось. Вот только за руль Светлана Петровна его больше не пускала, ноги, после реабилитации, пока слушались плохо. Ещё появилась фобия: в хозблок ни за какие коврижки! Петрушевский просил жену вынести что-то из инструмента, если такая необходимость возникала. Посиделки за обеденным столом обычно сводились к воспоминаниям Светланы Петровны:
- Дима, а как покупали участок не помнишь? - Она взглянула на мужа, отрицательно покачавшего головой. - Извини, тогда слушай. Мы копили деньги с конца девяностых, ты всё машину новую порывался купить, но я настояла на даче. Ты связался с риэлтором по объявлению. Потом мы ездили по области и смотрели варианты. Первый в Светогорске у самой границы с Финляндией, до Иматры двенадцать километров. От Питера почти двести километров. Шикарный дом, на втором этаже тренажерный зал, до Вуоксы рукой подать. Но стоял обособлено, поблизости хибары местных жителей, какая-то тяжёлая атмосфера от целлюлозно-бумажного комбината, в общем, не понравилось. Двинулись назад к Выборгу. Второй просмотр: чудесный бревенчатый домина, растянутый метров на тридцать вдоль речушки. Очень понравилось и нам и собакам, но не вписались в бюджет, цена слишком высокая. Следующий дом - просто чудо: на взгорке, у самой дороги, спуск к реке со своим причалом, гараж, горячая вода и куча всего. Не дотянули по стоимости пяти тысяч баксов, правда деньги можно было занять. Но это не главное - хозяйка умерла в спальне, как нам там жить? Поехали искать дальше…
Петрушевская внезапно остановилась и взволнованно воскликнула:
- Дима! Вспомнила, ты ведь мемуары писал, А я всё подтрунивала. Ты года два стучал по клавишам, чуть ли не каждый день колдовал в своём ноутбуке! Посмотри, вот тебе и руководство по прежней жизни, - она впервые улыбнулась. - Ищи давай, чего я буду распинаться, сам изложил биографию для потомков, вот и пользуйся для восстановления памяти.
Петрушевский оживился, надо же - автобиография! Поднялся на второй этаж в свою спальню, которую по-братски делил с кобелём породы кане-корсо по кличке Бублик. Первый этаж оккупировали особы женского пола: две кошки и собака во главе с хозяйкой. Поднял крышку ноута и стал рыться в папках на рабочем столе. Ага, кажется оно: роман “Хроники пожилого человека”. Ну и название, зато понятно. Автор углубился в чтение объёмного текста длиною в жизнь. Да, тут почти десять авторских листов - с наскока не одолеть. Оторвал крик жены с первого этажа:
- Ну, что нашёл?
- Нашёл. Начал читать, подымайся.
На лестнице раздались тяжёлые шаги супруги, за ней в комнату прошмыгнула беспородная любимица Дуська. Дамы заполнили собой помещение, Бублик недовольно заворчал, кому понравится вторжение посторонних на его территорию.
- Ого, да у тебя тут целый роман, писатель ты мой доморощенный. Дашь почитать?
Дмитрий Сергеевич не знал, а точнее стёрлось в памяти, как ещё до печального события, жена подкалывала и подтрунивала над неожиданно открывшейся у мужа тягой к мемуаристике. Когда Светлана Петровна через чур усердствовала в наскоках на никому не нужное, с её точки зрения, занятие, Петрушевский раздражённо отвечал:
- А что, лучше с окрестными мужиками пьянствовать?
Речь шла о соседе по даче, Сергее Горбунове и общем приятеле с другого участка Толике. Троица лихо квасила, к величайшему неудовольствия жён, пока у Горбунова не обнаружили запущенный диабет, через несколько месяцев во время операции Горбунов скончался. Пьянки прекратились, Толик слился, а Петрушевский, тихо завязал. В семье воцарилась гармония и покой до последнего загадочного случая.
Одолеть с наскока весь текст, естественно, не успел и отложил знакомство с прошлой жизнью на следующий день. События, описанные в романе его захватили, читалось легко и интересно. Мысленно он благодарил себя за такую неожиданную возможность восстановить если не всю, то большую часть довольно насыщенной событиями непростой биографии. В голове постоянно крутилось: надо же, и это всё со мной?! Но никаких ассоциаций и даже слабых намёков на воспоминания не возникало. Не возникало до определённого времени. Пока не наступила череда снов.
3. Институт мозга
С того дня у него включились какие-то особые механизмы то ли долговременной, то ли генетической памяти и Петрушевский стал видеть какие-то фрагменты из автобиографии. Первый сон перенёс хозяина в шумный цех к огромному токарному станку, на котором Петрушевский ловко устанавливал заготовку в патрон, отлаженным движением фиксировал её ключом, поджимал задней бабкой, запускал двигатель, поворачивал рукоятки управления, крутил ручку подачи суппорта и подводил резец к будущей фасонной детали. И ведь названия знакомы. Тут же возник долговязый парень в очках.
- Юрка, ты что ли?
- Привет Петруха, давно не виделись. Пиво пойдёшь пить?
Петрушевский проснулся и первое, что пронеслось в голове: realistic dream! Батюшки, а это откуда взялось? Резануло радостным осознанием, что в памяти стали возникать пока ещё незначительные воспоминания прошлого - магический реализм. К английскому языку подвела знаменитая фраза Гамлета, прочитанная вчера в эпиграфе к собственным воспоминаниям:
There are more things in heaven and earth, Horatio, than are dreamt of in your philosophy…
(Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам).
Петрушевский кинулся в,спальню, растолкал жену к великому неудовольствию вальяжно развалившейся рядышком собаки Дуськи:
- Света! Я начал вспоминать, во сне! Что-то про работу на токарном станке, какой-то парень знакомый, Юрка. На английском заговорил, вернее подумал.
Светлана Петровна, протёрла глаза, как это бывает у людей, вырванных внезапно из объятий Морфея, зевнула и прокомментировала:
- Ну, да, Петруша. Когда-то ты учился на токаря и до армии работал по специальности. Мы познакомились позже, в семьдесят втором году. А по-английски часто болтал из-за своей рок-музыки, мне объяснял что практикуешься. У нас такая игра была: ты по-английски чего-нибудь вопрошал, а я отвечала на немецком. А Юра, наверно тот самый, который погиб, кажется Портнягин? Ты почему-то о нём не упоминал в мемуарах, но я его помню. Слушай, твой лечащий врач предлагал обследоваться в Питере в институте мозга. Может съездим? Не смотри на меня так, я без всяких шуток!
Петрушевский потёр глаза и выключил ноутбук - биография изучена вдоль и поперёк. В своё время потрудился на славу: одолеть весь текст удалось в пять приёмов, ведь объёмная литературная форма готовилась для публикации отдельной книгой. Теперь он знал если не всё, то много из прошлой жизни. Мемуары спровоцировали пёструю ленту сновидений, косвенно связанных с прочитанным. Отсюда шли вопросы к самому себе и главный: какого ляда он провалялся в больнице три месяца в коматозном состоянии? Куда делась память? Как жить дальше? Повлиять на прошлое он не мог, но формировать будущее пока по силам. Те сны, что оставались в памяти, по пробуждению, записывал в папке на рабочем столе ноутбука. Света настояла на обследовании и Дмитрий Сергеевич согласился. Нашёл в Интернете адрес и связался с Институтом мозга человека им. Бехтеревой РАН, записался на приём нейрохирургу и отослал по электронной почте эпикриз. Увесистый прейскурант на платные услуги Петрушевскому не понравился:
