Кодекс Оборотня 3 (СИ) - Гарднер Эрик (библиотека книг txt, fb2) 📗
— Я исполняю свою часть сделки, Джек Кейн, — сказал он министру. — Я отпускаю смертных.
Вверх взметнулось пламя разгоревшегося костра, заиграли сиды-музыканты. Вспыхивали один за другим воткнутые в землю по кругу факелы. Туман, скользнувший с вершины холма, раскинулся серебристым сияющим пологом. Из портала послышались пение и смех. Оттуда выходили и выходили люди. Молодые мужчины и женщины, подростки и дети… А впереди всех шла четырехлетняя девочка в шелковом, как у маленькой принцессы, светло-зеленом платье. У министра, когда он узнал ее, вырвался стон, как будто он умирал.
— Не может быть! — прошептал он. — Этого не может быть!
Девочка вдруг остановилась, словно узнала кого-то, потом на ее нежном лице расцвела искренняя радостная улыбка и она бросилась к нам. Министр уже протягивал руки ей навстречу, но она подлетела ко мне и обняла.
— Руари! Я так рада тебя видеть!
— Мелисса, — я опустился на одно колено перед ней, закрывая глаза и зарываясь лицом в ее волосы, пахнувшие медом и почему-то корицей. Там, среди золотистых локонов, спряталась прядка, в которую были вплетены белокурые волосы.
— Король Мидир много рассказывал о тебе! — продолжила она радостно болтать. — Он сказал, что ты брат Эйда.
— Кузен, — поправил я.
— Все равно брат! — она засмеялась. — И ты даже похож на него. Но он был бы еще красивее, если бы вырос как ты! Не обижайся только!
— Конечно, нет.
— И у него не рыжие волосы. Они у него были белые, как утренний туман!
— Я знаю.
— Он мне обещал, что, когда вырастет, мы поженимся! В Ночь Большой Луны!
Она вдруг отвернулась от меня и посмотрела на потрясенного министра.
— Зачем ты убил его, папа? — спросила она. — Эйд был добр ко мне. Он любил меня. И он спас меня! Спас от людоеда! А ты… Зачем ты так жестоко поступил с ним? Он не заслужил этого!
— Мелисса, прости! Пойдем со мной, я все тебе объясню…
Джек снова протянул к ней руки, но она прижалась ко мне, обняла за шею, а на плечо Джека легла рука сержанта, и только тут до министра дошло окончательно.
— Мелисса! Нет! — заорал он, но тут же смолк, глухо рыдая, и снова протянул руку. — Только обнять. В последний раз.
— Нельзя. Тронете ее и разрушите волшебство. Она умрет мгновенно.
— Но почему ты можешь⁈
— Потому что я принадлежу к волшебному народу, а вы — нет.
Я вздохнул. Эмоции, бурлившие вокруг меня и во мне самом, сводили с ума. Я снова глубоко вдохнул запах, все еще сохранившийся в белокурой прядке.
— Прости, Мелисса, — прошептал я. Мне показалось, что еще чуть-чуть — и я сам уже не отпущу девочку туда, куда не хотел отпускать ее отец.
— Не переживай, Руари! Я скоро встречу Эйда, где бы он ни был!
Девочка посмотрела на небо, улыбнулась мечтательно и, вырвавшись, упорхнула от меня, как маленькая юркая птичка. Ее рука легла в ладонь еще одной девочки, и они закружились с остальными в танце. Министр стоял раздавленный, растоптанный. Смотрел на мелькающий у него перед глазами хоровод невидящим взором, а по бледным щекам текли слезы.
— Так значит?.. — выдавил Фалви.
— Моя мать в девичестве носила имя Лиадан Лехри, — подтвердил я догадку сержанта. — Наверное, сдержанность мне от нее досталась. Знаете, сколько ей пришлось приложить усилий, чтобы не убить вас за все эти года? А теперь уведите министра к магам и приглядите за ним, чтобы он не нарушил свою клятву. Дальше… всем будет тяжело, сержант.
— Ты убил наповал, Руари, — едва слышно произнес Фалви. — И меня тоже…
Он потащил Джека за собой, обходя танцующих. Я метнулся в сторону, почувствовав отдаленную угрозу.
Музыка звучала все громче и громче. Жарко пылали факелы и костер, освещая танцующих. Салливан, внезапно вынырнув из тьмы опустившейся ночи, застыл на самой границе света и тени. По его лицу скакали всполохи света, цветные тени от тончайшего шелка одежд танцующих. Потом его взгляд переместился дальше, на раскрытый в холме заветный портал. И наконец безразличная, лишенная малейших эмоций маска была разбита. В мутных глазах некроманта отразилось торжество. И все же он сомневался. Обернулся назад, глядя во тьму, туда, где была хижина Грэга, но потом, приняв решение, сделал шаг вперед. Танцующие были слишком увлечены, проносились мимо него с песнями и смехом. Салливан же шел, выискивая взглядом свободную руку.
— Зачем ты пришел сюда? — спросила за его спиной девочка. — Чтобы мы научили тебя танцевать?
— Да, — улыбнулся Салливан, обернувшись. — Кто ты? Принцесса?
— Да, — отозвалась Мелисса с улыбкой, скрестив за спиной пальцы. — Пойдем? У тебя красивый перстень. Ты тоже король, как мой папа?
— О да, — усмехнулся Салливан.
Мелисса взяла его за руку, а за другую руку Салливана подхватила молодая женщина.
— Какого серьезного мужчину занесло в наши холмы, — произнесла она. — Я — Шейла! Давай же танцевать!
Я стоял во тьме, смотрел, как кружится хоровод, как ведущая его Мелисса ловко закручивает фигуры, превращая цепочку людей, следующих за ней, в сложный лабиринт, в центре которого оказался некромант. В моих руках уже давно лежала флейта. Я видел, как Салливан улыбался. Ему теперь оставалось дождаться рассвета, когда все танцующие должны вернуться через портал в волшебные холмы, и заполучить желаемое. Но я знал, что этого не произойдет.
Я поднес к губам флейту и закрыл глаза.
Глава 18
Ночь. Мое дыхание рождает тихий звук, похожий на шум ветра, и пробуждает ветер настоящий. Он приглаживает длинные травы, плетет из них сложные узоры — они тоже как лабиринты, из которых нет выхода. Путник, угодивший в них, не выберется никогда.
Я дую сильнее. Мелодия незаметно вплетается в музыку сидов, а потом звук флейты внезапно становиться мощнее, заглушая хрустальные звуки арф, начинает свою тему. Ночь наполняется золотыми искрами. Они, как звезды, срываются с неба, пропарывая полог тумана. Костер тоже выстреливает целым снопом искр и гаснет. Вместе с угасшим костром проход в холме закрывается, в нем едва успевают скрыться сиды-музыканты. И страна вечной молодости исчезает, оставив своих приемных детей без крова и бессмертия.
Некромант пытается вырваться, но, пока звучит музыка, никто не может разомкнуть рук и люди продолжают свой танец. Только звук флейты поддерживает их жизнь. Искры жгут их кожу, легкая шелковая одежда вспыхивает, как подожженная паутина, осыпается на траву мелким пеплом. Салливан орет, пытается читать заклятия, чтобы призвать своих мертвых слуг, но золотые искры залетают ему в рот, жгут язык и глотку, не позволяя больше произнести ни слова.
С каждой нотой я выдыхаю одно из имен некроманта, которые когда-то открыла на проклятом шоссе последняя баньши. Каждое имя словно срывает с него пласт времени, разрушает частицу прожитой им невероятно долгой жизни.
Кожа Салливана съеживается, слезает белыми струпьями, сгорает, не долетев до земли. Он стареет, съеживается, как гниющая слива.
Шейла, Мелисса и ближайшие к ним люди превратились в окаменевшие фигуры из пепла. Это страшная застывшая цепь из скелетов намертво держит некроманта, который все еще пытается вырваться. Но к нему подходят люди, с двух разных концов цепи, дотрагиваясь, обжигают своего врага и медленно рассыпаются в прах. А на их место становятся новые. Круг сужается. Они смеются ему в лицо, терпя укусы искр. Смеются презрительно и бесстрашно, как смеялись бы в лицо неминуемой смерти.
Когда остается непроизнесенным одно имя, лицо некроманта больше похоже на оскаленный череп, в котором каким-то чудом сохранились глазные яблоки. Под его ребрами ничего нет. Там не бьется сердце, там копошится нечто, похожее на огромного черного, перевернувшегося на спину жука-могильщика.
А за моей спиной подкрадывается тьма. Скользит под землей, как ядовитая черная змея в своей узкой норе, и выныривает передо мной. Вместе с облачком пара в заледеневший воздух я выдыхаю последнее имя — настоящее имя некроманта. Аунан!
