Кодекс Оборотня 3 (СИ) - Гарднер Эрик (библиотека книг txt, fb2) 📗
— Забери только то, что принадлежит тебе! И убирайся вон! — говорю я тьме, на миг отведя флейту от губ.
Тьма прокатывается надо мной волной, обдав холодом, принимает вид огромной черной кладбищенской крысы, вцепляется в остатки плоти некроманта, в кости, рвет это все на мелкие куски, чтобы добраться до его черной души, скрывавшейся тысячелетиями за чужими именами и жизнями.
Добравшись до желаемого, она заглатывает это целиком, опять же как змея, и огромной черной гадюкой ускользает прочь.
Флейта смолкает, потому что у меня уже кончились силы. И тут же гаснут искры. Мне кажется, что мир кружится вокруг меня, хотя ничего нельзя различить, кроме черноты. В какой-то миг я подумал, что потерял сознание. И вдруг в темноте вспыхнул магический огонек.
С холма спустился О’Шэннон. Осторожно ступая по пеплу, он дошел до центра, где стояла жуткая, слепленная из скелетов скульптура, которая при его приближении рассыпалась. О’Шэннон остановился, спешно прижал к лицу белый платок, чтобы не вдохнуть частицы праха, поднял обугленный оскаленный череп. Потом отбросил его прочь, напряженно вглядываясь во тьму.
— Почему ты не отзывался раньше, Хозяин земли? — негромко произнес он. — Мы давно разыскивали тебя. Ты был нам так нужен!
— Я знаю, — прошептал я.
— Руари? — пораженно воскликнул О’Шэннон, расслышав и узнав мой голос. — Не может быть!
Он подошел, магический огонек, двигающийся перед ним, осветил меня. Флейта все еще была в моих руках.
— Ты был всегда рядом! — сокрушенно воскликнул маг. — Ты все знал! Но почему…
— Сейчас мне хотелось бы побыть одному, Энгус, — прервал я его. — Это были хорошие люди…
Я поднес к губам флейту. О’Шэннон попятился от меня. Я заиграл тягучую неспешную мелодию, разворачивая далекую грозу и направляя ее к нам. Через минуту травы вокруг нас нещадно трепал ветер, небо затянули тучи и на землю упали первые капли ливня, чтобы смыть с нее пепел. О’Шэннон бежал прочь, чтобы укрыться от обрушившейся непогоды. А на месте пепелища уже прорастали побеги, вытягивались ветви, лопались почки, разворачивая молодые листья, распускались нежные бутоны, наполняя воздух ароматом. Когда передо мной оказались заросли боярышника, флейта исчезла из моих рук, а я, развернувшись, пошел прочь.
По голове барабанил ливень, я шел в сторону бойни пастуха. Сил почти не осталось, казалось, что я рухну на полпути и усну прямо под струями. Но из-за стены дождя неожиданно проступил деревянный сарай, а я едва не упал, споткнувшись о валявшуюся лестницу. И тут увидел Грэга. Пастух лежал около лестницы, слабо дышал.
— Грэг!
Я наклонился над ним, испугавшись, что бедняга подскользнулся и свалился с крыши. Он посмотрел на меня и слабым голосом зашептал:
— Сначала пришла девушка. Потом он — следовал за ней футах в трехстах. Будто следил за ней. Но, когда зажегся свет в холмах и послышалась музыка сидов, он окликнул ее и отдал ружье… Я лишь хотел поговорить с ней, Руари…
Я наконец заметил пробитое пулей плечо и услышал, как щелкнул взведенный курок. Распрямился, глядя на направленное на меня ружье.
— Привет, Джил.
— Я научилась стрелять, Руари, — сказала она. — Ходила на тренировки. Я не промахнусь, как мой отец. Бью прямо в яблочко!
— Я же дал тебе обещание. Твоего папаши больше нет. Можешь уезжать куда угодно!
— И ты оставишь меня в покое? Нет! Твое обещание ничего не стоит. Ничего не стоит! Не лги мне сейчас! Ты же не лгал раньше. Так скажи и сейчас правду!
Я стоял и смотрел на нее. Усталость, вина, разочарование в предавшей меня смешались в странный коктейль.
— Зато ты лгала… Я убью тебя, Джил, — негромко сказал я, понимая, что только что сам подписал себе приговор. — Найду и убью. Ты предала меня. Нет ничего хуже, чем предавать того, кто доверяет тебе, кто любит тебя, кто не может любить никого кроме тебя. Это как проклятие.
— Проклятие? О нет. Просто ты не человек! И твоя звериная природа сильнее, ты не умеешь прощать. И не хочешь!
— Для начала ты даже не просила простить тебя! — прорычал я, начиная злиться. — Но, даже если б я и хотел, то не смог бы. Да такое и не прощают!
Все прежние чувства, которые я испытывал к Джил, вдруг обернулись ненавистью. Я смотрел на нее, и мне казалось, что передо мной стоит человек, которого я не знаю. Не было знакомого запаха, от которого раньше все сжималось внутри, который рождал в душе страсть и нежность. А еще она нисколько не сомневалась в своей правоте, не чувствовала вину даже за то, что подстрелила ни в чем не повинного Грэга. Она на миг поджала губы, прищурив глаза.
— Мне жаль, но я хочу жить, — Джил нажала на курок.
Боль взорвала сердце. Я с воплем упал на траву, задыхаясь и теряя сознание.
— Руари! — услышал я словно через воду, залившую мне уши. — Руари!
Меня хлестали по щекам, но я после короткого проблеска сознания опять падал во тьму, не видя перед собой ничего и не в силах сделать вдох, словно тонул в чернильном омуте. Меня сильно ударили в грудную клетку, туда, где замерло сердце. А потом на лицо выплеснули что-то теплое. Встряхнули. Я судорожно вздохнул и сел. Через мгновение увидел перед собой физиономию Фалви, продолжающего трясти меня.
— Да что с тобой⁈ — кричал сержант.
Я провел ладонью по лицу и с изумлением уставился на окровавленную ладонь. Кровь была овечьей.
— Что вы сделали, Финн? — спросил я едва слышно.
Он промолчал, но я уже и сам увидел. Джил лежала в семи футах от меня. Неподвижный взгляд был направлен в небо, а на лице застыла улыбка, успевшая только слегка искривиться от боли.
— Когда ты упал, я решил, что она успела выстрелить вместе со мной! И что вы оба мертвы!
Сержант выпустил меня. Его трясло. Я подобрался к Джил, распахнул пропитанную кровью куртку и обернулся к полицейскому.
— Из-за меня вы застрелили человека?
— Да, черт тебя побери! Я кричал вам. Кричал ей, чтобы она остановилась, но я был слишком далеко…
— Великая Луна! Король Мидир…
Фалви тоже вспомнил, как повелитель сидов интересовался, заряжено ли у него оружие, желал, чтобы у него не дрогнули руки. Теперь же сержанта колотило так, словно он час пробыл на диком морозе. Трясущимися руками Фалви достал мобильник, вызвал для Грэга скорую.
Я подобрал валявшуюся на траве кружку, зашел на бойню, зачерпнул крови в посудине под овцой, сделал несколько глотков, чтобы хоть немного восстановить силы, вышел вон и побрел прочь по мокрой траве после успевшего закончиться дождя. Физическая боль ушла, но другая накрывала так, что темнело в глазах. Я пытался глубоко вдохнуть и не мог, как и кричать. От боли, от злости, от своей беспомощности и неспособности что-либо изменить.
— Руари! — за мной бежал Фалви. — Руари, мы должны поговорить! Ты куда опять ушел?
— Я вам ничего не должен! — огрызнулся я, на миг обернувшись. — Считаете, что спасли меня? Нет! Вы снова заставили меня пережить смерть!
— Ты шутишь? Она бы застрелила тебя!
— Да пошли вы!
— Руари! — Фалви на несколько секунд приотстал, озадаченный. — Да объясни же!
— Вы уже однажды убивали мою подругу. Сегодня вы сделали это еще раз, — я резко обернулся к нему.
— Какую подругу? О чем ты?
— Семь лет назад вы назвали меня тринадцатым счастливчиком, мистер Охотник…
Фалви остановился пораженный, и я понял, что он вспомнил.
— Святой Патрик! Так это был ты, Руари?
— Я знал ее всего один день. Но ведь у нас все не так, как у людей. А сейчас… Да, Джил хотела меня убить, но… Проклятье! Наша природа такова, что я ощутил ту же боль, что она, почти сам умер!
Я развернулся и пошел прочь. В лицо снова ударили капли дождя.
