Прыщ - Бирюк В. (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
— А…?
— Чего? Мончук, Гаврила? Не твоя забота. Помнишь, как ты по княжьей грамотке в Вержавск ходил? Хотя князя в те поры и вовсе в городе не было. Не ссы… Дело сделай — вот главное.
— Сперва Ольбега увидеть бы… Чтоб он был у Акима на дворе…
Снова злоба. Чуть не рычит. Сейчас как врубит по уху… Ан нет: ещё одна маска — вальяжный поучатель мелочи глупой.
— И как ты себе это представляешь? Что я тебя туда-сюда таскать буду? Чтобы праздные гляделки позабавить? Нет уж, мил дружок, сперва дело — потом… хе-хе… тело. А вот коли не сделаешь, сдрейфишь там, облажаешься, болтанёшь где… Ну, извини, тогда пускай городские — племяша твоего… э-хе-хе… ищут.
Снова — глаза в землю, губками подрожать, носиком шмыгнуть, всхлип лёгенький, вздох тяжеленький.
— Хорошо. Согласный я. Только не обмани, одну надежду имею — на тебя, дядя Демьян. Ой! На господина главного кравчего. И это… не надо меня больше на подвес. Пожалуйста-а-а-а… Больно-то как руки выворачивают. И — страшно-о-о-о-о…
Демьян внимательно меня разглядывает. Не переиграл ли я? Не слишком ли легко сдался, растёкся? Потом хмыкает. Удовлетворённо. Подымается, подходит, похлопывает по щеке.
— Не боись. Будешь слушаться — всё хорошо будет.
Будем надеяться, что кравчий, в отличие от давешнего попа, пальцами в задницу не лазает. Потому что я страстно прижимаюсь щёчкой и губками к его ладони, быстро и многократно причмокиваю, жарко лепечу:
— Да я ж… из твоей воли… мне ж окроме тебя… во всём мире… одна надежда…
Ухватывает меня за нижнюю челюсть, поднимает, смотрит в глаза. Смотри дядя. Там даже настоящие слёзы есть. Я, на таких как ты… без слёз смотреть не могу. Это ж выродила какая-то… такого… урода.
— Лады. Посиди пока.
Появляются стражники, снимают мои путы, выносят факел, скамейку. Я продолжаю испуганно глядеть ему в спину. И это правильно. Уже выйдя за порог, он вдруг возвращается. Смотрит мне в глаза. Как там меня Саввушка учил? — «вытянуться в струнку устремясь уловить наималейшее пожелание господина своего». Демьян презрительно фыркает и уходит.
Наконец — темнота. И тишина. Можно отпустить. Расслабить мышцы лица, спокойно выдохнуть и вздохнуть, без имитации частого, нервного, испуганного дыхания. Можно вытянуть ноги. И размять затёкшие от пут руки. Мгновения покоя. Перед новой схваткой. Где нужно будет не только держать. Лицо, голос, настроение. Но и что-то делать. А вот что?
Ситуация прозрачна. Называется «Бьётся в тесной печурке…»:
Неважно, исполняю я задание или нет — меня убивают. Достаточно моего присутствия в «охраняемой зоне».
Прирежут прямо в хоромах этого Боняты. С предварительно упокоенным младенцем или без — как Демьян посчитает для себя выгоднее. Убьют меня, безусловно — из лучших побуждений и в благородном гневе. Кто? Да любой, кого он пошлёт. Это — если нужен публичный скандал и проявление заботы господина кравчего о защите семейства господина тысяцкого.
Может сделать чуть сложнее: кто-нибудь из личных слуг князя, используемый втёмную, догонит и зарубит. Для «у земских чувства искреннейшей благодарности к князю Роману — взращивания и усиления». И какой-нибудь награды — получения.
Возможно, сработает мягче: позволят отработать задание, выпустят за ворота и там, на тёмных улицах празднующего Рождество города, в радостную ночь мира, любви и надежды…
Какое красивое имя — Надежда…
А — Реальность — некрасивое. Потому что — труп в сугробе. До весны… «Ванька-подснежник проклюнулся». Или когда собаки бродячие раскопают…
Собственно говоря, кравчий втягивает меня в эти дела и столь много откровенничает, именно потому, что видит во мне «скоро постижного». Что я «ловок», смогу куда-то пробраться, какую-то тайную гадость сделать, в маскараде сыграть… — имеет примеры. При этом — с ним самим публично напрямую не связан. Пришлый, «прыщ». Со стороны наши отношения выглядят скорее враждебными: то ли — он меня за ворота пинками гнал, то ли — на дыбу подвесил и расспрос вёл. Ещё, поди, и побег навесят.
Все эти вариации чётко срабатывают при условии моей смерти. Что и будет гарантированно исполнено, как только я своё отработаю. Отработанный двуногий материал… Демьян — ещё один «оптимизатор». Совсем как я: сообразил найти ненужному мусору полезное применение по его — мусору — свойству: «ловок».
Ольбег… Или уже прирезали, или прирежут. Это вообще от меня не зависит. Ещё могут мальчишке урезать язык, кастрировать, продать гречникам. Но вряд ли — долго, трудоёмко, шумно. Проще — просто под лёд. Река-то вон, рядом.
Аким… Если мой труп… охо-хо… быстро найдут и опознают, то обвинения в поддержке вора-изменника… и колдуна нечестивого… могут быть сняты. А может — и нет. Если не найдут — взыщут по полной. Сказано же: родителям «неправильного» дитяти — «от соседей неприязни и от властей — многие укоризны».
По совокупности? — Интегральный уелбантуренный факеншит. Как генеральские погоны — без просветов.
Разница между сидением в порубе и подвесе на дыбе — в степени болезненности в плечах. А так-то… «куда не кинь…». Мда… везде анус.
«Попаданец — в попе танец»… Я это уже говорил? Хотя и по другому поводу. Но — сходно. Сходно по ощущениям: очень больно. Рёбра… сломали, что ли? — дышать только верхушками.
Продумать своё поведение, сделать «домашние заготовки» — не могу. Слишком много неизвестных. Остаётся уточнить собственные критерии и ценности. В остальном… — экспромты.
Строим иерархию целей.
Насчёт коня — обойдусь. Для меня важней моя жизнь. Её надо сохранить. Это — высший приоритет.
Второе…? — Забавно. Второе — Аким. Аким это — «шапка», вотчина, наработки, система… Мои люди. «Тысячи всякой сволочи». Если я остаюсь в живых, то и Аким нужен мне живой и в статусе.
Остальные… как получится. Конкретный «мой человек»… Ивашка с Николашкой… жаль, но — по обстоятельствам. Из чего, кстати, следует, что если Ольбега… Я-то — отомщу. Как пить дать. Но — потом. Если смогу.
Деньги… это вообще… Выкуп там, отступные… если бы помогло, если бы Демьяну можно было бы верить… Не тема: он захочет «всё и сразу». С последующей неизбежной зачисткой. Какие-то мои инновушки? А оно всё ему — ни в… А Красной Армии тут нет.
Типаж интеллектуально знаком: «гоблины 90-х». Умеют отнимать и делить. Из прочего…? — Из «сделать» — гадость, из «организовать» — убийство.
Этот ребёнок, Судислав Бонятович… Не тема: его именно для того и делали, называли, растят. Понимая и принимая вытекающие из этого риски и возможные последствия. Волчат давят не за их вины, а за то, что волки.
Вопросы — к Боняте, на мне греха нет. Дитя невинное, безгрешное… Верю. Но сказано же: «истреблю по четвёртое колено». За грехи отцов. Или, в данном случае — отчима.
Что, Ванюша, ощущаешь себя орудием гнева господнего? Которое сразу после использования поломают и выкинут. «Меч господень, б/у, с мусорки». Интересно, а что думал топор, которым Раскольников старушку-процентщицу убивал?
Что общего в тюрьме и на войне? — Бесконечность бессмысленного ожидания. Кто-то где-то принимает какие-то решения, определяет твою судьбу. Прокуроры или адвокаты, наши генералы или чужие, родной прапор или ихний снайпер… А ты — ждёшь. Я, со своей неотъемлемой наглостью, воображаю, что сражаюсь в войне, а по факту — сижу в тюрьме. Так что, «ждать» — два раза.
Ждать пришлось долго. Я успел и разминку сделать. Неоднократно. Поспать. Обновить кучу в углу. Проголодаться. Стенку пальчиком поковырять. Дверь осмотреть и ощупать. Изнутри, естественно.
