Кроусмарш - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
Но дома его встретили с недоверием и насмешками. Старейшины конечно же могли поверить в то, что люди в очередной раз решили возвести укрепления в проходе. Они уже не раз пытались сделать это. Но спокойно принять то, что воин их рода струсил и сбежал с поля боя, они не могли. Угру тут же заклеймили трусом.
Что он мог поделать в этом случае? Он мог только доказать, что вовсе не испугался смерти, а хотел только доставить весть соплеменникам о том, что люди что-то задумали, чтобы больше не гибли рейдерские отряды, чтобы воины понапрасну не лишались жизней, так как каждая утрата ослабляла племя.
Уже подходя к родовому истукану и готовясь вспороть себе живот, чтобы намотать свои кишки на родовой знак, с презрительной улыбкой на губах, Угра вспомнил о кошеле с браслетами погибших воинов. Развязав кожаный ремешок, он бросил кошель к ногам шамана, ибо только он мог позаботиться о душах погибших в бою и оставленных на поругание врагам. Но не над всеми эти людишки смогут позабавиться, так как в большинстве своем им достались только тела, а души – вот они, переданы в заботливые руки шамана.
– Что это, Угра? – удивленно спросил шаман.
– Души воинов. Ты сумеешь о них позаботиться.
Открыв кошель и увидев его содержимое, шаман поднял удивленный взгляд на воина, уже взявшегося за нож, чтобы совершить последнюю прогулку.
– Погоди, Угра. – Голос шамана звучал громко и торжественно, не подчиниться ему было просто невозможно. – Родичи. Перед вами стоит воин, которому мы доверили жизни наших сородичей и отправили его старшим. Он вернулся, они – нет. Мы обвиняем его в трусости. Но может ли трус, потерявший от страха голову, собрать браслеты павших, когда вокруг свистят клинки врагов? Нет. Трус – он и есть трус, и ему плевать на то, как погибнут его товарищи, потому что он думает только о своей шкуре. Угра, как и подобает настоящему воину, не забыл о том, что долг выжившего перед павшими – сделать все, чтобы спасти его душу, чтобы она отправилась в места вечной охоты. Так трус ли Угра? Я говорю: нет. Мы уже лишились десятка хороших воинов. Так стоит ли нам лишаться еще одного, чтобы он мог доказать нам, что он не трус? Я говорю: нет. Достоин ли Угра доказать в бою, а не у столба, что он не трус, а настоящий воин? Я говорю: да. Я все сказал. Решайте, старейшины.
Тогда вмешательство шамана сняло с него обвинение и спасло ему жизнь. Но осадок остался: командовать воинами ему больше не доверили, и сейчас он шел рядовым воином.
Совет старейшин племени решил отправить в долину за проходом разведчиков. Однако понимая, что через проход не пройти, если уж люди взялись охранять его всерьез, разведчики отправились кружным путем. Угра рвался в этот отряд, он был одним из лучших в роду, но ему отказали.
Разведчики принесли весть о том, что в долине много людей и они спешно возводят укрепления. Посчитали и количество воинов: их было не больше полутора сотен. Было принято решение о немедленной атаке, чтобы не дать людям времени достаточно укрепиться. Но именно в тот момент, когда войско уже начало собираться, на их землю ступили отряды черноногих, этих детей шакала и лисицы. Место сбора было перенесено, а вместо людей целью воинов должны были стать их заклятые соседи.
Несколько дней Угра в составе войска метался по своей земле в поисках врага, наконец, после того как несколько маленьких отрядов были уничтожены, в одном из ущелий удалось зажать основные силы, и началась сеча. Целый день воины бились с врагом, решившим вторгнуться на их земли. Многие воины были убиты или ранены, но победа осталась за ними. Потом они сами пошли в земли черноногих, и напоили кровью родичей павших в лесу врагов свои клинки, и отведали на вкус их печень. Старейшины черноногих пришли просить мира, ибо не все роды участвовали в том походе, а те, кто хотел развязать войну между соседями, уже мертвы. Соплеменники Угры взяли большую добычу, мир был восстановлен.
В сражениях Угра не раз и не два проявлял чудеса храбрости. Он первым ворвался в ряды вражеского войска и в одиночку проделал большую брешь, он в одиночку напал на вождя войска черноногих, рядом с которым были трое отличных воинов, и, убив их всех, вырезал и съел еще теплую печень вождя. Он первым поднимался на стены частоколов поселений, подвергшихся их нападению. Он всем и каждому пытался доказать, что вовсе не трус, а все так же храбр и хорош, как всегда. Но он видел, что относятся к нему не так, как прежде. Нет, никто не называл его трусом, но по отношению к нему появилась какая-то холодность, и он ее ощущал всей кожей, словно вышел голым на улицу в лютый мороз.
Такой большой добычи у них не было уже давно: здесь и рабы, и железо, и украшения из желтого металла, и много другого имущества. Но старейшины решили не распускать войско, так как оставалось еще одно незаконченное дело. Предстоял поход в земли людей, так как эти жабьи дети уже заканчивали возводить две каменные башни.
Да, добыча была взята знатная, и многие воины были не в состоянии сражаться, но укрепления нужно было разрушить, а людей покарать большим набегом. Добыча, конечно, лишней не будет в любом случае, но главное – это показать людишкам, что орки не потерпят никаких укреплений в проходе, и покарать их за наглость. Так как после короткой, но кровопролитной войны силы племени были уже не те, было решено усилить войско за счет молодняка, который обычно оставался дома.
Вот так и вышло, что орочье войско даже не стали распускать, а сразу направили к проходу, пополняя его по пути молодняком.
Весло методично поднималось и опускалось, сильные гребки следовали один за другим. Не меньше сотни лодок неслось к человеческому берегу, выстроившись в одну линию, гоня перед собой внушительную волну, вода струилась вдоль бортов с тихим, едва различимым плеском.
И вот в предрассветной дымке обозначился берег. Цель близка. Угра изгнал из головы все посторонние мысли, сосредоточившись только на этом береге. Сегодня он вновь покажет всем, как должен сражаться настоящий воин. И пусть соплеменники к нему холодны, пусть многие из них по-прежнему в мыслях зовут его трусом, – он уже не раз ловил на себе одобрительные взгляды. Для того чтобы потерять доброе имя, нужно немного, для того чтобы его восстановить, нужно гораздо больше, чем просто завоевать уважение, но он готов платить, и сегодня он вновь поставит на кон свою жизнь, он вылезет из кожи, но опять будет первым во всем, и его нога первой вступит на стены их башен. Никто и никогда не назовет его трусом, но этого ему было мало: он хотел навсегда изгнать из голов своих соплеменников даже мысль об этом.
Лодки разом выскочили из дымки, окутавшей реку, и отогнанной от берега в этом месте легким ветерком, дующим из прохода, до берега оставалось не больше пятидесяти шагов – десять ударов сердца.
Они стояли на крыше казармы, внимательно вглядываясь в залитый бледным светом проход, имевший тени только вблизи от форта – там, где были сложены штабеля бревен и ряды рогаток. Гладь реки хотя и была отчетливо видна, но казалась абсолютно черной, словно кто-то пролил чернила. Андрей собрал свой своеобразный штаб здесь, чтобы внести изменения в предстоящий бой, с учетом изменившихся обстоятельств. Вот уже в третий раз им приходится все пересматривать и менять ранее принятые решения, но с этим Андрей ничего не мог поделать. Время течет, и со временем меняются обстоятельства. Он не раз слышал высказывания о том, что человек сам кузнец своей судьбы, но также часто слышал и то, что человек – это раб обстоятельств, и почему-то в последнее сейчас верилось больше.
– Итак, парни, давайте еще раз. Орки подойдут к берегу и высадятся, все разом. До расстояния в сотню шагов они будут двигаться плотной массой и настолько быстро, насколько это у них получится. Примерно в ста метрах от форта они разделятся на две группы. Первая продолжит двигаться вперед, постреливая при этом из луков, но эта стрельба не критична, так как больше бьет по нервам. Вторая часть останавливается – и опять-таки делится на две группы: одна, меньшая, прикрывает вторую, большую, щитами, которая в свою очередь, вооружившись луками, ведет прицельную стрельбу по стенам, то есть в нас. Здесь изменений вроде не предвидится. Джеф?
