«Бог, король и дамы» (СИ) - Белова Юлия Рудольфовна (книги хорошего качества .TXT) 📗
Граф де Лош стиснул зубы, припомнив, сколько часов выстоял на коленях во время своих свиданий с графиней.
— Да, молодой человек, какая жалость, что красотка уехала, — меланхолично проговорил Виллекье. В потрясении Жорж-Мишель чуть было не выронил повод. — Я понимаю, горожанки бывают весьма и весьма милы, но если бы вы знали Жанну — держу пари, шевалье, вы познали бы такое наслаждение, о котором прежде даже не подозревали.
В попытке скрыть краску на щеках Жорж-Мишель нагнулся, делая вид, будто старается поправить путлище. Мысли шевалье пребывали в полном беспорядке и он не мог отделаться от ощущения, будто упустил в речах Виллекье что-то важное.
— Нет, решено, — тряхнул головой придворный, — в следующий приезд красотки ко двору я непременно вас ей представлю. Смерть Христова, граф, Жанна де Пьенн — идеальная любовница. Это сочетание неприступности, сладострастия, благочестия и любовного самозабвения кого угодно способно довести до безумия.
Юный граф оставил в покое левое путлище и принялся поправлять правое. По-крайней мере, решил молодой человек, Виллекье не удивится его пунцовым щекам, вспомнив, как много времени он провел согнувшись.
— Однако же с ней стоит проявить осторожность, — наставительно предупредил придворный. — Иначе вы и опомниться не успеете, как пойдете с ней к алтарю. Или же ввяжетесь в какую-нибудь смертельно опасную авантюру. Знаете, ваше сиятельство, она как мальчишку провела маршала де Монморанси. Она довела до погибели Жерсея. И она обожает ссорить любовников.
Жорж-Мишель резко выпрямился, но вовсе не потому, что вспомнил, как предлагал графине де Пьенн руку и сердце. Только теперь молодой человек понял, что так взволновало его в рассказе Виллекье. Три или четыре года назад граф де Фоканберж был влюблен в Жанну. А каких-то две недели назад как безумный набросился на него невдалеке от «Жареного кабана». Что, если Фоканберж также был любовником Жанны — в конце концов, ведь о егосвязях с красоткой не догадался никто? И что, если Жанна повторила Фоканбержу все те гадости, которые говорила ему о Фоканберже?
— Вы представляете, шевалье, — безостановочно вещал господин де Виллекье, — она потребовала от Жерсея идти в бой без доспехов — в одной сорочке. В качестве доказательства его мужества и любви. Не удивительно, что беднягу изрубили в куски.
— Болван! — процедил Жорж-Мишель.
— Конечно, болван, — совершенно искренне согласился придворный, даже не догадываясь, что молодой человек говорит о себе. — Ни одна женщина, даже такая как Жанна де Пьенн не стоит того, чтобы рисковать из-за нее жизнью. И однако — поверите ли, шевалье? — это было лучшее любовное приключение Жерсея. Он умер счастливым.
Воспитатель дофина говорил и говорил, но Жорж-Мишель ничего не слышал. В душе юноши бушевал пожар, и он думал, каким образом проучить негодяйку. Может быть, пожаловаться дядюшке Шарлю или ее величеству? Или попросту похитить мерзавку и заточить в монастырь Кающихся грешниц или Убогих жен? Смерть Христова, обманщица ни за что погубила невинного человека и чуть было не погубила его самого!
Хриплый звук рога ворвался в мысли юного графа и шевалье дал шпоры коню. Сейчас ему хотелось истребить всю дичь в округе, но стоило Жоржу-Мишелю увидеть растрепанного и вялого после приступа короля, как весь его гнев куда-то испарился.
Неужели он хочет походить на коронованного безумца? Ходить по Лувру с перекошенным ртом, пинать ногами попадающиеся на пути стулья и табуреты и пугать своим видом придворных? Эдак его дамы любить не будут, а друзья начнут прятаться, кто куда. И потом, за что ему сердиться на Жанну? За ту неделю счастья, что она ему подарила? Или за то, что он сам оказался дураком?
Право, утешал себя граф де Лош и де Бар, Жанна де Пьенн — гениальная женщина, но теперь он знает, на что она способна. И он больше никогда не позволит ни одной женщине себя обмануть. А неделя счастья — это неделя счастья. Ее у него никто не отнимет…
Молодой человек улыбнулся и принялся напевать новомодную песенку:
Глава 13
В которой господин де Сен-Жиль понимает, в чем разница между дворянином и судейским
В то время как шевалье Жорж-Мишель наслаждался жизнью, а юная Агнеса Хагенау постигала сложное искусство управления Испанией, один шевалье, основательно забытый чуть ли не всеми родственниками и друзьями, был одинок и очень несчастен. Помолвка сына была последней радостью в жизни шевалье де Бретея, ну, возможно, еще пара другая месяцев, пока молодой человек не догадывался о собиравшихся над его головой тучах. К сожалению, когда гроза разразилась, Огюст даже не задумался о том, какие катастрофические последствия это может иметь для него и его семьи. Равно как и том, что он сам был виновником всех своих злоключений.
Все началось со вполне естественного желания молодого человека сделать подарок сыну. Самому себе подарок он уже сделал, заново отстроив Бретей, приведя в порядок старый парк и разбив новый, расширив конюшни и поставив в них еще с десяток лошадей, для чего молодому человеку пришлось без счета ссорить деньгами, раздавать направо и налево расписки и векселя. А полюбовавшись на дело рук архитекторов, шевалье де Бретей обратился взором к королевскому двору, мечтая о том времени, когда сын и невестка будут блистать в Лувре, Туре или Блуа. Огюст не раз слышал об особом пристрастии королей из династии Валуа к своим владениям в Блезуа, Турени и Анжу. Покойный господин де Бретей даже уверял, будто на берегах Луары, Шера или Вьенны их величества проводят больше времени, чем на берегах Сены, и воспоминание об этих словах заставило молодого человека приискать для сына и невестки охотничий домик в Турени, в которой юная чета могла бы находиться вблизи королевского двора и при этом в полной независимости от родителей.
Поиски шевалье де Бретея закончились быстро. Близость к королевскому двору была слишком притягательной, чтобы кто-либо из обитателей Турени пожелал от нее отказаться, однако те же обитатели Турени владели немалым количеством заброшенных охотничьих домиков, ферм и мельниц, которые можно было перестроить хоть в очаровательные любовные гнездышки, хоть во дворцы. Огюст не собирался повторять подвиг Жиля Бертело и его супруги Филиппы Лебаи и превращать какую-либо мельницу в волшебный замок, но охотничий домик в Турени приглядел. И даже съездил в Париж, дабы выправить владельческие грамоты после покупки дома у управляющего имением.
В столице Огюст постарался совместить приятное с полезным, точнее, приятное с приятным. Быстро завершив все дела и заказав дюжину модных костюмов, шевалье отдался веселью. Веселился молодой человек так, как это делали сотни провинциальных дворян до него, чувствуя себя в столице французского королевства словно в завоеванном городе. И, конечно, молодому человеку даже в голову не приходило обращать внимание на ворчание горожан, на тот глухой ропот, который в один далеко не прекрасный для виновника день разразится свирепой бурей, безжалостно сметая все на своем пути, не разбирая правых и виноватых.
Господин де Бретей во весь голос обсуждал неуклюжие манеры почтенных буржуа, постный вид их жен и дочерей и ни разу не попытался придержать коня, галопом проносясь по улицам Парижа. Не удивительно, что на третий день пребывания в столице Огюст сбил с ног почтенного буржуа, переходящего улицу у церкви Сен-Совер. На этот раз ропот простонародья был таким громким, что достиг ушей даже шевалье де Бретея. Молодой человек искренне удивился, что столь незначительное происшествие могло взволновать грубых простолюдинов. Почитая себя дворянином безупречным, Огюст счел необходимым вернуться на место происшествия, представиться пострадавшему и даже швырнуть ему золотую монету «на лечение». Восторженные крики простонародья, никак не ожидавшего от заносчивого юнца подобной щедрости, окончательно вскружили голову Огюсту. Молодой человек подбоченился и швырнул несчастному еще один экю. Швырнул и довольный поехал прочь.
