Божественная сила - Рейнольдс Даллас МакКорд Мак (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Громкость разноцветной музыкальной машины внезапно упала, и шесть белых лошадей, которые спускались с горы, превратились в «…мы споем на нашем пути…»
Эд Уандер нетвердо поднялся на ноги. Ему вдруг неодолимо захотелось тотчас выбраться отсюда. Он что-то пробормотал Иезекилю Джошуа Табберу в знак прощания и стал энергично проталкиваться к двери.
Когда он осуществлял свое бегство, он бросил последний взгляд на пророка-заклинателя Таббера. Тот продолжал смотреть на музыкальный автомат.
Кто-то из стоящих у стойки прорычал:
— Кто, черт его дери, запустил эту музыку?
Музыкальная машина переключилась на хор:
— Славься, славься, аллилуйя. Славься, славься, аллилуйя…
Эд Уандер направил маленький Фольксховер вдоль автострады к Ультра-Нью-Йорку.
Вот такие пироги. Он предупреждал Хопкинса. Такое впечатление, что он действует на Таббера, как катализатор. Он не может оказаться в пределах слышимости от Говорящего Слово без того, чтобы не появилось новое проклятие. Не то, чтобы старина не был способен разгневаться на что-нибудь без посторонней помощи. Интересно, подумал Эд, проклятие на автомат, собирающий плату за автостоянку, распространяется только на тот автомат в Вудстоке, или явление наблюдается во всем мире? Таинственная сила Таббера, очевидно, не обязательно должна иметь универсальное применение. Когда он порвал струны на гитаре, это не были все гитарные струны в мире, но только на той конкретной гитаре. А из того, что рассказала Нефертити, когда он сжег ночной клуб, в котором она выступала, можно заключить, что молния ударила только в него, а не во все ночные клубы на земле.
— Благодарение Всеобщей Матери хотя бы за небольшие поблажки, — пробормотал Эд.
По дороге он остановился съесть сэндвич и выпить чашку кофе на стоянке для грузовиков.
Полдюжины посетителей столпились вокруг местного музыкального автомата, обескуражено глядя на него. Из него раздавалось: «Мои глаза увидели славу пришествия господня…»
Один из водителей сказал:
— Господи Иисусе, что бы я ни ставил, оно играет «Внемлите песням ангелов-провозвестников господних».
Другой посмотрел на него в отвращении:
— О чем ты, приятель? Это никак не «Внемлите песням ангелов-провозвестников господних». Это «Городок Вифлеем».
Вмешался еще один.
— Да вы оба рехнулись, парни. Я эту песню помню с тех пор, как был мальчишкой. Это «Доброе приветствие и доброе прощание».
Какой-то негр покачал головой.
— Матерь божья, да вы, ребята, просто ничего не смыслите в спиричуэлс. Эта машина играет «Спускайся, Моисей». Что ты на ней ни нажимай, выходит «Спускайся, Моисей».
Эд Уандер решил забыть о сэндвиче. Насколько он мог судить, он сам продолжал слышать снова и снова о «Славе пришествия Господня» и «Славься, славься, аллилуйя».
Он вышел и вернулся в Фольксховер. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем они сдадутся и перестанут бросать монетки в музыкальные автоматы?
Он снова взял курс на Манхэттен и Нью Вулворт Билдинг. О'кей, он их предупреждал. Все, что он мог сказать, это — как хорошо, что старина Таббер сам любит пропустить стаканчик пива. Иначе, возможно, все спиртное в стране уже превратилось бы в апельсиновый сок, как только Говорящий Слово задумался бы над людьми, которые проводят свое время в барах, вместо того, чтобы как хорошие пилигримы слушать речи о пути в Элизиум.
В Нью Вулворт Билдинг его пропуск провел его мимо предварительной охраны и наверх, к пяти — только теперь их было десять — этажам, которые занимала чрезвычайная комиссия Дуайта Хопкинса.
Он обнаружил Элен Фонтейн и Базза Де Кемпа в своем собственном кабинете, склонившимися над портативным фонографом и глядящими на него с обвинением во взоре, как будто устройство их намеренно предало.
Когда Эд вошел, Базз вынул изо рта сигару и сказал:
— Ты не поверишь, но…
— Знаю, знаю, — проворчал Эд. — Ну и что слышите вы?
— Просто фантастика, — сказала Элен. — Для меня это звучит как «В одиночестве вхожу в сад».
— Нет, прислушайтесь, — настаивал Базз. — Вслушайтесь в эти слова. «Если последуете за мной, я сделаю вас ловцами человеческих душ. Если последуете за мной». Яснее ясного.
Для Эда Уандера это продолжало звучать как «Славься, славься, аллилуйя». Он упал на стул за столом.
Базз вынул из машины пластинку и поставил новую.
— А теперь послушайте это. Та должна была быть рок'н'свингом, а вот это — первые такты сюиты «Пер Гюнт». Он включил устройство. Первые такты сюиты «Пер Гюнт» оказались «Утром», как и предполагалось.
Эд заинтересовался.
— Оно снова избирательно.
Они посмотрели на него.
— Что снова избирательно? — обвиняющим тоном спросил Базз.
— Проклятие.
Базз и Элен обвиняюще уставились на него.
Эд сказал, защищаясь:
— Мы разговаривали в баре, а там орал на полную мощность музыкальный автомат. Ну и нам приходилось кричать, чтобы слышать друг друга.
— Прекрасно, — сказал Базз. — Почему ты его оттуда не вытащил?
— Значит, — утомленно сказала Элен, — он разгневался на музыкальные автоматы. Господи боже мой, кто-нибудь его остановит прежде, чем мы все окончательно рехнемся? Он испортил не только музыкальные автоматы, но и все пластинки. Воображаю, что творится с записями.
— Мне никогда не нравились музыкальные ящики, — сказал Эд. — Да, вот еще — у него, надо полагать, не оказалось десятицентовика — опустить в автомат на стоянке для машин. Поэтому…
— Эй, не перегибай палку, — сказал Базз. — Не говори, что он и их проклял.
— В них теперь больше нет прорези для монет, — ответил Эд. — Послушайте, что-нибудь важное случилось, пока меня не было?
— Ничего особенного, — сказал Базз. — В отсутствие Вашего Преосвященства все дела стоят. Мы притащили целую банду профессоров, докторов и самых разных ученых, от биологов до астрономов. Они все еще здесь, на самое большее, что нам удалось сделать — это убедить одного из сотни, что мы совершенно серьезно интересуемся тем, что такое проклятие. Мы задействовали несколько десятков из них — во всяком случае, так предполагается — для исследований по данному вопросу. Но никто не знает, с чего начать. Проклятие не затащишь в лабораторию. Его нельзя ни взвесить, ни измерить, ни проанализировать. Из всей этой толпы мы нашли только одного, кто верит, что проклятия действительно существуют.
— Неужели хоть кого-то нашли? — удивленно сказал Эд.
— Парень по имени Уэстбрук. Единственное, что меня беспокоит, так это то, что он, скорее всего, псих.
— Джим Уэстбрук? Ах да, я и забыл, что велел его доставить к нам. Джим Уэстбрук не псих. Он выступал у меня в «Часе необычного», задавал вопросы гостям. Что он предлагает?
— Он предложил, чтобы мы для начала призвали всю кафедру парапсихологии Дьюкского университета. Затем он предложил, чтобы мы послали представителей Европейского Сообщества, в Ватикан, в Рим за командой их наилучших экзорцистов.
— Какие, черт побери, экзерсисы в такой ситуации?
— Экзорцисты, экзорцисты. Архивы церкви, вероятно, содержат больше информации об изгнании злых духов и тому подобным вещам, чем любая другая библиотека мира. Уэстбрук считает, что снятие заклятия — это родственная проблема. Еще он предложил, чтобы мы связались с Персоной Номер Один в Кремле, пусть он разыщет остатки архивов русской ортодоксальной церкви, и поговорили с Лими по поводу того, что может быть в запасниках английской церкви. Все они среди своих догматов числят изгнание злых духов.
Эд устало пробормотал:
— Наверное, я должен пойти и доложиться Хопкинсу, но насколько я знаю его и Брейсгейла, они промучают меня полночи. Мне и так уже все уши прожужжал Таббер со своими идеями.
— Отец раздобыл одну из брошюр Таббера. Он говорит, что путь в Элизиум — это суперкоммунизм.
— Дженсен Фонтейн примерно столь же компетентен в обсуждении программы Зеки Таббера, как евнух способен судить конкурс «Мисс Америка», — проворчал Базз.
