Попаданец на гражданской. Гепталогия (СИ) - Романов Герман Иванович (полная версия книги .txt, .fb2) 📗
С прошлого года на флот большевики стали направлять пополнения из мобилизованных крестьян, направляя новобранцев подальше от родных волостей, охваченных огнем восстаний против свирепствующей продразверстки.
Служить они толком не служили, ибо не было ни угля, ни нефти и котлы требовали капитального ремонта, а, забившись по холодным кубрикам, кое-как одетые, тихо злобствовали на советскую власть, что загнала их к морю да впроголодь держит, в холоде и голоде и без женской ласки, не то что при царе, ибо все проститутки давным-давно сбежали из Кронштадта. Это те, кто поумнее, почувствовав исчезновение платежеспособного элемента, ну а глупых расстреляли чекисты в профилактических целях ради сдерживания роста венерических заболеваний и «контрреволюционного разложения».
Вот тут разговоры «шкур» о тех временах, когда на столы ставили пламенеющий борщ, когда матросу полагалось три фунта ситного прибора, да фунт мяса, сахара, да прочего всякого, не перловки поганой, а макарон. А на обед и ужин выдавалось от царя-батюшки по целой чарке чистой как слеза, очищенной казенной водки.
И, словно в подтверждение, поздней осенью на «Гавриил», что на особицу в Минной гавани поставлен был для передачи на Мурман, как наиболее пригодный, команда черноморцев из Севастополя прибыла, с офицерами. И хотя им отдельный дом для проживания выделили и охрану из чекистов поставили, чтобы вредительские разговоры пресечь, но на что людям глаза даны?
Всю зиму «беляки» в тепле провели, целый транспорт уголь и нефть доставил, с припасами разными. Службу вели как по часам, каждое утро с торжественного развода, ибо Андреевский флаг большевики категорически запретили поднимать. И с мастеровыми рядом трудились, машины перебирая да ремонт производя, а потому разговоры по всему Кронштадту пошли, будто волны прибоя. Кормили «гостей» как на убой, запахи одуряющие разносились на всю округу, подтверждая этим рассказы «шкур».
И кто тут устоит перед таким соблазном, ведь недаром считают, что ностальгия, память короче, имеет сильнейшее воздействие на психику. Так что взрывоопасный материал на стоящих у стенок кораблях, ощетинившихся башнями с длинными орудиями, копился всю зиму.
И оказалось достаточно только одной искры, чтобы вспыхнуло восстание. А ею послужило сообщение о том, что в Петрограде началась всеобщая стачка и большевистские заправилы из Смольного отдали приказ подавить выступления рабочих свинцом и штыком…
Москва
– У меня такое ощущение, Глеб, что мы сидим на пороховой бочке, а фитиль уже догорает! И скоро рванет…
– Ты меня удивляешь, Лев! – Бокий чмокнул губами, демонстрируя недоверие, и с горячностью заговорил: – А по мне, дела идут не просто хорошо, отлично! О лучшем и мечтать нельзя!
– Ну-ну! – хмыкнул Мойзес, изуродованные губы открыли жуткий оскал, на который невозможно было смотреть без содрогания – Бокий снова не выдержал и отвел глаза в сторону, хотя уже попривык за эти годы к облику и манерам своего подчиненного.
Но это официально – на самом деле начальник давно попал под влияние, и тут он нисколько не обольщался, страшного товарища, что играл в их тесном кругу первую скрипку. Связываться с ним, тем более попытаться открыто конфликтовать Бокий зарекся – колдун наводил на него тихий ужас до дрожи в коленях.
– Слушай, я тебя не узнаю! Ты объездил весь юг, привез точные сведения, в которых сам же начал теперь сомневаться. Да что с тобою?!
– Маята сплошная! – угрюмо произнес Мойзес. – Ныне четвертый Первомай уже встречаем, на улице тепло, солнце светит, транспаранты кумачовые везде… А вернулся в кабинет, словно в склепе оказался!
Бокий с интересом осмотрелся, будто увидел свое рабочее помещение в первый раз. Грязные, давно не мытые окна, прикрытые плотными шторами, забитыми пылью, добротная, но поцарапанная мебель, на столешнице бурые разводы, да еще покарябанный пол с разбросанными окурками – все это действительно наводило уныние. Да еще затхлость воздуха, что чувствовалась с порога – непередаваемая смесь табачного дыма, вони, крови и навечно слившегося со стенами животного страха.
– Да, помыть бы не помешало! – Бокий сморщился лицом от омерзения. – Нынче баб пришлю, пусть моют и чистят наши Авгиевы конюшни. Весна пришла, пусть и здесь будет светло. Загадили мы с тобой помещение, смердит дрянью из всех углов…
– Ничего страшного! – усмехнулся Мойзес. – Еще один французский король однажды сказал, что ничто не пахнет так хорошо, как труп предателя и врага. Не обращай внимания, это все мелочи, а для буржуев безразлично, где их в расход выводить будут.
– Тебя не поймешь, Лев, – то одно не нравится, то другое! – Бокий резко наклонился над столом. – Я вчера был в Полевом штабе – там меня уверили, что никаких серьезных приготовлений к наступлению белые уже не ведут. И это согласуется с имеющимися у меня сведениями, как и данными агентурной разведки. Более того – стрелковые дивизии на юге и в Сибири едва укомплектованы на треть! А чтобы воевать с нами, нужно их вначале отмобилизовать. Ведь так?!
– Верно! – Мойзес весело оскалился. – Я и сам смогу тебе доказать, что наступления в мае или даже в начале июня не будет! Фомин не лгал, я бы это сразу заметил. Но тут дело в ином…
– Так в чем?! Что тебя беспокоит?!
– Когда все слишком хорошо, то это уже не хорошо! – жутко осклабился Мойзес, его единственный глаз сверкнул адским пламенем так, что Бокий отшатнулся на спинку стула и, скрывая страх, закурил папиросу.
– Смотри, что получается, – беляки корпуса к демаркационной линии пододвинули. Но назначенные на 5 мая сборы запасных, что само по себе является скрытой мобилизацией, не просто отменили, но еще объявили, что в этом году проводить не будут, дабы провести спокойно и посевную, и уборочную. И вот это уже интересно…
– Еще как! – хмыкнул Бокий, весело глядя на нахмурившегося собеседника. – Это одно говорит о том, что воевать они не станут. Да, дивизии свои пододвинули, но так французскую помощь и отмененные займы отрабатывать надо. Вот и давят на нас угрозой нападения, видно, думают, что убоимся мы, с запада войска обратно перебрасывать начнем. А на самом деле выходит полный пшик!
– Ты дальше доводы свои приводи, а я подумаю над ними… – пробормотал Мойзес, задумчиво постукивая пальцами по столешнице.
Бокий воодушевился и заговорил напористо, для большей убедительности даже хлопая себя ладонью по груди:
– Если нападут, то сами сорвут свою же мобилизацию – их крестьяне и даже казаки воевать не станут, да и у царька репутация в их глазах станет изрядно подмоченной. Они верить Михаилу перестанут! И еще одно – свадьба императора назначена на август – так?! И что же будет с ней?! Далее – у нас два миллиона бойцов, у них всего двести тысяч, пусть и лучше вооруженных. И как они без мобилизации воевать с нами будут?
– Убедительно, ничего не скажешь. Помолвка была, теперь свадьба, после нее «медовый месяц» – когда воевать прикажете?! А Франция… Да черт с ней, как мне говорил Арчегов. Похоже на то, что они оставили ее на растерзание, как французы с англичанами не помогли царю Николаю в пятнадцатом году. Но если долг платежом красен, тогда зачем столь демонстративно перебрасывать на север неукомплектованные дивизии и при этом громогласно отказываться от мобилизации? Что, в Париже и Лондоне одни набитые дураки сидят и до сих пор не поймут, что их за нос водят, чиня разные отсрочки и пустые отговорки?
Мойзес прикусил нижнюю губу, зубы оскалились, как у вампира, но чекист замолчал, продолжая так же задумчиво барабанить по столу. Этот звук раздражал Бокия, но он решил не обращать внимания и стал так же напористо приводить другие аргументы:
– Да так оно и есть, Лев! Ты газеты иностранные читаешь, а там много чего интересного почерпнуть можно! Где их ударники и гвардия? В Молдавии, от румын ее прикрывают! Еще «цветные» на Кавказе против турок воюют! И за бухарского хана кто дерется, я тебя спрашиваю?! Жаль, телеграфной связи с Ташкентом нет, но в английских газетах написали, что бухарцы разбиты нашими под Самаркандом, а турки Кемаля хорошо потрепали кавказских стрелков Юденича и даже отбили Эрзерум. Так что насчет того, что белые стали сильны, сомнения большие имеются!
