Я спас ссср! том i - Вязовский Алексей (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Спускаемся на этаж ниже, попадаем в некоторое подобие цеха. Тут стучат печатные машины, стоят прессы. К нам подходит усатый степенный мужик с испачканными краской руками.
— Привет, Степаныч! Вот привел стажера знакомиться.
Мужик показывает свои руки, жму его запястье. Нас ведут к большому столу, на котором разложены свежие полосы. Метранпаж дает мастер-класс. Ослабляет винты талера, вынимает из набора, поддев шилом, ошибочные строчки, вставляет новые, вбивая их на место деревянной рукояткой, и прокатывает свежий оттиск.
— Теперь готовый оттиск опять несем корректорам и цензору. Они подписывают полосы и ты их вешаешь вот тут — мы попадаем в огромную комнату, в которой работают с полсотни журналистов. Как будут выражаться в будущем — в опен-спейсе. Полосы висят на специальных рейках, прикрепленных к стене. Я понимаю, что это сделано для удобства. Начальству сразу видно на сколько процентов готова газета и кто задерживает свои полосы. Журналисты работают под постоянным прессом дедлайна. Утром советские граждане обязаны получить свежий номер "Известий". Газету уважают. Аджубей, будучи зятем Хрущева, многое себе позволяет. Суслов регулярно жалуется в ЦК, что он открывает свежие Известия и не знает, что будет в газете. Другие издания такого себе позволить не могут — поэтому про них едко шутит народ. Приходит мужик к киоску Союзпечать, спрашивает свежую газету. А ему продавец отвечает: «Правды» нет, «Россию» продали[1], остался «Труд» за три копейки. Ах да, "Комсомолка" висит за углом». Про «Известия» так не шутят.
— Аджубей придумал — на лице Германа появляется недовольная гримаса и он кивает на большое, открытое пространство — Тут раньше кабинеты были. Но все перегородки по его приказу сломали.
Экскурсия заканчивается в отделе репортажей чаепитем. Знакомлюсь с журналистами, слушаю байки. Пью чай под традиционные сушки.
— Имей в виду Русин — Седов дымит папиросами как паровоз — У нас сухой закон. Пока наша полоса не подписана, даже не думай употреблять. И еще. Журналистское удостоверение стажерам не положено.
— Как-нибудь обойдусь — пожимаю плечами я.
— Зря — справа хмыкает худощавый парень в хорошем двубортном костюме — Ксива помогает. Вот в прошлом году…
— Ладно, Паша, потом расскажешь — Седов тянет меня к себе в кабинет — Пошли оформляться на работу.
[1]Имеется в виду газета — Советская Россия.
Меня усаживают за стол, просят написать биографию в отдел кадров. Решаю немного оживить атмосферу, вспоминаю знаменитый фильм Шахназарова «Курьер»:
«Я родился в провинции Лангедок в 1668-м году. Мой род, хотя ныне и обедневший, принадлежит к одним из самых славных и древних семейств королевства. Мой отец граф де Бриссак сражался в Голландии в полку г-на Лаваля и был ранен копьем при осаде Монферрата, на стенах которого он первым водрузил королевское знамя. До 17 лет я жил в родовом замке, где, благодаря заботам моей матушки баронессы де Монжу, был прилично воспитан и получил изрядное образование. Ныне, расставшись со своими дорогими родителями, дабы послужить отечеству на поле брани, прошу зачислить меня в роту черных гвардейцев его величества».
Седов смотрит на лист. Потом на меня. Обратно на лист.
…при осаде чего??
— Монферрата.
С юмором у Седова все хорошо. Он смеется, вытирая слезы.
— Молодец! Сработаемся. А теперь еще раз и без черных гвардейцев.
Деваться некуда, пишу официальную биографию. Потом заявление на имя Аджубея. Мне заводят трудовую книжку. После всей бумажной суеты, получаю первое задание от Седова:
— Сегодня свободен, а завтра едем в 135-ю школу. Делать репортаж о последнем звонке. В 7.30 утра встречаемся на метро Динамо. В центре зала.
День пытаюсь закончить на ударной ноте. Вечером в Большом зале ДК МГУ бодро и с выражением читаю доклад на своей первой (но явно не последней) парт-конференции. Заседания проходит по накатанной. Сначала зал голосует за членов президиума. Те садятся на сцене за длинным столом, накрытым зеленой скатертью. Потом голосование по повестке дня. Единогласно принимается. К трибуне выходит первый докладчик. Это сам Солодков — глава парткома. Начинается длинный и скучный отчет.
Мероприятие идет по заведенному, народ вокруг разве что не зевает. Некоторые клюют носом, на «галерке» несколько человек тихонько играют в «морской бой». Наконец, из-за кулис вызывают меня. Представляют «молодой порослью, которая придет нам на смену…», хвалят за то, как держался на парткомиссии. «Устав знает назубок, легко перечислил всех первый секретарей союзных республик». Готовый кандидат в члены партии.
Мой доклад, обильно сдобренный цитатами из классиков, такая же скучная обязаловка, как и у предыдущих ораторов. Успокаиваю себя мыслью, что мусульманам надо пять раз в день молиться. А мне только разок на партконференции выступить.
Глаз радует лишь Вика. Не знаю зачем, но девушка пришла на это мероприятие. Сама вызвалась. Одета она сегодня неброско — серая юбка, белая блузка с комсомольским значком. Сидит в первом ряду, ласково мне улыбается. А я стою потею в костюме, галстук сжимает шею — слишком сильно затянул узел.
Наконец, все закончено. Представитель горкома вручает Солодкову какой-то переходящий вымпел, все аплодируют.
Мы с Викой выходим из ДК, прогуливаемся по территории МГУ. Вечером похолодало и я накидываю девушке пиджак на плечи. Снимаю удавку-галстук, кладу в карман. Потом не выдерживаю, увлекаю девушку в кустики. Она не сопротивляется и мы исступленно целуемся. Я даю волю рукам, но быстро одергиваю сам себя. Не дай бог застанут.
Выбираемся обратно на асфальтированную дорожку, тяжело дыша и переглядываясь со смехом, продолжаем прогулку.
— Может сегодня переночуешь у меня на Таганке? — осторожно интересуюсь я. Мысленно скрещиваю пальцы.
— Хорошо — Вика краснеет — Только я предупрежу девчонок в общаге, что меня не будет.
Проходя мимо спортивного городка, натыкаемся на компанию гогочущих парней во главе… нет, ну откуда такое везение?!.. во главе с Петровым. Парень одет в футбольную форму, на ногах — бутсы. Их и на профессиональных футболистах не всегда найдешь — дефицит. Понятно, ребята идут с вечерней игры.
— Нет вы посмотрите! — Петров смотрит на меня, потом на припухшие от поцелуев губы Вики и заводится в полоборота — Рус вообще оборзел в край, чужих девчонок кадрит!
— Я не твоя девчонка!! — подруга тоже злится — Вообще сомневаюсь, что теперь хоть кто-нибудь пойдет с тобой гулять, трепло.
— Заткнись, шлюха! — у парня сносит крышу и он сжав кулаки, орет на Вику. Прощать такое нельзя и я коротко, без замаха бью Петрову в нос с правой. Хруст, кровь во все стороны. Петров со стоном падает, но тут же вскакивает на ноги. Ребята, что шли с бывшим комсоргом, рассыпаются в круг. Слышны крики «Один на один!». Понятия честной драки еще присутствуют в головах парней.
Петров встает в боксерскую стойку. Делает несколько пробных джебов. Из его носа хлещет кровь и заливает белую футболку с цифрой 3. Я легко уклоняюсь, кружу вокруг парня. Мои руки тоже подняты и защищают голову. Внезапно я спотыкаюсь и падаю на колени. Успеваю заметить, чью-то ногу.
— Леша, осторожно! — кричит Вика — Подножка.
Поздно дорогая, я уже на земле. И мне тут же по ребрам прилетает бутса Петрова. Староста бьет с «пыра». Успеваю подставить руку, но боку все-равно достается. Чувствую сильную резкую боль, сжимаю зубы, чтобы не застонать. Перекатом ухожу в сторону. Тем временем футболисты хватают и оттаскивают парня, который подставил мне подножку, попутно награждая подзатыльником. Поделом.
Петров пытается развить успех, еще раз бьет с замаха ногой. Слишком долго! Я успеваю сгруппироваться и подбить его ногу рукой. Петров падает рядом и мы тут же вцепляемся друг в друга как два бультерьера. Драка переходит в партер и становится менее зрелищной. Катаемся по земле, пытаясь занять положение «сверху». Я просто умираю от боли в ребрах, но держусь. Петров заливает меня кровью из разбитого носа. Cилен, гад! Спортсмен хренов.
