Восстание ягда Кропора (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич (список книг txt) 📗
Ряды германской конницы дрогнули и перемешались. Всадники опустили арбалеты, вложили мечи в ножны, стали разворачивать коней, кто с радостью, что не пришлось сражаться в такой солнечный тёплый день, а другие с грустью, из-за того, что не удалось почувствовать пьянящий азарт боя, убить врага, взять его оружие и украшения.
— Да, я окажу любую помощь, если потребуется, только чтобы ты исчез из этого мира поскорее, — кивнул Бэда Достопочтенный.
Он повернулся в седле и, уже не замечая больше Решму и его наёмников, достал железную палицу с шестью рёбрами-перьями, какую обычно использовали против брони всадников-катафрактариев. Его злобный взгляд уставился на Панариха, всё ещё сидящего перед копытами его коня. Бэда сказал монаху:
— Встань, предатель.
Плача, размазывая по грязным щекам слёзы и слизь из носа, Панарих встал. Его сутулая фигура, выражала крайнюю степень отчаяния. Бэда поднял палицу для удара. Панарих закрыл голову руками с жалобным криком:
— Не убивай меня, господин, во имя Христа!
Палица обрушилась на него, ломая пальцы и череп. Во все стороны полетели кровавые брызги. Грек пошёл вперёд незряче, уронив окровавленные руки, шатаясь и волоча ноги.
Теус мгновенно прервал свои разглагольствования о беспорядке, воцарившемся в мире, и быстро выхватив своё копьё-пилум. Он быстро бросил его в спину Панариха. Короткое древко, обитое с обеих сторон железными полосами, с хрустом пробило тело насквозь. Монах замертво рухнул лицом вниз. Бэда Достопочтенный посмотрел на мертвеца и лицо его разгладилось, и даже порозовело, словно живая энергия, освободившаяся при убийстве монаха, перешла к нему.
— Настоящий воин Христа должен уметь убивать безоружноых, иначе рн не воин.
Он тронул коня и вдруг ударила его пятками, пустил вскачь, взметнув подковами веер мелких камешков. Он повернул коня налево, вверх по склону. Стоявшие напротив германцев италики и норманны стали поворачивать своих коней. Послышался возгласы:
— Все за господином! Не давайте быкам ложится, дойдём хотя бы до реки, а то здесь рядом воды нет!
Лес наполнился лязгом копыт, звоном упряжи и стуком камней. Теус, прежде, чем отправится за епископом, вынул рывком из спины убитого монаха своё копьё, а конь случайно наступил на труп. Хрустнули кости, конь шарахнулся в сторону. В пятне солнечного света стало видно утомлённое лицо Теуса, вздутия под глазами, красные веки, струящийся пот, налипшая пыль. Подняв на Решму глаза, полные ненависти, Теус прошипел:
— Ты, назвавший себя торговцем, если вы не последуете за нами, мы нападём на вас и всех перебьём!
— Договорились, — сказал на кумите Решма, глядя на кучки лошадиного навоза в том месте, где только что громоздились ряды всадников.
Здесь медленно поднимаедась и колыхалась примятая трава. Наконец он начал разворачивать коня. Он вдруг увидел поцарапанную, бляху-фибулу в плаще одного из своих воинов. Она была похожа на маленький космический дискообразный корабль. Решма вздрогнул и прошептал:
— Мы стали на шаг ближе к дому…
Люди Бэды Ровеннского были ещё в двух десятках шагов от них, они ещё слышали оскорбления германцев в адрес всех святых, монастырей, епископа Равеннского, братства монастырей, святых мучеников. Но воины епископа уже, видимо, совсем забыли о близком враге, они были озабочены подготовкой обоза с золотом к движению.
— Решма, что случилось? — оборачиваясь и крикнул ему Бродульф, — нам вернутся?
— Всё хорошо.
— Вы все тут такие, — ещё слышался ему голос Тэуса, — один схватил женщину в церкви за грудь, другой украл свиней у монастыря, ещё один, да смилуется над ним Господь, варил отвары из мертвецов для порчи мужских способностей соседей, а другие до сих пор приносят жертвы перед святым причастием…
Расстояние между отрядами Бэды и Решмы продолжало увеличиваться. И вот они; уже совсем исчезли из вида, голоса людей епископа растворились среди лесного шума, пения птиц, шелеста крон деревьев, были слышны только взрёвывания упрямых быков. Ягд Эйдлах до сих пор прижимал к себе навигатор, словно от этого зависл его бессмертие.
— Что дальше? — спросил его ягд Рудрем, — какой у нас план?
Над их головами с шумом пролетела куропатка, видимо потревоженная кем-то из всадников их отряда, стремглав пронеслась по ветвям белка, как рыжая молния, за ней другая.
— Для нас всё только начинается, это только первый шаг, — ответил заюумчиво ягд Эйдлах, — отойдём немного на запад, остановимся и изучим навигатор, опеделим ближайшее хранилище, разработаем план, как туда добраться.
— Если это первый шаг, то дорога у нас длинная, Эйд, — ответил с похожей интонацией ягд Рудрем.
— Время значения не имеет, — упрямо сказал им Решма.
Два года на этой чужой планете ему казалось, что узнав, где находятся межзвёздные корабли, он испытает радость, хотя бы облегчение. Но этого не произошло. Но это его не удивило. Так было всегда, когда новая цель бычтро замещала уже достигнутую, не оставляя времени для ликования.
Глава девятая РАСПЛАТА
Была тёмная ночь. На небе не было видно ни Луны, ни звёзд. Жечь лучины, факелы, костры король Танта I, как его называли в монастыре, запретил. Во всей долине на восточной окраине Моравии тоже царствовала тьма. Не распознать было в темноте и шумливую реку, и ручьи, и болотистые низины потому, что воде нечего было отражать. Башни монастыря едва угадывались за счёт мерцающего конденсата на холодных камнях. Под башней Повелителя будто парила бездна, словно весь монастырь висел в воздухе. Был слышен шум воды, уханье совы, лай собак и тявканье лис. Холод пробирал до костей, было сыро, от дыхания шёл пар. Если бы выпал снег, он не растаял бы до утра. На камнях висели ледяные капли. Пахло сырой древесиной, плесенью и гнилью. Запахи эти заполняли всё.
Ягд Тантрра уже долго стоял у бойницы башни Повелителя, глядя в темноту. Ему хотелось думать, анализировать, находить остроумные объяснения всему на свете, изящные пути выхода из ситуации, красивые о общения. Он даже продекламировал вполголоса стихи своего любимого поэта ягда Илховера:
Жизнь снесёт с тебя спесь как песок,
Изотрёт все девизы на пряжках.
И сожнёт каждый твой колосок,
Что ты взращивал в поле отважно.
Жизнь волной будет биться в тебя,
Как в опоры моста — зло и споро.
Только время ей нужно до дня —
Дня, когда рухнут эти опоры.
Жизнь ответы сотрёт, что скопил —
Все ответы никчёмные эти.
И убьёт всех, кого ты любил,
Если ты заживёшься на свете.
Жизнь осушит все слёзки твои —
Как мороз, превратит слезы в иней.
Унесёт на свои пустыри,
В вечный сумрак вселенской пустыни…
Острая кромка каменного блока бойницы начала ссаживать кожу на его лбу. Ягд Тантарра вскинул голову, оттолкнул стену ладонями и выпрямился. Едва ощутимое движение воздуха через бойницу ощущалось его веками как ветер, он даже зажмурился. Под веками прыгали огненные полосы, зигзаги, шары и мерцающий песок. Тело стягивало, перекручивало мышцы, по сосудам и капиллярам проталкивались колющие сгустки.
— Проклятое давление, то вверх, то вниз, проклятая винная отрава. Как они из-за этой гадости не выродились окончательно? — сказал тихо ягд Тантарра, и покрутил ладонью по ноющей груди, — и вонь всё время, почему в мире должно быть столько вони?
