Золотой империал - Ерпылев Андрей Юрьевич (первая книга TXT) 📗

– Мы будем переходить прямо на глазах зрителей?– поинтересовался он у Берестова, прутиками отмечавшего вход на «тот свет», выявленный бросанием камешков, часть которых благополучно упала в траву, но другая – канула на середине траектории в никуда.

– Конечно. Они прекрасно знают эти ворота.

– Не может быть! И зная это, сидят здесь, в этой степи!

– Не скажите… Степь им дом родной, товарищ капитан. Здесь их родина, а окажись они в лесу, например, чувствовали бы себя очень неуютно.

– Значит, на той стороне лес?

– Почему только лес? Там хорошо… Сами увидите, что без толку рассказывать.

– Но все же…

– Увидите! – отрезал Сергей Владимирович, проверяя свой багаж.

Когда часа полтора спустя путешественники один за другим исчезали, растворяясь в невидимых воротах, вслед им махали руками степняки, искренне желавшие новым друзьям удачи.

– Возвращайся поскорей, Берест-ака! – крикнул аксакал «миропроходцу», обернувшемуся на мгновение, прежде чем нырнуть в переход. – Всегда тебя в гости жду однако!..

Верхушки мачтовых сосен и далекие горные вершины отражались в зеркальной глади озера, лежащего во впадине между холмами. Пейзаж был из числа тех, немногочисленных ныне, при одном виде которых остро сожалеешь, что не приучен с детства к рисованию. Да и нет красок и кисти под рукой. Да и не придумали таких красок, чтобы запечатлеть все оттенки меди на покрытых чешуйчатой корой стволах сосен, все переливы нетронутой травы, листьев и хвои – от салатного до темно-зеленого, почти черного, все нюансы лазурного небосвода, лишь кое-где подернутого взбитой нежной пеной кипенно-белых облаков.

– Красота-то какая!.. – ахнула Валя, когда Берестов, не дававший никому покидать небольшую полянку, окруженную со всех сторон кустами, до тех пор пока ворота не пройдут все до единого, с видом фокусника раздвинул широким жестом занавес ветвей, открывая вид на озеро.

«Миропроходец» просто лопался от гордости, будто это он, своими руками, создал великолепную панораму, расстилающуюся теперь перед путешественниками.

– Бывал я в Чебаркуле [38], там тоже красотища, но чтобы вот так…– протянул Николай, не в силах отвести глаз от настоящего чуда природы.

Ротмистр и Конькевич молчали, но их молчание было красноречивее любых восторгов…

– А как называется это место? – поинтересовалась Валя, нерешительно прикасаясь пальчиком к прекрасному желто-голубому цветку, похожему и одновременно непохожему на садовый ирис, растущему прямо у ее ног. – Это что – заповедник какой-то?

– Действительно, Владимирыч, куда мы попали? – Жорка наконец вышел из транса, присев возле выступающей из травы каменной глыбы, в серый ноздреватый бок которой, слегка подернутый налетом пепельно-голубого лишайника, были вкраплены крупные прозрачные кристаллы, темно-сиреневые, вспыхивающие на солнце полированными гранями.

Берестов по привычке слегка пожал плечами:

– Да безымянное это место, Гоша. Никто не знает, как оно называется. Да и людей тут никаких нет…

– Как нет?!

Эти слова почти хором выдохнули все путешественники, пожирая проводника взглядами.

– Нет конкретно здесь, или…– поспешил уточнить Чебриков, без устали колдующий над своими приборами.

– Или, – со вздохом подтвердил старик, вытаскивая из кармана портсигар, плотно набитый аккуратными самокрутками – фабричные сигареты давным-давно закончились, несмотря на режим жесткой экономии, применение мундштука, позволяющего использовать курево практически без остатка, и строжайший учет окурков. – Я тут все облазил: до самых гор добирался на западе и на востоке – чуть ли не до нашей Курганской области… Это не заповедник. Нет тут никого и, похоже, никогда не было.

– Неужели необитаемый мир?

– Выходит, так…

Берестов прикурил от своей допотопной зажигалки, называемой им «Катюша», и сокрушенно развел руками.

– Дышите, наслаждайтесь, воздух здесь отменный – никакой химии… Цветочки рвите, камешки собирайте…– Кивок в сторону Конькевича, пытающегося осторожно выколупнуть ножом из каменной глыбы крупный фиолетовый кристалл, бросающий на его лицо вишневые отсветы. – Все тут ничье… Ни лесник не придет, ни инспектор какой. Охота тут знатная, а рыбалка…– Старик сел на любимого конька. – Рыба чуть не голый крючок хватает, да такая здоровущая попадается – не всякую вытащишь! А грибы какие чуть позже пойдут, ягоды! Пойдемте к озеру, что на месте стоять. Ты рви цветы, дочка, рви, ничьи они тут, и прорва их великая… Некоторых у нас и в помине нет.

Оживленно переговариваясь, путешественники спускались к озеру, манящему своей искрящейся гладью. Каждый нашел себе занятие по душе: Валя плела венки из дивных цветов, словно просящихся в руки, ротмистр с Александровым по очереди озирали окрестности в бинокль, а Жорка не уставал любоваться на самоцветы, только что добытые им, то изучая на вытянутой руке, то разглядывая на просвет. Шаляпин по привычке уже куда-то сгинул, вероятно, на горе местным пернатым и хвостатым обитателям, в надежде взять реванш за прыткого тушканчика, оставившего его в степи с носом.

– А что это за камень, Сергей Владимирыч? – Жорка подкатился к старику с новым, только что подобранным им прямо на тропе бледно-зеленым кристаллом, напоминающим граненый стеклянный карандашик в палец длиной.

– Да, наверное, изумруд…– равнодушно бросил взгляд на зеленую сосульку Берестов, горячо объясняющий слушающему его вполуха Александрову, каким именно способом следует вываживать на мелководье крупную щуку, чтобы она своими острейшими зубами не перекусила леску.

– Изумруд?!!

– Ага… А синенькие эти, которые ты вначале ковырял, – аметисты…

– Да это же… Да это же драгоценные камни! Это же деньжищи какие!

– Точно. Я тут как-то набрал пригоршню разных камушков да принес в Бергланд, так там у меня их чуть с руками не оторвали… Триста талеров заработал за раз. Хотел к нам, в Челябинск, да побоялся что-то. Времена нынче неспокойные, еще прицепятся… Что, мол, да откуда… Себе дороже встанет.

– А?..

– Тут и золото есть, – упредил вопрос «миропроходец». – И жильное, в камнях, значит, и россыпное– в речках. Богатейший край, я же говорю…

– А чего здесь нет, Сергей Владимирович? – поинтересовался ротмистр, тоже подбирая на мелкой прибрежной гальке какой-то камушек и придирчиво его разглядывая.

– Да, пожалуй, все есть, что у нас встречается. – Берестов уже снял рюкзак и теперь, вооружившись небольшим топориком, приглядывал ровные рябинки для удилищ. – Или было когда-то… Бажов ведь сказы свои про эти вот места писал. «Серебряное копытце», «Малахитовая шкатулка», «Медной горы Хозяйка»…

– Тогда это Парадиз какой-то…– протянул граф, пряча камушек в нагрудный карман. – Рай земной…

– А давайте назовем этот мир Парадизом! – предложила раскрасневшаяся Валя, которая в пышном венке на голове была чудо как хороша. – Вы не против, Сергей Владимирович?

– С чего бы?.. – Берестов обстругивал стройное удилище карманным ножом, весь уже погруженный в предстоящую рыбалку. – Назови, как говорится, хоть горшком, только в печь не сади…

– Тогда голосуем! Кто за Парадиз, поднимите руки!

Противников нового названия не оказалось, лишь Жорка, как всегда рассеянный, поднял руку невпопад, увлекшись очередным самоцветом, выловленным уже на мелководье из кристально-чистой озерной воды.

– Значит, три «за» против одного воздержавшегося. Почти единогласно! – подвела итоги девушка, напяливая на непутевую Жоркину голову второй венок. – Нарекаем сей мир Парадизом.

– Браво, Валентина Павловна! – Чебриков шутливо поаплодировал. – Только воздержавшихся на самом деле не один, а два. Вы же совсем позабыли Шаляпина.

Кот, тут же высунувший свою довольную мордочку из густой травы, похоже, не возражал, старательно вылизываясь…

Поленья почти совсем прогорели, и алые сполохи только иногда оживляли подернутое белым летучим пеплом кострище. Если не считать далекого голоса какого-то местного пернатого жителя, сильно напоминающего тележный скрип, тишина стояла абсолютная, прямо-таки первозданная.