Третий прыжок с кульбитом и портфелем (СИ) - Сербский Владимир (книга жизни .TXT) 📗
Мне оставалось лишь мысленно аплодировать — местное начальство бабушка держала в сухоньком кулаке. Правила игры на своем поле давно установила она, ведь для каждого чиновника в отдельности свое здоровье ближе к телу.
— Но ты меня сбила с мысли. Об Антоне речь, — знахарка перевела взгляд на парня. — У мальчика очень высокий потенциал. При желании из него выйдет настоящий шаман.
— Я уже сказал, меня эта дорога не прельщает, бабушка Мухия, — сплеча рубанул Антон. — Единственное, чего хочу, так это понять, что происходит. Не учиться ворожить, а разобраться. К вашему наставнику— шаману съездить, кстати.
— Ну, покамест, как ты видишь, я не совсем готова… — мягко улыбнулась она. — Бог даст, поедем.
— Мне тоже пока не до того, — согласился парень.
Неожиданно в разговор влезла Анюта:
— Бабушка Мухия, вы часто упоминаете бога, а сами-то верите?
— Верую.
— А если он есть, почему тогда детей болезнями наказывает? Почему малыши болеют и умирают?
Знахарка прищурилась:
— Ты, дочка, увидела несправедливость. И у тебя заболела душа? Это хорошо.
— Почему же хорошо? — возмутилась девчонка. — Ничего хорошего.
— Хорошо в том смысле, что у тебя душа есть. Значит, ты живой человек, — речь знахарки лилась плавно. — А ответ на этот вопрос дан в святом писании.
— Вы его знаете?
— Если коротко, то так: не делай зла, чтобы зло не нашло тебя.
— Но при чем здесь дети? Кому они могут навредить в таком возрасте?
— Библию почитай. Или хотя бы «Толковую библию»: «Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина». С другой стороны, не стоит искать прямую связь между конкретными грехами родителей и состоянием здоровья детей.
— Вот именно, — процедила Нюся. — Мне эта теория не нравится, и я одну несправедливость исправлю. Надеюсь, боги меня простят?
Мне показалось, что Анюта разозлилась. Тем не менее, бабушка ответила ровно, с ангельским терпением:
— У бога много имен, однако, он один. Кто-то думает о величии бога, и строит ему великие храмы. Кто-то думает, что бога нет, и не боится кары небесной. И никто не хочет понять, что богу все равно. Богу нет дела до всего этого, ведь он в душе у каждого. А если душа это сила, то есть люди слабые душой, а у кого-то душевной силы больше. У вас, деточки, ее точно много. Так что делайте, что должно, и будь что будет.
Ага, мысленно согласился я. Умри, но не сдавайся. О боги мои, яду мне, яду…
— Тоша, иди сюда, — прервала Вера мои размышления. — Посмотри на позвоночник в районе поясницы. Видишь?
Вот неугомонная девчонка! Видимо, ей надоело разглядывать бабушкино сердце, и она опустила взгляд ниже. И что там интересного?
— Смотри, — она ткнула пальцем. Вроде легонечко, но бабушка ойкнула. — Вот здесь энергетические линии истончаются и искривляются. Думаю, отсюда радикулит и растет.
— Хм… — мы с Антоном мысленно переглянулись.
— Вроде бы мы боль убираем, а причина остается, — закусив губу, Вера задумчиво прищурилась.
— В медицине это называется «защемление нерва в поясничном отделе позвоночника», — сообщила знахарка. — Можете выправить?
— А почему нет? — пробормотала Вера.
— Дед я туда не полезу, — честно предупредил Антон. — И вообще, нормальные люди такое лечат оренбургским пуховым платком.
— Анька, двигай сюда, — продолжала командовать Вера сержантским тоном. — Ну-ка, приподними бабушку. Так, легонечко, пусть повисит. Дед, работаем. Каналы должны быть ровные и чистые. Задача ясна? Вперед, товарищи. Гладим!
Целых пять минут мы причесывали и приглаживали завихрения у позвонка. Бабушка кряхтела, но терпела. Внучка Галия, прикрыв рот рукой, охала вместе с ней — наши руки опять копошились в спине знахарки.
— Я устала, — пыхтя сквозь зубы, предупредила Нюся. — Скоро вы там?
— Опускай помалу, — согласилась Вера. — Сойдет на первый раз. Бабушка Мухия, лучше стало?
— Совсем полегчало. Спасибо, дочка, — шумно выдохнув, старушка улыбнулась. А следом она нашла в себе силы на шутку; — Современная медицина заставляет нас умирать продолжительнее и мучительнее. И знаете что? Посмотрите теперь энергетические каналы возле сердца. Мне кажется, там тоже можно причесать да выровнять.
Анюта пристроилась рядом, и мы втроем уставились в спину бабушки между лопаток. Картина здесь было настолько безрадостной, что я присвистнул.
— Ага, — сказала Нюся. — Бедлам какой-то. Колтуны на старой кошке будут краше.
Точно подмечено, разноцветные линии возле сердца вихрились и клубились, напрочь перечеркивая всякое понятие о красоте и порядке.
— Подождите, товарищи, — очнулся Антон. — Это что же выходит: если починить нервы на пояснице, то и радикулита теперь нет? Гляньте-ка, аура здесь ровненькая стала, приятно посмотреть. Раньше черти что творилось.
Хм… В самом деле. До этого Антон посматривал сторонним наблюдателем свысока, да критические стрелы пускал. И Зоркий Сокол таки догляделся — в области сердца оранжево-зеленое свечение зияло прорехами, а вот на пояснице лохмы ауры затянулись после хилерского вмешательства. Зарубцевались, словно прорубь в сильный мороз.
— А давайте так, — Анюта тряхнула рыжим чубчиком. — А давайте ауру возле сердца заштопаем. Если я кусочек своего нимба отдам, ничего ж не случится? У меня оранжевый, у Верки зеленый… давайте вместе? Если бабушка не против.
— Согласная я! — бодро заявила знахарка, поощряя самозваных лекарей к действию.
— У нас шесть рук, — встряхнула кистями Вера. — Глаза боятся, руки делают. Поехали!
Я стягивал края, Вера с Нюсей клеили латки, отрывая их от себя, Антон сверху скреплял красными стежками. Совместное творчество вытянула из меня все силы, ведь в слабые места я иногда добавлял серебряные нити. Долго ли, коротко ли, но заштопали бабушкину ауру мы серьезно, со всех сторон.
— Фу-ух, — выдохнула Вера, опуская руки. — А вам не кажется, товарищи, что мы молодцы?
Ага. Сам себя не хвалишь, никто не похвалит. А Антон не преминул ехидно вставить:
— Понял, Дед? Втыкать руки в спину человека — это вчерашний день! Ретроград и консерватор. Мягче надо действовать, нежнее. Ласковый взгляд и доброе слово даже кошке приятно!
Бабушка Мухия поднялась, и неуверенно нагнулась. А затем она изобразила несколько движений, что делают при кручении обруча хула-хуп. Внучка Галия охнула, а бабушка топнула ногой.
— Вечером всех жду на ужин, — заявила она приказным тоном. — Испеку бэлиш с уткой, а Галия пожарит чак-чак. И еще у меня есть пикантная колбаска казылык…
— Пирог и колбаса? А почему нет, — Антон гулко сглотнул. — Хорошее завершение дня.
И я его поддержал:
— На ужин надо идти, потому что круглыми сутками за учебником сидеть негоже. Все хорошо в меру, с резьбы съехать недолго.
Глава тридцать третья, в которой сняла решительно
На обратном пути Антон возвестил, что передает управление полетом старшему товарищу, поскольку устал. Не дожидаясь возражений, он сладко зевнул и отрубился. Что за лентяй, а? Ведь именно это собирался сделать я.
Тем временем девчонки шушукались о своем:
— Вот почему так, Анька? — вполголоса, но с болью, сокрушалась Вера. — После каждого перехода я молодею, а ты держишься в одной и той же поре. Только ноги все длиньше становятся…
— А чего в молодости плохого? — вытянув ногу, Нюся погладила ее взглядом. — Лучше этого еще поискать.
— Да ты на меня посмотри! — возмутилась Вера.
— И что? — недоумевая, Анюта даже остановилась. — Очень симпатичная девочка.
— Вот именно что девочка! — горько прошептала Вера. — Больше четырнадцати не дашь.
— Не грусти. Молодость — это такой недостаток, который быстро проходит, — усмехнувшись, Анюта возобновила движение.
Вере приходилось держаться за ней вприпрыжку:
— Ага, у тебя может быть и проходит, а у меня в следующий раз детство начнется! И Тоше влепят срок за совращение малолетних.
