На пути Орды - Горюнов Андрей (читать книги полностью .txt) 📗
Через минуту все уже были в седлах, готовые к бою.
Звуки, идущие от крепостишки, стали громче, и Шаим понял, что это – какая-то странная музыка, песня… Пели несколько человек, пели хорошо: бодро, зажигательно. Что пели, понять было невозможно, слова неведомого языка наполняли бойкий мотив каким-то неведомым смыслом.
– Это не русский язык, – отрицательно качнул головой Бушер, отвечая на вопросительный взгляд Чунгулая.
– Шар! – испуганно крикнул вдруг кто-то.
– Шар! Шар! – подхватили вокруг.
– Много шаров!
Там, далеко, с крепостной стены Берестихи, вдруг стали плавно слетать большие белые округлые предметы, – величиной примерно с конскую голову… Некоторые из них были почти идеально круглые, некоторые продолговатые, похожие по форме на короткий сильно перезрелый огурец.
– Шар, – согласился Чунгулай, тревожно вглядывавшийся в даль.
Шары медленно, как в полусне, катились по земле, подчиняясь ветру… Было понятно, что эти шары, несмотря на свои значительные размеры, невообразимо легкие, умеющие безо всякого труда плавать в воздухе и взлетать на высоту головы всадника и выше…
– Ты знаешь, что это, Бушер?
– Нет, мой повелитель. Но это колдовство.
– Спасибо, – не без ехидства кивнул Чунгулай, однако тут же заметил, что зубы его стучат, – видимо, от вечерней холодной свежести, снизошедшей на уходившую в ночь землю.
Шары приближались, а песня, летевшая из Берестихи, становилась все громче и громче…
Чунгулаю на мгновение показалось, что там, за крепостными стенами, спрятались несколько великанов, которые без труда могут петь так громко, что их услышат даже там, на расстоянии многих дней пути отсюда, – в его родном улусе. Великаны пели оглушающе, но слаженно, бойко, ловко играя при этом на каких-то неведомых инструментах, – барабан и зурна звучат совсем иначе, не так гулко и низко.
Колонки, по триста ватт каждая, извергали пупурри из наиболее известных песен немецкой группы «Чингисхан»:
– Лучников – на рубеж! – громко скомандовал Чунгулай, махнув рукой.
В ту же секунду на переднюю кромку лесной опушки стали выставляться лучники. Каждый, выбрав себе место, деловито обходил его, приспосабливаясь к возможным перемещениям вслепую, – когда взор будет прикован к цели, а обстоятельства потребуют небольшого маневра. Лучники скрупулезно изучали, – глазами и на ощупь, ногой, – каждую кочку, каждый корень, откидывая лежащие на земле старые высохшие сучья и ветви, об которые можно было зацепиться, при быстрых смещениях – на один-два скачка.
Все больше и больше надутых презервативов, лениво шевелясь в пути, приближались к опушке…
Некоторые презервативы перемещались не крутясь, как будто плыли по траве, некоторые катились ленивыми распухшими и окривевшими пинг-понговыми мячиками, а некоторые взлетали, – ненадолго, но довольно высоко, – после чего, плавно опускаясь, долго подпрыгивали.
Кто-то из лучников взвизгнул от нервного напряжения, и весь лес тут же взорвался негодующими воинственными криками и улюлюканьем…
«Кто побежит сейчас, тот погибнет, – подумал Чунгулай. – Шары только того и ждут, чтобы кто-то выказал трусость».
– Их больше сотни уже, – тихо сказал Бушер Чунгулаю.
– Они похожи на огромные муравьиные яйца… – задумчиво, сквозь зубы заметил Чунгулай.
– Муравьи – смелые воины, – кивнул Бушер. – Сто муравьев убивают лягушку. Но они очень легкие, эти яйца…
– В них могут таиться летающие муравьи.
– Не думаю, – покачал головой Бушер.
– В песне, которую я слышу, упоминается Великий Воитель. Слышишь ли ты это тоже, Бушер, или мне только хочется думать так?
– Я тоже слышу в песне упоминание Чингисхана, повелитель.
– Боюсь, они хотят усыпить нашу бдительность, родив у нас в памяти светлый образ величайшего из великих.
– Твое опасение пронизано мудростью.
– Не подпускать шары ближе, чем на половину полета стрелы! – приказал Чунгулай.
– Целься!
Первым надвигался огромный, толстый баллон, имевший, в силу своего размера, наибольшую парусность. Судя по тому, как важно и степенно он, обгоняя всех, летел гигантскими плавными скачками, можно было решить, что он – главный командир белых пузырей.
Наконец-то шар-командир вошел в зону поражения…
На опушке прозвучала короткая гортанная команда, сотни стрел понеслись к шару.
Многие из них попали.
Презерватив лопнул.
Опушка разразилась восторженными, торжествующими криками.
– Да! – хищно и мстительно улыбнулся Чунгулай и удовлетворенно кивнул.
Музыка с гибелью первого шара оборвалась, а на стене крепостишки вдруг вспыхнула ярчайшая голубая звезда, испускавшая белый луч.
Белый луч, попадая в глаза, ослеплял на несколько мгновений. Потом глаза начинали видеть вновь, но в том месте, где была звезда, еще долго светилось багрово-красное пятно.
Это пятно, стоявшее в глазах, путалось в навалившихся сумерках с пурпурным диском садящегося за Берестихой солнца и очень мешало целиться в белые шары, дальность до которых с наступлением темноты становилось все труднее определить, – шары были не совсем одинаковых размеров, и шар поменьше казался более удаленным, а тот, что побольше, – расположенным ближе.
Но залпы следовали один за другим, и это вселяло надежду.
Через полчаса всем ордынцам стало понятно, что их духовная сила, меткость и мужество преодолели коварное колдовство: атака белых шаров захлебнулась.
Их, недобитых, оставалось не более десяти штук, когда ярчайшая звезда, бьющая со стены и посылающая в глаза ослепляющий луч, вдруг потухла.
Однако никто не успел испытать в полной мере радость победы и глубоко, облегченно вздохнуть: одна из кочек, находящаяся в поле недалеко от лучников – на расстоянии половины дальности полета стрелы, – вдруг вздрогнула и тут же начала стремительно и обильно извергать из себя густой, плотный грязно-желтый дым. Кочка дымила столь бурно, что Чунгулаю вдруг показалось, что в этом месте земля прорвалась и недра земли стали изрыгать подземных духов зла.
