Мечта империи - Алферова Марианна Владимировна (полная версия книги txt) 📗
– Вот скупердяй! Прислал одну на двоих! И притом свою собственную девочку.
Надеюсь, за обедом он не предложит нам одно яйцо и одну грушу разделить вместе с хозяином.
Приятели рассмеялись, а служанка, изобразив на смуглом личике обиду, ушла. После нескольких глотков вина Вера нестерпимо потянуло в сон. Он видел, что и Элий постоянно клюет носом.
– Эй, Элий, не спи, мне нужен от тебя еще один ответ.
– Изволь. Я даю их по сотне в день во время приема избирателей моей трибы.
Чего стоит один-единственный ответ на один-единственный вопрос?
– Ты в самом деле считаешь, что наркотик пробудил во мне подлинные воспоминания? Элий затряс головой, прогоняя сон.
– В Александрии люди, принимавшие подобный препарат, вспоминали даже час своего рождения, – язык его пьяно заплетался, хотя Элий выпил лишь чашку кофе.
– В этом сне я видел собственную мать. Не ту, что погибла во время войны. А другую, настоящую. И я даже не знаю, кто она. Ни ее имени, ни…
Юний Вер замолчал. Ибо в ту минуту вспомнил висящий на шее медальон со странным изображением.
– Нереида… – сказал он.
– Что?
– У нее был медальон с камеей из сардоникса. И на камее – Нереида. Я видел это абсолютно отчетливо, – – сердце Вера опять отчаянно забилось.
– Насколько я помню, так называлось подразделение, в котором служила твоя мать. Приемная мать, – добавил Элий после паузы.
– И наш новый знакомый Курций… – усмехнулся Вер.
Но женщина из сна никак не походила на легионера. С каждой минутой Юний уверялся все больше, что видел во время галлюцинации свою настоящую мать. Она любила сына и отказалась от него. Она чего-то боялась… Но чего?
Дверь отворилась, и в комнату заглянул Макрин, но не вошел, остался у порога, странно улыбаясь.
– Подхалим лично пришел позвать нас на завтрак… – Вер вдруг заметил, что лицо Элия сделалось белым, как полотно, а на лбу мелким бисером выступили капли пота.
Элий замычал от боли и попытался встать с ложа, но согнулся пополам и рухнул на пол. Вер рванулся к Макрину. Комната поплыла перед глазами. Макрин неожиданно очутился сбоку и гнусно захихикал. Лицо сочинителя превратилось в подушку и, раздувшись, заслонило весь мир. А из этой подушки лезли наружу клочья голубого плотного тумана и застилали глаза. Гладиатор выхватил меч и рубанул наугад. Раздался звон разбитого стекла. Вер еще успел распороть подушку и разрубить пополам серебряную вазу вместе с фруктами и серебряный кофейник. И лишь после этого упал возле своего приятеля, обсыпанный пухом и облитый горячим кофе.
«Я умер и сейчас бреду по подземной галерее в Аид», – подумал Вер, открывая глаза.
Но к своему изумлению увидел, что никуда не идёт, а лежит на каменном полу, а над ним нависает низ: каменный потолок. Свет двух тусклых лампочек, забранных решеткой, лишь обозначал контуры предметов. Вер вскочил на ноги. Пол тут же качнулся, и гладиатора швырнуло вперед, и он едва не врезался головой в стальную решетку, что делила подвал на две равные части. Вер вновь уселся на каменные плиты. Голову его сверлила тупая боль, а все тело ломило так, будто он только что принял участие в марафонской дистанции. На второй половине, за решеткой, на полу лежал человек. Не ясно было: жив он или нет.
– Элий… – позвал Вер.
Никакого ответа. Юний Вер подполз к решетке. Элий не шевелился. Кто-то заботливо укрыл сенатора одеялом, прежде чем оставить здесь, в подвале. Вер просунул руку сквозь решетку и дотронулся до запястья Элия. Тот был жив. Сенатор либо спал, либо находился в «отключке» под действием наркотиков. Юний Вер ухватил его за руку и притянул поближе к решетке. Элий пробормотал что-то невнятное, но глаз не открыл. Вер влепил ему пощечину, потому вторую. Тогда лежащий наконец приподнял голову.
– Пить, – прошептал Элий. Вер отрицательно покачал головой: воды в подвале не было.
– Как мне плохо… – Элий вновь растянулся на полу – питье Макрина подействовало на него куда сильнее, чем на Вера.
– Интересно знать, что нужно от нас этому подонку, – спросил сам себя Вер, потому что Элий вряд ли мог ему ответить. – Может, он хочет принести нас в жертву своей музе, чтобы его книги пользовались большим успехом, чем книги ненавистной Фабии.
– Ты почти угадал, гладиатор! – раздался голос сверху.
Вер поднял голову. В маленькое окошко на потолке выглядывала физиономия Макрина. Вер невольно схватился за рукоять меча, но пальцы стиснули лишь воздух – меч исчез.
– Слушай, ты, мразь, если ты сейчас же не выпустишь нас отсюда…
– Непременно выпущу, – отозвался Макрин. – Но не сейчас. Сначала ты исполнишь одно мое желание – как раз то, о котором ты говорил, боголюбимый
гладиатор. Ах нет, я ошибся, ты уже не любим богами. Но это неважно. Ты со своим другом устроишь на этой арене маленький бой, и каждый из вас получит с десяток заявок на исполнение желаний.
Вер расхохотался.
– Как же ты глуп, сочинитель! Желания исполняются только на аренах амфитеатров, входящих в Большой круг. А здесь мы можем биться с утра до вечера, и ни одно желание не исполнится.
– Это ты глуп, гора мышц, – презрительно фыркнул Макрин. – Здесь тоже исполняются желания. Да, да, как раз в этом самом подвале. И кстати – любые желания, без ограничений и запретов напыщенных цензоров. Настоящие желания! Мне не надо просматривать справочники, чтобы узнать, можно помочь господину булочнику или надо отказать, потому что его брат приговорен к двум месяцам карцера за хулиганство. У меня не надо платить сто тысяч сестерциев «формулировщикам» за выхолощенную фразу и все время опасаться, что твое желание принесет кому-то вред. Здесь можно заказать титул сенатора, начало или прекращение войны.
– Так я тебе и поверил!
– Поверишь, когда увидишь своего гения! Неважно, где ты дерешься, приятель.
Главное, чтобы гений доставил твои клейма по назначению. Сегодня вечером каждый из вас получит десять своих клейм, – закончил Макрин.
– Элий – сенатор, а не гладиатор, – напомнил Вер.
– Он бывший гладиатор и, надеюсь, не забыл, как держать меч.
– Кто поставит на бойца со сломанными ногами? – попытался прибегнуть к другому доводу Вер. – Наши шансы не равны.
