Господин военлёт - Дроздов Анатолий Федорович (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗

Здесь нельзя петь «от солдатских кровей», здесь крови не жалеют – ни своей, ни солдатской. Ее действительно льют щедро. Здесь нет матерей, которые создают комитеты, дабы уберечь единственное, взращенное без мужа чадо от грубых сапог и неучтивых сержантов. Здесь бабы рожают по десять и более детей, им некогда над ними трястись.

Мне никогда не нравилось в оригинале «свобода воссияет». Для кого свобода? Для тех, кто грабил и продолжает грабить Россию? Пусть мы не увидим победы, но стремиться к ней надо. Правда, я воспринимал песню на слух, и, возможно, там нет слова «воссияет». Возможно, там поется «в вас сияет», тогда это совсем другое дело.

Ольга вступает за спиной – тоненько и пронзительно:

Финальный куплет поем дуэтом:

У Егорова глаза мокрые, Сергей отвернулся, Турлак смотрит в стол. Не я тому причиной. Как удалось «эскадронщику» написать такую пронзительную песню, мне до сих пор непонятно.

– Что-нибудь повеселей нельзя? – спрашивает Турлак. Он говорит грубо, но я не в обиде: поручика тоже пробрало. Есть у нас и веселее.

– Про одно крыло споешь последней! – шепчет мне Ольга и убегает. Эта лисичка что-то задумала.

Улыбаются. Эту песню мне не пришлось переделывать, она и без того хороша. Только пару слов… А Турлак не унимается:

– Хорошо вам, Павел Ксаверьевич, есть кому крыльями качать. У вас кузина. А нам кому прикажете?

Сейчас спою!

– Ну, а барышни? – доносится из-за перегородки.

– А барышни – потом!

Все смеются. А я добавляю:

Ну, и финальный аккорд:

«Девчат» нельзя, это слово простонародное. А про наяд господа офицеры знают – на Пушкине с Лермонтовым росли.

Из-за перегородки выглядывает Ольга, загадочно подмигивает мне. Понятно.

– Господа! – говорю. – Вы не устали?

– Нет-нет! – заверяют в один голос.

– Вы сочиняете песни сами? – интересуется Егоров.

– Нет, Леонтий Иванович! Их пели другие, я только запомнил. А сейчас песня английских летчиков.

И совсем не «английских» – американских. Но Америка пока не воюет, к тому же нам без разницы.

Первый куплет предусмотрительно опущен. На аппаратах нет голосовых раций, в этом времени они размером с вагон. Играю жесткими аккордами, только так можно передать суровость песни. Из спальни появляется Ольга. На ней моя летная кожаная куртка с подвернутыми рукавами, летный шлем и очки. В руках – зажженная свеча. Ольга изображает подбитый самолет. Это очень модно в этом времени – живые картины. Одна рука Ольги – то самое последнее крыло, вторая со свечой отведена за спину – хвост, который горит. Покачиваясь, она кружит вокруг стола. Наивно, но гости смотрят, не отрываясь.