Цветочек аленький (СИ) - Шишкова Елена (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
Деревня, в которую Малушку привезли, куда не глянь беднотой да грязнотой глаз радует. Окрест ни одного поля плодородного, лишь лесом болотистым люд и кормится, а чаще меж вех и пропадает бесследно, сам добычей чащи становясь. Говорят, что батька Леший отвернулся от селения, потому и водит всех, кто без подношения должного во владения его нос сует. Меж частоколов не ошкуренных детвора босоногая бегает. Что странно — ребятни в деревне совсем не много, видать не приживаются чадца в селении полуголодном. Дом куда женщину привозят, от соседских выгодно отличается, бревнами крепкими, что кладкой ровной стены образовывают, да по щелям кизяком утепленными, крышей гладкой, прорехами не украшенной, да окнами со ставнями резными. Коли глянуть со стороны на хоромы, которые Малушке для житья предоставлены, то подумать можно, что не совсем уж княгине на ключницу свою наплевать. Хотя скорей всего не о полюбовнице сына, а о ребенке, что она под сердцем носит забота эта.
То, что не приедет князь ей на выручку, Малушке ясно только через седмицу становится, когда служанка, которая за ней приглядывать поставлена, полусловом обмолвилась, о том что никому окромя Ольги неизвестно где полюбовницу Святослава прячут, а сам князь в скором времени в Византию отбывает дела княжества решать.
Горько предательство, что от любимого исходит. Нет участи хуже, чем надежду потерять, которая сердце ночами согревала. Помнит Малушка клятвы князя, что не даст он в обиду женщину свою. Где он ныне с обещаниями теми? Прав был Добрыня, когда предупреждал, что б заканчивала Малфред со Святославом миловаться, так как коли прознает жена его, несдобровать любовнице. Смеялась сестра над глупостью брата, говоря, что никому князь не позволит ее обижать. А Добрыня, лишь головой на слова эти качая, все свое гнул, что войны разные бывают, и в те, что меж бабами проходят, мужик не полезет. Оттого не стоит надежды тешить, что от матери своей иль от жены Святослав защитить Малушку сможет. Поздно женщина прозрела, правоту брата признав. Ныне сидит подле печки не топленной, с тоской в окно глядя, и понимает, что век ей куковать здесь меж торфяников.
Долго дни высылки для Малушки тянутся, будто жизнь ее в телегу старую запрягла, а она как кляча десятилетняя с подковами отбитыми, тащит ношу не подъемную до конца поля живой добраться не чая. Сменяет погода пейзаж за окном. То дождем с неба проливаясь, весна зиму посторонится просит, то солнце жаркое, лучами обжигая, уж весну попирает, начало лета предвещая. Но что бы не было за окном тем, снег, град или марево душное, сидит женщина у печки своей о воле мечтая, живот быстро растущий поглаживает.
Сегодня, в поту и крови, лежит Малфред, с душою ясной. Целую ночь в родовой горячке промаявшись, жизнь княжичу новому дала. Слуги крутятся, от грязи женщину отмывая, да ребеночка пеленая, а роженица с туманом в глазах в потолок глядит, счастью своему улыбаясь. Неужто сбылись мечты ее, и здоровый ребенок свет увидел? Мальчик! Княжич! Опора земли русской! Сколько радости может рожденье жизни новой принести? Немерено! Вот и ребенка подносят матери, протягивая. Мальчонка, глазами умными поглядывает, словно оценивая, женщину, что на свет его родила. Затем, решив для себя что-то головкой маленькой, к груди присасывается, в блаженстве от тепла материнского засыпая. Вот оно счастье бабье — дитя в руках тешить, ради того и мученья все, что судьба щедро сыпала, стерпеть можно.
Ольга.
Получив известие, что Малфред от бремени разрешилась благополучно, княжича нового свету явив, собирается Ольга в Будятычи ехать, где опальная мать дитя нянчит.
Деревня, куда княгиня со свитой прибывает, хлебом солью встречает, да в дом небольшой, но крепкий на окраине провожает. Перешептываясь, да переглядываясь, гадают люди, зачем княгиня к ним явилась, да в избу, где недавно баба дитя народила, отправилась. То что не простая женщина на выселках живет, крестьяне давно смекнули, правда сколько не гадали, так прознать и не смогли, отчего женщина эта, так на боярыню похожая, в их глушь явилась. Но местные кумушки, с рабынями женщины беременной пообщавшись, "правду" прознали. Рассказала кашеварка из дома странного, что женщина беременная, княжескому дому дружна, но ребеночек во чреве слабо держится, вот повитуха и с советовала, в местности болотистой пожить. Вроде как дух лесной от ребеночка смерть отвести может. Крестьяне, что лесовика паче Велеса почитают, историю ту на веру приняли, а за месяцы долгие и вообще интерес к бабе странной подрастеряли. Ныне же приезд княгини, волну новую всколыхнул, и, дела свои позабыв, крестьяне вновь по углам судачат, избу на отшибе обсуждая.
Ольга, убедившись, что внук ее здоров да крепок, за Малушкой посылает. Девушка, от родов измученная, но все одно красоты своей не растерявшая, в простом домотканом платье пред очи княгини является.
— Мир тебе, княгиня-мать. — Послушно женщина склоняется, в душе надежды теша, что заберет ее Ольга из глуши этой, в Киев вернуться позволяя.
— И тебе мира, Малфред. Приехала я, на внука своего, княжича русского поглядеть. Хорош, на сына моего похож больно, за то благодарность тебе отдельная. Потешила сердце мое старое, напоминанием о том, как сама я матерью стала. Дитя Святослав Владимиром нарек, что б миром владел он.
— Спасибо, матушка. — Малфред покорно в пояс Ольге кланяется, от похвалы млея, коли слова добрые мать Святослава говорит, значит простила милостницу свою беспутную.
— То не все. Ребенок со мной в Киев отправится, чтоб Святослав пред всем народом признать его мог, и имя свое дать. Ты же тут остаешься, покуда не решу, что делать с тобой дальше. — И видя, как девушка, с лица спав, плакать начинает, чуть мягче княгиня добавляет: — За ребенком брат твой — Добрыня приглядывать будет, сын твой воспитанником дяде своему станет.
— Прошу, не губите. — Малуша на коленях к ногам Ольги бросается. — Не отбирайте дитя мое. Мал еще княжич, пусть подле матери побудет, покуда срок обучения воинского не наступил!
— Полно тебе, глупая! Как защитишь здесь княжича, коль прознают, кто ты? Аль думаешь врагов у Святослава нет, что через сына ему мстить возжелают? — Ольга злиться начинает. Не хочет она дитя с матерью разлучать, да только нельзя княжича в глуши этой оставить. Неспокойно ныне. Народ на два лагеря поделился, одни во Христа веруют, другие в богов, что предками завещаны. И каждый долгом своим считает, веру истинную, по мнению его, до соседа донести. Оттого половина земель русских Ольгу на колу за предательство веры видеть желает, вторая Святослава в петле за твердолобость и не желанье в Бога истинного уверовать. Кипит Русь, бурной рекой волнений плотину спокойствия ломая, а где первая течь будет неясно. Нельзя ребенка в Будятине бросать. И мать его взять нельзя. Не только от своего гнева Ольга Малушку сослала, но и гнева дочки боярской, что волей судьбы женой Святославу стала, боясь. Предслава тиха, а отец у ней лютый, мало ль чем бабе брюхатой навредить мог, дочь свою да внука защищая. Оттого и выслала Ольга Малфред, даже Святославу не сказав, где любимую его упрятала. Ныне же, коль воротит ее в Киев, жена князя, тем оскорбиться, да козни строить будет. А на кого злоба ее изольется, на Малушку аль на Владимира не ясно. То что страшны бабы, измену учуявшие, Ольга по себе помнит. Не простит супруга законная близость любовницы с придатком. Лишь то, что Святослав дитя Малфред признал, Предславу зубами скрипеть в злобе заставило, а что будет коли с ребенком с высылки еще и мать его вернется, то вообще никому не ведомо.
— С собой меня возьми! Полы мыть стану, горшки чистить! Только не забирай сына, молю! — Рыдает женщина, слезами солеными доски половые заливая.
— Молчи! Забыла, пред кем стоишь? Кого просишь? Горшки мыть! Должно ли матери княжича поломойкой работать? И так всю жизнь тобой мальчика попрекать станут, а ты еще горше судьбы ему хочешь! Позором покрыть, что бы каждый на Руси и за пределами ее, говорил, что сын Святослава робич? — За злостью Ольга жалость скрыть пытается. Не знает женщина, как успокоить ту, кто и матерью не побыв, дитя лишается, но и поделать ничего не может. Видит Ольга, как меняются глаза Малфред, как зажигается в них огонь безумия, как смеяться начинает женщина, смехом тем, что лишь юродивые разражаются.
