Противотанкист (СИ) - Дягилев Алексей (список книг .TXT) 📗
— Вот, девушка, возьмите ваши вещи, до свидания. — Смещаюсь в сторону, разворачиваюсь, достаю из кармана купюры и, делая вид, что пытаюсь считать, неуклюже роняю их на асфальт.
Шаг вперёд левой, и резкий удар правой ногой в печень нарка, мае-гери у меня поставлен неплохо, добавляю уракен в голову. Первый готов.
Сявка, пытаясь перехватить свою пику ловчее, тормозит и получает апперкот в челюсть и прямой удар с левой в голову. Второй.
Ух ты, еле успел, задев макушку, маваши просвистел над головой. Отскакиваю и ухожу в глухую защиту. Удар, блок. Вертушка в голову, ухожу вниз. Маегери в живот, блокирую кулаком по голени. Ага, не нравится. Расходимся в стороны. А хорошо он ногами машет, прям как бабочка. Снова атака. Удар-блок. Бью правой ногой в бедро противника. Есть контакт, отсушил. Скорость, конечно, уже не та, но масса тоже имеет значение. Маваши слева, блокирую правой рукой, помогаю левой, захват, расслабляющий в пах и ладонью в кадык. Сдерживаю удар, чтобы не убить.
Так, что у нас тут? Двое в отрубе, наркоша пытается встать. Удар сверху, пяткой в затылок, лобиком об асфальт хабах и тишина. Хотя нет. Сзади шуршат кусты. Разворачиваюсь, среагировав на движение, чисто на инстинктах подставляю плечо, удар, вспышка в мозгу и темнота.
Очнулся, но не сразу, сначала как сквозь вату услышал не то стоны, не то всхлипы. По лицу что-то течёт, не пойму, или кровь, или дождь. Проверяю свои ощущения и возможные повреждения организма. Так, голова вроде нигде не болит, но весь хмель из неё вымело как рукой. Далее конечности. В ногах боли нет, онемений тоже. Руки: правая гуд, а вот левая, твою дивизию, от сильной боли вырвался стон и потемнело в глазах. Хотя почему потемнело, они же закрыты, да и кто это там скулит и как будто бы лижет мне лицо. Неужели щенок, и откуда тогда он взялся.
Открываю глаза. Прямо передо мной лицо Ольги, в расширенных глазах мгновенная радость. Со словами и причитаниями целует моё лицо.
— Милый мой, родной, очнулся, живой. — Всё это конечно приятно, но боль в перебитой руке даёт о себе знать. Шокирую Лёльку вопросом.
— Девушка, вы не подскажете, как пройти в библиотеку? — Так, в глазах испуг, непонимание и тревога. Ага, «шок это по-нашему». Продолжаю начатое.
— И вообще, мамзель, приведите себя в порядок, в конце-то концов, мы же не в борделе. А то рубашка расстёгнута, грудь выпала, мордашка зарёвана, штукатурка размазана. — Оля суетливо начинает искать сумочку с косметичкой, ощупывать и поправлять одежду. Глядя на это начинаю смеяться, но боль в руке тут же ставит все точки над ё. Сквозь зубы издаю стон. Олька с тревогой спрашивает.
— Лёшенька, милый, что болит?
— Спокойно, Маша, я Дубровский.
— Я вообще-то не Маша.
— Да и я не Дубровский.
Аккуратно пытаюсь встать. Сначала сажусь, подаю правую руку Лёльке, пыхтит, но тянет. Да, не лёгкая это работа — из болота тащить бегемота. Почти центнер живого веса, это вам ни комар чихнул. Так, всё же утвердился на ногах, оглядываю поле боя. Один, два, три. Четыре? Не понял?
Откуда четвёртый? Ладно, с этим позже, сначала подлечимся. Спрашиваю, есть ли платок. Есть, но не платок, а шарфик на шею. Плотно прижимаю руку к левому боку, Лёлька привязывает её к телу. Всё, уже легче.
— Таблетки есть?
— Да, есть. Кеторол пойдёт? — Чего только не найдёшь в дамской сумочке.
— Дай мне две. Да не тупи, выдави и положи в ладонь. — Дошло. Разжёвываю и проглатываю.
Продолжаю осмотр. С этими тремя всё понятно, лежат в отрубе и не жужжат. Четвёртый. Одет прилично, джинсы, кроссовки, модная рубашка, всё фирменное, почти новое. Лежит мордой вниз, рядом валяется бита. У них что тут, чемпионат по бейсболу? Уже второй пинчер на сегодня. На затылке вмятина, походу без реанимации не обойтись. Неподалёку лежит бутылка шампанского. «Умница дочка».
Отыскиваю глазами Лёльку.
— Ну-ка иди-ка сюда «подруга Тарзана», пороть тебя буду. — Подошла, делая вид, что расстёгивает ремешок на брюках.
— Штанишки снимать или так? — Она ещё и хохмит в придачу.
— Рассказывай, что было после моей отключки, чудо в перьях.
— Ну, я сначала побежала, потом обернулась, вас уже двое танцует, прямо как в кино, я вытащила бутылку, бросила пакет и пошла к вам. Ты этих вырубил, а тут этот из кустов, тебя бух, а я подбежала, и его, прямо по башке бутылкой. Извини, раньше не успела. А он жить-то будет?
— Будет. Но не долго.
— Ну и хрен с ним. — Картина маслом.
Ладно, с этим позже разберёмся. Смотрим дальше. В кустах следы кроссовок, окурки от дорогих сигарет. Осматриваю «крестников». Наркоша лежит и не шевелится, дышит глубоко и ровно, походу отключился и уснул. Смотрю карманы, одна красная и четыре купюры по тысяче, сигареты и прочая мелочёвка, ничего интересного. Деньги забираю себе этим уже не к чему, а Лёшику на лекарство. Думаете, мародёрка, нет — это трофеи, на войне как на войне. Следующий — «спортсмен». У этого три пятитысячных и так же ничего интересного, но этого ценят дороже. Трогаю пульс на шее — живой, гад. У сявки та же картина, никаких зацепок. Пижон побогаче будет, в модном портмоне валюта плюс кредитки и десяток красных. Забираю всё вместе с портмоне, потом разберёмся.
Чтобы прояснить ситуацию и избавиться от непоняток, нужен «язык». Нужен? — Будет. У сявки дёргаются ресницы, походу очнулся. Нахожу точку под ухом, надавливаю, сявка открывает глаза.
Беру его за шкварник, подтягиваю и прислоняю к дереву. Пинаю в живот, чтобы не думал, что в сказку попал. Отослав Лёльку искать пакет, подбираю с земли недопику болезного и подхожу к нему.
Присаживаюсь рядом, смотрю в глаза и молча киваю головой. Немного отдышавшись и с трудом шевеля челюстью, сявка начинает грязно ругаться. Втыкаю ему нож в бедро, но не сильно, а лишь на половину лезвия. Вытаскиваю и кручу перед его мордой, как бы рассуждая сам с собой, и обрисовывая перспективы.
— Слушай сюда, сучёнок, если ты ещё не понял, с кем связался, то я сейчас этой пикой вырву тебе правый глазик и заставлю его сожрать. Если ты и после этого будешь громко ругаться или молчать, вырву второй. Если понял, кивни.
Сявка раскололся до самой жопы и даже ещё ниже. Из его сбивчивого рассказа выяснилось, что засада была на Ольгу. Причём довольно хитро-мудрая. Сначала её должны были хорошенько напугать эти три гоблина, местами порвав и порезав на ней одежду. Потом в дело должен был вмешаться мачо и спасти прекрасную незнакомку из грязных лап злодеев. А дальше как в сказке:
«чем дальше, тем страшнее». У мачо были свои расклады на девочку. Какие? Уже не спросишь. Но не вышло, вмешался я, форс-мажор. Дальше убогий оборзел, и начал угрожать.
— Да ты, фраер, знаешь, с кем связался?
— Да мы тут весь район держим.
— Мы тебя и твою сучку на ремни порежем. А её сначала на хор поставим, а потом порвём как тузик грелку… — А зря он это сказал, мог бы ещё пожить.
Втыкаю перо ему в грудь, напротив сердца. Оборачиваюсь и замечаю Лёльку. Такой я её ещё ни разу не видел. Взгляд дикий, улыбка или, точнее, оскал на лице, как будто бы она этого давно хотела.
Вот это танцы с бубнами, вот это поворот. Это что за маньячка свалилась на мою седую голову. Ладно, размышлять некогда, надо делать ноги. Но сначала поможем тюменским ментам срубить пару палок. Несколько кредиток из бумажника мачо убираю в карман сявки, дорогие часы достались наркоту. Взяв биту нарка за середину, предварительно обмотав её носовым платком, слегка ударяю мачо по пролому в черепе. Бросаю биту рядом с нарком. Битой фирмача херачу по кумполу спортсмена уже сильнее. Одной рукой конечно неудобно, но на безрыбье и ротан рыба. Стараясь не затереть отпечатки, возвращаю биту владельцу. Ещё раз осматриваюсь по сторонам. Беру шампанское и убираю в пакет (бутылка даже не разбилась).
— Оля, презики распечатай и дай мне один. — Киваю на пакет. Протягивает мне всю пачку, в глазах удивление.
— Не тупи, распечатай и достань один, улики надо убрать. — Поняла, достала, подала. Подхожу к сявке и аккуратно выдёргиваю нож, с помощью Лёльки прячем в презик, затем в пакет. Всё. Валим отсюда. Выходим на набережную и спускаемся к самой реке. Остановились. Смотрю по сторонам, никого нет, это хорошо можно уничтожить улики.
