Первый Император. Дебют (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Российская Империя, Крым, Ливадия, декабрь 1900 г
Николай-Петр сказал, что хочет пройтись один. И пошел прогуляться, несмотря на то, что Аликс явно обиделась. Но на желавшего составить ему компанию Сандро императрица посмотрела так, что тот сам отказался от своего намерения, лишь напомнив о возможной «слабости организма после болезни».
— Ничего со мной не случится. Так хорошо я давно себя не чувствовал, — возразил Николай.
Прихватив с собой монтекристо и десяток патронов, Николай-Петр неторопливо отправился вверх по тропинке. Шел, поглядывая по сторонам и размышляя обо всем понемногу. Несмотря на божественное послание, на заимствованное тело, имеющиеся жизненные навыки и память своего предшественника, временами ему хотелось исчезнуть из этого странного будущего мира. Вернуться назад в свой, пусть хлопотный, кровавый и болезненный, но такой родной восемнадцатый век. И тогда он запирался в комнате или как сейчас, гулял в одиночку. И ностальгия постепенно отступала, и он мог думать о другом…
О том, например, что первый камешек в создание его личной команды положен. Сандро, конечно, преследует свои цели, но так как именно с его помощью может их достичь, то и будет верен именно ему. К тому же Петру-Николаю импонировал интерес Сандро к новой технике. Как у Нартова… А что удалось понять, будто корыстен несколько — то и не беда. Алексашка не меньше этого великого князя любил путать казенный карман со своим, но и дело делал. И этот, похоже, таков.
Размышляя, что надо и министров переставлять, да других людей государевых проверить и перепроверить, он остановился передохнуть. А заодно и покурить.
Из тех министров, с которыми он уже познакомился, ему пока больше всех понравился Витте. Хитрый и скупой, как и положено министру финансов. И с деньгами в Империи по первому впечатлению хорошо. Налоги новые пока вводить не надо, разве что с займами разобраться и с расходами на армию и флот…
Перекурив он пошел дальше, вспоминая три вопроса, которые он, в конце концов выделил, как требующие первоочередного неотложного внимания.
Первым, как он полагал, был дальневосточный вопрос. Аннексия и колонизация Маньчжурии, где, по всем описаниям, климат был более подходящим для крестьянских хозяйств, чем на российской территории. Это устранит зависимость тамошних российских земель от снабжения с европейской части. Но присоединение маньчжурских земель грозило если не конфронтацией, то серьезными осложнениями с европейскими державами. Что вызывало настоящий священный ужас у его министра иностранных дел. Нет, царь его понимал — про Крымскую войну он уже прочел и осознал, что стоило Империи поражение. Но он понимал и разницу в положении России тогда и теперь. В разделе Османской Империи никто из европейцев не был заинтересован. Зато раздел Китая, как заметил император из прочитанных докладов министерства иностранных дел, привлекал многих. А если смотреть непредвзято, этот раздел фактически уже начался. Поэтому высказываемые соображения о том, что в едином Китае нам будет легче противостоять своим конкурентам, он считал недалекими и просто смешными. При известной всему миру продажности китайского правительства надеяться, что только русские будут диктовать свою волю, можно было не больше чем на летнюю погоду в январе на Соловецких островах. Подумав, он решил, что у молящихся об этом монахов надежд может быть поболее. Неизвестно, как Бог на сие посмотрит. Еще одной тревожной нотой в этом вопросе была позиция Японии, войну с которой Сандро уверенно пророчил не далее, чем через три года. А усилить флот и войска в этих отдаленных местностях было сложно. Как из-за невозможности их снабжения из скудных местных ресурсов, а также ремонта оружия и кораблей из-за слабости промышленности.
Вторым неотложным вопросом он решил считать изменения в управлении Империей. С удивлением уяснив, что никого, кто помогал бы его величеству в решении вопросов высшего управления, управлял комитетом министров и объединял деятельность правительства, в России нет. То есть, если брать за аналог большинство европейских систем, император российский был одновременно и главой страны, и своим собственным премьер-министром. В результате чего тратил основное свое время на решение вопросов повседневного управления страной. И не мог даже отвлечься, например, чтобы изучить вопрос с Великим Сибирским путем[9] и Дальним Востоком. К тому же, как среди образованных классов, так и среди правящих кругов, имелось стремление к созданию представительных органов вроде Земского Собора, а то и аналогичного английскому или немецкому полноценного парламента. Судя по реакции внутреннего собеседника, он категорически не принимал созыва таких учреждений в любом виде. А вот Петру казалось необходимым ввести что-нибудь подобное, не только в подражание цивилизованным европейцам, но и для создания отдушины для всех политиканов, демагогов и недовольных. «Пусть уж лучше грызутся между собой и принимают законы, — попытался объяснить он Николаю свои резоны в очередном внутреннем монологе. — Недовольные законами и решениями власти найдут себе виновных в том, что все идет не так, в этих говорунах. И будут бороться с ними, а не с Нашим правительством и не с Нами. Что пример Англии показывает. Однако полновластный, как в Англии, парламент вводить нельзя. Зело парламентом король их стеснен», — Петр еще припомнил Боярскую Думу, в которой старые бородачи грызлись между собой, не мешая ему проводить реформы. Впрочем, Петр и сам не был уверен в правильности своих мыслей, особенно после внутренних диалогов с Николаем и воспоминаний об англицких порядках, поэтому решил позднее проверить и отточить их в беседах со сторонниками этих перемен. С теми, с кем удастся встретиться.
Третьим вопросом, требующим решения, после изучения всей совокупности бумаг и литературы, Петр выделил крестьянский. Что-то его потомки напортачили с освобождением. И дворянство, как видно из прочитанной литературы, поддержать не сумели, и крестьян, похоже, загнали в тупик. Малоземелье, недоимки по выкупным платежам. Наконец голод, особенно такой, как в 1891 году… С этим надо было что-то делать. Переселение в Сибирь и Манчжурию могло помочь. Но оно не решало проблемы недоимок по выкупным платежам. Отменить их — сразу пробить в свёрстанном уже бюджете страны большую дыру. Не отменять — получить недовольство основной массы населения. Которое, если подумать и может стать причиной того апокалиптического видения перед воскресением в этом теле, в итоге. Поскольку из всех изученных исторических трудов следовало, что именно крестьянские восстания были самыми опасными испытаниями для Империи. Один Пугачев чего стоил… Но пока этот вопрос был, по мнению царя, именно третьестепенным. Хотя и важным, и требующим, по всем прикидкам, больше всего расходов…
Спустившись до Каприза, Николай осмотрелся и, зарядив ружье, несколько раз выстрелил в выдающийся на общем фоне белесым цветом камень. Попал. Удовлетворенно улыбнувшись, закурил еще папиросу. Пока курил, с моря налетел прохладный восточный ветер. Поежившись, он приподнял воротник пальто и неторопливо начал подниматься в гору…
Из газет:
«Чины сыскной полиции дознали, что в чайную лавку Краснова, в доме Черепанова, в Сущеве, пришли трое воров — Панасенков («Профессор»), Зюганов («Юзик») и Удальцов («Золотарик») с большими узлами белья и платья, кои и начали тут же распродавать. Часть продали арендаторше чайной, крест. Сойни. Конечно, воры были задержаны. Было выяснено, что белье похищено у А.Р. Карташева, управляющего заводом Эхгольма в доме Грустнова в Сущеве. Проданные вещи отобраны…»
«Московскiя вѣдомости». 23.12.1900 г.
«Вчера, в день Нового года, Москва с раннего утра разукрасилась флагами, и во всех храмах столицы были совершены торжественные литургии, а по окончании их — молебствия с коленопреклонением о здравии Их Императорских Величеств и всего Августейшего Дома. Особенной торжественностью отличалось богослужение в Большом Успенском соборе, где Божественную литургию совершал высокопреосвященный Владимир, митрополит московский и коломенский…»
