Республика - победительница (ЛП) - Щерек Земовит (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Итальянцы, сконфуженные подобным оборотом дел, сидели тихонечко.
В Балтику вошли французские и английские десантные подразделения, прикрываемые, между прочим, польским флотом, который уже 1 сентября через Скагеррак прорвался в Великобританию, ведя бои с Кригсмарине. Десант высадился на пляжах Самбии [6] и – вместе с поляками – захватил Кенигсберг. Что самое интересное, в Восточной Пруссии на помощь польским войскам пришли литовцы. Они заметили, что близится серьезное изменение в европейской системе безопасности и пора им, наконец, перестать дуться на поляков [7]. До них стало доходить, что после победной войны именно поляки станут раздавать карты в регионе и станут единственной силой, с которой можно будет заключить союз против возможных притязаний России. В пиру на германском трупе – по тем же самым причинам – приняли участие Латвия, Эстония и Финляндия, желая хотя бы символически обозначить свое присутствие.
Тем временем, на западном фронте Германию брали в перекрестный огонь. Немцы сражались уже только лишь затем, чтобы их не заставили подписать безоговорочную капитуляцию. Только союзникам уже надоела постоянная германская угроза. На вмешательство они решились именно затем, чтобы исключить ее раз и навсегда.
Дело было нелегким – Германия оставалась трудным противником. Она огрызалась, как только могла, в особенности – в отношении поляков, которым, правда, удалось возвратить территории довоенной Жечипосполиты, но за пределами Восточной Пруссии и части Нижней Силезии и Поморья продвигаться дальше им было трудно.
Но даже в германской прецизионной машине в конце концов воцарился хаос. Перегруппировка войск, переброска их на запад, наступление и с востока, и с запада – всего этого было слишком много. Даже для немцев.
Так случился антигитлеровский путч под командованием адмирала Вильгельма Канариса. Арест Гитлера лишь углубил замешательство в Германии: фанатичные гитлеровцы и прагматичные сторонники Канариса не могли удержаться от того, чтобы не наброситься друг на друга, хотя для воюющей Германии это был самоубийственный шаг. Несмотря ни на что, о договоренности между фанатиками и прагматиками речи не шло. Гитлер погиб, расстрелянный Канарисом, который желал как можно скорее избавиться от нацистской иконы. Он понимал, что следует ликвидировать человека-знамя, к которому, даже если бы он сидел в тюрьме (или, например, был сослан на Святую Елену, как того хотел Паровский) льнули бы фанатичные сторонники. Так что Канарис убил Гитлера, а его труп, чтобы уже не было каких-либо сомнений в том, что фюрер Рейха мертв, и чтобы отсечь какие-либо сомнения на сей счет, он выслал – несколько в средневековой манере – французам. Вместе с предложениями о перемирии.
Истощенные войной французы с англичанами, возможно, и согласились бы на перемирие со сменившимся германским правительством, но они решили воспользоваться тем, что немцы дерутся не только с врагом, но и друг с другом – и продолжили наступать. Ведь сторонники Канариса - рассуждали они – чтобы там не было, это такие же германские милитаристы, а недобитые и униженные немцы через лет двадцать вновь могли бы потребовать "исторической справедливости". И союзники решили довести дело до конца.
Тем более, что британцам удалось – после длительных стараний – склонить американцев к посылке помощи. Конечно же, она была гораздо скоромнее той, что прибыла в Европу в реальной истории, но достаточной, чтобы нанести Германии окончательный удар. Впрочем, у американцев был свой интерес обозначить свое присутствие на поле боя: Германия ведь реализовывала ядерную программу [8], и американцам не хотелось, чтобы все ее элементы попали в руки исключительно французов и британцев.
Нацисты еще сражались в баварских Альпах, а французы с поляками, при активной помощи англичан и американцев наступали на Берлин.
И германская столица, в конце концов, пала.
Смиглы-Рыдз прилетает в Берлин из Варшавы, чтобы пожать руку Гамелену и главнокомандующим армий Великобритании и США. С собой он привозит маршалов прибалтийских государств, Словакии и Венгрии, а так же Румынии, которая, хотя и не принимала участие в боях в ходе позиционной войны с Германией, пропускала через свою территорию союзническую помощь. Этот жест Рыдза являлся первым шагом в направлении реализации старинного польского наднационального проекта – Мендзыможа.
Заканчивается осень 1939 года. Осыпаемые первыми снежинками, по Унтер ден Линден маршируют – шаг в шаг – польские, французские, американские и британские солдаты.
Так начинается новый европейский порядок.
ГЛАВА II
СТРАНА, КОТОРАЯ ВЫЖИЛА
Но, прежде чем начать описывать новый европейский порядок, давайте присмотримся к спасенной Польше. Поглядим, какой на самом деле была эта страна. Не мифологизируя ее, не увеличивая (равно как и не уменьшая) ее достижений. Ведь следует помнить, что романтический и идеализированный образ Второй Польской Республики не имел особо много общего с действительностью.
Мы не можем (…) показать великолепные висячие мосты, поскольку их не имеем, ни небоскребов, поскольку наши скребы не могут поскрести какую либо тучку даже в пяточку, - писал Лех Немоевский в статье под названием "Польша на выставке в Нью-Йорке", помещенной в журнале "Архитектур и Строительство" (номер 3 за 1938 год). – Нет у нас ни трансатлантических суперлайнеров, ни "пацификов", ни метро. Самое большее, мы можем повторить за Лиллой Венедой [9]: "В не завязанной прихожу рубахе, не несу с собой хлеба, ни какой-либо пищи"… И мы можем, как Лилла Венеда, принести на висках венок из белых лилий и лилиями этими накормить оголодавших истинной культуры и истинных традиций американцев.
Что, знакомо звучит? Déjà vu? Как будто бы читаем о современных идеях продвижения Польши? Но это только иллюзия. Ведь Польская Вторая Республика не походила на Третью. Она очень от нее отличалась. И в основном – хотя бывали и исключения – очень сильно in minus.
ДЕРЕВНЯ
Громадной драмой и стыдом межвоенной Польши была ситуация в деревне: отсталой, бедной и – следует сказать – примитивной. В особой степени это касается деревни в старом российском захвате, хотя и галичанская провинция, особенно на востоке страны, не была в наилучшем состоянии: именно о ней австриец Карл Эмил Францос писал как о "полу-Азии" (Halb-Asien). Деревенская реальность настолько сталкивалась с польскими претензиями на западноевропейскость, на членство в клубе богатых и могущественных государств Запада, что именно ее засчитывали в абсолютную головную группу польских проблем. И ужасно стыдились ее же.
Ядвига Дмоховская, известная польская переводчица, так писала в "Газэте Польскей" от 11 января 1938 года: "Не забуду чувства неловкости, которое охватило меня, когда на прошлогоднем международном аграрном конгрессе в Гааге, на котором я делала доклад о состоянии здоровья сельской семьи у нас, кто-то из английской делегации спросил: а сколько спальных комнат помещает деревенский дом в Польше?".
Для тех, кто не знает: обычная польская хата помещала одну "спальную комнату", то есть помещение, в котором гнездилась вся, чаще всего имеющая много детей и несколько поколений семья. Помещение было темным, с окошками, чаще всего, маленькими, тесным и затхлым от испарений тесно сбитых тел. В нем стояла печь, вокруг которой жались зимой (самым лучшим местом для сна была лежанка на запечке) и в которой готовили пищу, так как эта же комната служила и кухней. Кухонные испарения добавляли свое к царящему в помещении аромату. И это были не пресловутые "три крпейки", но значительно больше.
