Перелом (СИ) - Суханов Сергей Владимирович (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
Но остальных уж точно придется бросить на съедение, а у нас ведь воевали и бывшие царские офицеры, что пробрались к нам из Европы и Америки, и воевали хорошо — пять комбатов и один комдив были именно из них, да и остальные были в общем патриотами — из прибывших к нам более чем пятнадцати тысяч воевавших в Гражданскую на стороне белых, а также членов их семей, мы пока выявили только семерых немецких шпионов, причем двое из них сразу заявили о вербовке, еще один пришел с признаниями в разведку чуть позже, трое согласились быть двойными агентами и лишь один оказался упертым. Может, кого еще и не выявили, но всех мы пропускали через самые горячие участки фронта — уж против "своих" мало кто будет воевать… хотя… ну, тут уж на все случаи не перестрахуешься. В общем, им тоже придется рвать с Родиной, причем уже во второй раз. А были еще вытащенные из лагерей, члены семей попавших в плен, самих бывших пленных красноармейцев и командиров. В общем, народу "в зоне риска" набиралась тьма, более пяти миллионов. А еще как отнесутся к остальным — тоже непонятно — многие побывали в оккупации, а это — минимум поражение в правах. Так что самым надежным было бы прикрыться законом. И для этого нам был нужен свой прокурор, неподотчетный генеральному прокурору СССР.
Для этого всего-то нужно было внести изменения в Конституцию, глава 9. "Всего-то" — потому что изменения в нее вносились частенько — например, в связи с территориальными изменениями границ республик — поправок было много. И прецеденты были — до тридцать третьего года прокуратура была в ведении исключительно республик, и генеральная прокуратура была введена тогда вообще постановлением ЦИК и СНК Союза. Мы даже не претендуем на то, чтобы и другим республикам тоже давали свою прокуратуру — можно провести такое под соусом "исключительных" обстоятельств — и этот соус будет не только и не столько для Сталина и Ко, сколько для остальных республик — чтобы не сильно завидовали. Наши юристы уже проработали эти моменты, и теперь дело было за козырями, которые можно было бы разменять на свою прокуратуру — чтобы что-то получить, надо что-то отдать — до определенного момента мы — сторонники компромиссов. И таким козырем нам виделся возврат "лишней" территории, что мы прихватим во время наступления. Не, если не выгорит и прокуратура останется "общей", можно будет попытаться убивать тех, кто будет возбуждать на нас дела. Но убивать придется много, и после первого же убийства возможна новая гражданская война, а пойдут ли на нее наши люди — большой вопрос. Так что это самая крайняя мера, и если она не прокатит — придется рвать когти не дожидаясь, когда за нами "придут".
Так что лишние территории нужны для будущей спокойной жизни. И этому мешал недостаток вооружения — сложность АК-42. А переходить обратно на пистолеты-пулеметы нам бы не хотелось — дополнительная огневая мощь промежуточного патрона лишней точно не будет. Тем более что с новыми технологиями металлообработки, что мы освоили к лету сорок третьего, трудоемкость нашего решения была ненамного выше, чем у того же ППК, что мы делали в сорок первом из винтовочных стволов чуть ли не в сараях. Овчинка не стоила выделки.
Про сложность АК мы и сами знали, поэтому стряхнули пыль с чертежей, что делали студенты на курсовых еще год назад, и стали делать по ним СКС — самозарядный карабин Семенова — простенькую версию нашего АК, без автоматического огня и с совершенно другими внутренностями — запирание затвора выполнялось перекосом, а не поворотом затвора. По сравнению с АК-42 он, конечно, выглядел хромой уткой. Питание — из встроенного неотъемного магазина, который заряжался десятью патронами. Длина ствола — тридцать сантиметров, для стрельбы метров на двести пятьдесят-триста, с дульной насадкой, которая дожигала несгоревший в таком коротком стволе порох. В общем — исключительно мобилизационное оружие. Естественно, чтобы у студентов был стимул к дальнейшему творчеству, мы тогда довели карабин до стадии полигонных испытаний, и за прошедший год несколько тысяч карабинов прошло через учебные части, постепенно избавляясь от косяков. Так что конструкция была в общем-то достаточно отработанной.
Мы пошли на этот шаг, потому что производство АК увеличивалось не такими быстрыми темпами, как того бы хотелось. Так, нам пока не удалось делать нарезку стволов протяжками в четыре ряда резцов, чтобы все нарезы изготовлялись за один раз — пришлось пока сделать протяжку только для одного ряда. Производительность удалось увеличить за счет механического поворота протяжки после каждого шага — рабочему не надо было делать это вручную, выверяя правильную установку угла на каждом нарезе — ему оставалось только проверять результат и при необходимости, если угол начинал сбиваться, подкручивать регулировочные винты. Но все-равно, на один ствол уходило четыре минуты, считая с установкой и снятием очередной заготовки. Стволы же СКС были короче, и у нас получилось нарезать их протяжкой за один ход — так как она была короче, то ее жесткости хватало для такой работы — тридцать секунд — и ствол нарезан. Более того, до этого в течение года мы разрабатывали для АК станки с механической установкой заготовки ствола из питателя на пятьдесят заготовок, и механическим высвобождением из зажимов, и механизм уже работал в опытном режиме более трех месяцев. Поэтому мы перевели его на стволы для СКС, на чем сэкономили целую минуту. Так что один такой станок мог делать в час как раз пятьдесят стволов, или — тысячу стволов в сутки — с учетом смены заготовок, режущего инструмента, техобслуживания и исправления поломок.
В начале июня, когда мы "внезапно" столкнулись с нехваткой оружия, таких станков было уже пять, и каждый день вводилось еще по два станка. В итоге к концу июня их работало уже тридцать штук — а это более тридцати тысяч стволов в сутки, или почти миллион в месяц — за июнь в их конструкцию и конструкцию протяжек было внесено более сотни улучшений, так что время простоев сократилось до полутора часов в сутки. Но нам требовалось три миллиона стволов — автоматов АК-42 у нас было всего полмиллиона, и они постепенно выходили из строя, то есть с трехмиллионной армией мы не сможем не то что настрогать их в нужном количестве, а просто восполнять их выбытие.
Так что все производства стрелкового оружия с середины июня были переведены на изготовление СКС. Прежде всего это касалось тех ста двадцати станков, что просверливали сам канал ствола. Мы даже прекратили выпуск крупняка, ручных пулеметов и снайперских винтовок — как пехотных 7,62, так и дальнобойных девятимиллиметровок. С таким маневром, да при цикле сверления тридцатисантиметрового ствола в пять минут, за один час мы стали получать почти полторы тысячи стволов — как раз тридцать тысяч в сутки, только-только чтобы загрузить нарезные станки.
Естественно, все термопрессы были переведены на изготовление твердосплавных металлокерамических пластин для инструмента, и инструментальщики только и делали, что постоянно правили пластины, подтачивали и при необходимости переставляли изношенные на другие позиции, где снималось уже меньше металла, и заменяли чистовые пластины пластинами прямиком из-под прессов — мы даже приостановили выпуск новых бронежилетов с керамическими вставками — настолько остро встал вопрос со стрелковым оружием. Да, тут мы не просчитали все сложности, пришлось даже вернуть более тысячи рабочих и технологов обратно на производство, несмотря на их возражения "Мы тоже хотим воевать!" — пусть сначала обеспечат оружием "себя и того парня", а уже потом и пойдут убивать немцев.
В изготовлении затворной группы мы применили новую технологию точного литья — такие небольшие заготовки уже получались близкими по размеру к конечной детали. По сравнению с вытачиванием их на фрезерных станках ускорение составляло чуть ли не двадцать раз — хотя подготовка форм, плавление металла, заливка и остывание требовали времени, но зато тех же затворов сразу изготовлялось по двадцать штук, а процессы штамповки форм, сушки, заливки металла шли непрерывно, почти как на конвейере. Да, детали еще имели великоватые допуски, но и тут мы массово применили протяжки и специализированные зажимы. Так что и с этой стороны к началу июля мы обеспечивали миллион карабинов в месяц. Да, пока эти карабины были слишком мобилизационным вариантом — те же стволы не проходили этапы полировки и тем более хромирования, но если выдержат хотя бы тысячу выстрелов — нас это устроит. Ведь это минимум триста придавленных на минуту к земле пехотинцев на один ствол, и из этого числа можно рассчитывать на двух-трех убитых и пяток раненных. Главное — на трехста метрах наша пехота по-прежнему сохраняла довольно плотный огонь.
