Перелом (СИ) - Суханов Сергей Владимирович (лучшие бесплатные книги TXT) 📗
В общем, к концу августа мы рассчитывали насытить войска ручным стрелковым оружием, а уже потом можно будет подумать и о повышении его качества, да и часть оборудования надо будет вернуть на производство "нормального" вооружения — АК, пулеметов, снайперских винтовок. Зато мы получили опыт перемобилизации наших производственных мощностей, так что в случае чего можно было надеяться, что мы сможем за сравнительно короткое время снова выдать на гора миллион-другой стрелковки. Тем более что войн и после победы будет предостаточно, и спрос на наше оружие будет немалым.
А пока эти СКС шли на вооружение мобилизационных пехотных батальонов. Из-за более слабого по нашим меркам вооружения и малого времени на слаживание их возможности были ограничены, поэтому эти части были предназначены прежде всего для демонстрации наличия сил на участках фронта. Так, снайперки были не в каждом отделении, как у мотопехоты или обычной пехоты, а только в роте, причем всего две снайперские пары, к тому же с трофейными немецкими винтовками ручной перезарядки. Ручные пулеметы — только во взводе, но не в отделении — по одной штуке на взвод. Но все пехотинцы были вооружены СКС, болтовые винтовки были у нас только в тылу и учебных частях. Гранатометчики — тоже во взводах, по одному расчету, а не в отделениях. В качестве средств усиления рота имела один 60мм миномет и один СПГ-9, чтобы не чувствовали себя совсем уж беззубыми на дистанциях четыреста метров и дальше. Передвигалась рота обычно на грузовиках, так что им требовались какие-то дороги. Да и то, если вставали в длительную оборону, грузовики временно передавались другим.
Батальон был основой, кирпичиком структур более высокого порядка. Три таких батальона подпирались мотопехотной ротой, но тоже "облегченного вида", только с одним БМП на взвод, остальные взвода передвигались на вездеходах. Главной задачей этой роты, помимо слаживания нового боевого подразделения, было купировать возможные прорывы и проводить контратаки. Еще была батарея минометов 82 миллиметра. В качестве более серьезных средств ПТО выступала батарея самоходок из четырех САУ-85 или -88. Прикрытием от самолетов были только крупнокалиберные пулеметы на вездеходах — их выделили по одному на мобилизационную роту, соответственно, был только один крупняк, который мог работать и по наземным средствам, то есть был дополнительным средством усиления обороны на дистанциях до километра — накрыть арткорректировщика или пулеметчиков, в общем, цели, которые надо уничтожать как только увидишь. Была и одна ЗСУ, но только в мотопехотной роте, являвшейся своеобразной пожарной командой.
Все вместе это называлось полковой группой. По меркам сорок третьего это были довольно нищие части, но свои задачи они выполняли нормально. И они не только прикрывали какие-то направления, но еще помогали слаживанию частей и, самое главное — тренировали комсостав. И комсоставу приходилось повертеться и хорошо подумать, чтобы обеспечить более-менее устойчивую оборону с таким куцым вооружением. Координационный штаб направления, конечно, старался нарезать оборонительные задачи на местности с одним, максимум двумя танкоопасными направлениями, чтобы группа могла обеспечить сносное количество противотанковых стволов на его километр, а где это не удавалось — придавали еще по паре-тройке САУ. Так что мы рассчитывали, что даже при массированной танковой атаке группа продержится минимум час, и за это время к месту атаки успеют подойти танковые роты, что мы держали в качестве мобильных противотанковых резервов по штуке на три полковые группы — предполагалось, что дополнительные десять стволов смогут остановить любой танковый прорыв — мы ведь собирались наступать, то есть у немцев не будет времени сосредоточить большие силы для контратаки, а небольшие — до танкового батальона в восемьдесят-сто машин при поддержке батальона-другого пехоты — мы остановим — если не подставлять борта, САУ сможет произвести двадцать-тридцать выстрелов, прежде чем немецкие танки приблизятся к нашим окопам, а четыре-шесть САУ — это около сотни выстрелов. Ну там уж в дело вступят пехотные СПГ и РПГ.
Итак, двадцать четвертого и двадцать пятого августа третья танковая, после демонстрации наступления на Орел, понемногу спускалась на юго-восток, попутно громя небольшие гарнизоны и колонны а, главное, собирая на себя немецкие части и подразделения — ведь ее движение можно было принять за попытку охвата Орла с юга, чтобы отрезать всю Орловскую группировку немцев. Ну да, что еще думать при таком стремительном броске. Причем такие мысли были не только у немцев, но и у наших — Сталин уже три раза спрашивал о наших дальнейших планах. Мы, естественно, "будем брать Орел" — и судя по долгим паузам после таких ответов, эта идея ему не нравилась все больше и больше. Ну, пусть зреет. Тем более что вслед за третьей танковой на юго-восток направлялись мотопехотные полки, следом за которыми тянулись уже обычные пехотные дивизии — двадцать пятого мы расчистили шоссе Брянск-Карачев. Наша третья танковая, пересекла Навлю, взобралась на водораздел между реками Водоча-Цон-Мох с северо-востока и Людская-Ястребинка-Ицка-Робка с юго-запада. Первые кроме реки Мох были притоками Навли, что впадала в Десну, вторые, а также Мох — притоками Оки или Кромы, что также впадала в Оку. И вот, разбившись на ротные и даже взводные группы, третья танковая шесть дней сдерживала напор немцев с востока и юго-востока. Ее поддерживали три мотопехотных полка и штурмовая дивизия в сотню самолетов — мы специально использовали такие мобильные силы, чтобы можно было их быстро выдернуть из-под удара. И под этим прикрытием наша пехота оборудовала позиции вдоль берегов Навли.
Но эта относительно успешная операция к юго-востоку от Брянска была лишь информационным и силовым прикрытием для более важного дела — броска на юг, к позиционным аэродромам, как немцы называли участки местности, где на площади десять-пятнадцать квадратных километров они группировали свои аэродромы и обкладывали их плотной обороной зенитными ракетами против наших высотников и опорными пунктами против действий наших ДРГ, так что подобраться к ним было сложновато, а взять небольшими силами и думать нечего. Основной целью они были потому, что уж очень сильно нам докучала их авиация — мало того что штурмовая и бомбардировочная, так немцы отладили разведку истребителями — летая на больших скоростях, на малой высоте метров в двести-пятьсот, эти проныры высматривали наши позиции и перемещение колонн, причем довольно эффективно. И высота-то поганая — наши РЛС их не видят, поэтому ракетчики отработать по целям не успевают, остается стрельба из ЗСУ-23 и крупнокалиберных пулеметов. А пока развернешь ствол, пока выберешь упреждение — он уже и усвистал. Приходилось возвращаться чуть ли не в каменный век ПВО — организовывать посты наблюдения, которые передавали дальше цель — курс, высоту, скорость. И держать на местности постоянные посты ПВО — зенитку или хотя бы крупнокалиберный пулемет, который был наготове встретить пролетавший истребитель. И дело постепенно налаживалось — только за последние пять дней таким образом мы обнаружили, выследили маршрут и сбили семнадцать истребителей, еще двадцать семь ушло с повреждениями, и около полусотни просто спугнули. Так что авиационная разведка фрицев резко просела, и под этим покровом мы и сосредоточили свои ударные части.
Сами аэродромы находились на расстоянии пятьдесят-сто километров от нашей линии обороны, так что были все шансы внезапным броском дойти до них за два-три дня и нарушить их работу хотя бы на время — даже если самолеты успеют сняться и улететь, то инфраструктура будет нарушена, да и плечо подлета увеличится — хотя бы минут на десять-пятнадцать, а это немало, если пересчитывать на время непосредственно боевой работы, авиации у немцев станет на четверть меньше. А там, пока подвезут и оборудуют позиции ЗРК, можно будет пару дней повыбивать высотниками их авиацию на аэродромах — десяток-другой самолетов уничтожим, и ладно — все в копилочку. Ну и пока немцы будут обустраивать свою авиацию, наша сможет действовать более безнаказанно, а это уже помощь наземным войскам, хотя бы и временная. Так что планы были такие — умеренно амбициозные и вроде бы выполнимые — все, как мы любим.
