Точка бифуркации (СИ) - Величко Андрей Феликсович (читать книги TXT) 📗
В то, что Витте был устранен по приказу императора, Оболенский не верил ни секунды. Ну совершенно это не в правилах его величества – ликвидировать человека, из которого в перспективе можно было вытрясти не меньше миллиона! А теперь, понятное дело, до большей части денег бывшего министра финансов не доберешься.
И то, что император к смерти Витте непричастен, означало – Оболенскому следует обратить самое серьезно внимание на свою безопасность. Ибо те, кто убил Сергея Юльевича, могут на этом не остановиться. И, значит, надо не ограничиваться той охраной, что ему положена по должности, а завести еще и свою. Денег хватит.
Одна из трудностей грядущих переговоров состояла в том, что далеко не все страны имели понятие о секретности, и Трансвааль к ним точно не относился. И, значит, следовало не только убедить президента в полезности русских инициатив для его страны, но и сделать это так, чтобы даже при желании он не смог разболтать ничего важного.
Впрочем, не только Оболенскому приходилось задумываться о секретности. Подобные вопросы регулярно вставали и перед ее императорским величеством Анной Федоровной, в девичестве Маргаритой Беатрисой Феодорой Гогенцоллерн. Однако такого, чтобы секретить что-то приходилось в том числе и от мужа, до сих пор в ее практике не случалось.
С одной стороны, по смыслу операции «Трест» требовалось, чтобы у императриц действительно появились секреты от императора. С другой – вдовствующая императрица Мария Федоровна была решительно против.
– Милочка, я не знаю точно, сколь на самом деле сердечны и доверительны ваши отношения с Аликом, – заявила мать императора. – Однако я уверена, что у меня начнутся серьезные неприятности, если он заподозрит, будто я скрываю от него что-то важное. А если оно вдруг окажется очень важным, я даже не уверена, что мне оные неприятности удастся пережить.
– Понимаю ваши сомнения, – кивнула Рита. – Поэтому в глубокой тайне будет готовиться открытие нового направления в музыке. Электрического.
– Э… это как? – офигела вдовствующая императрица, – что, кто-то хочет переложить закон Ома для фортепьяно с оркестром? Неужели Алик настолько духовно вырос, что наконец-то сможет отличить мажорную тональность от минорной? В детстве не мог.
– Сейчас сможет, – подтвердила Маргарита. – Правда, не на слух, а на бумаге. Музыкальный слух у него отсутствует полностью. Но тем не менее у меня сложилось впечатление, что на самом деле он отлично себе представляет, на что эта самая никому не известная электрическая музыка должна быть похожа. Но по каким-то причинам никому об этом не говорит, даже мне. Вот мне и захотелось самой понять по косвенным признакам, как он видит электрическую музыку, и сделать ему сюрприз. По-моему, это будет безопасный секрет.
– Да, пожалуй, – согласилась императрица. – А мне, значит, следует намекнуть об этом в ближайшем же письме к сестре?
– Лучше не в ближайшем, а только когда у меня хоть что-то получится. Пока и намекать не про что.
На само деле Рите в числе прочего хотелось и просто удивить мужа. Ей казалось, что она путем сложных и вроде бы не относящихся к делу вопросов смогла понять, как он представляет себе оркестр электрической музыки. Получилось нечто довольно странное. Две или три электрогитары, какой-то клавишный инструмент, но не рояль, и барабанщик с кучей не только барабанов, но и тарелок. Как же он один-то на этом всем стучать будет?
Однако помаленьку кое-что прояснилось. Так, Колбасьев, которого Александр попросил оказать помощь супруге, сказал, что вполне можно сделать электронный инструмент, напоминающий орган. Правда, пока можно соорудить только одноголосый, но зато с широким диапазоном и множеством регистров, у обычных инструментов не встречающихся. Барабанщику сделали ножной привод для части его сложного хозяйства, и, наконец, по обмолвкам мужа стало понятно, как должна выглядеть солистка. То, что это будет именно Марина, Рита решила сразу. И с некоторой завистью убедилось, что необычный черно-красный брючный костюм отлично гармонирует с высокими шнурованными сапогами, и все это на великой княгине Марине Романовой смотрится просто великолепно. Рита даже слегка забеспокоилась – не уйдет ли муж, увидев такое, но почти сразу пришла к выводу, что это невозможно. Максимум – изменит разок-другой, да и то вряд ли. Дело в том, что у него гипертрофированное чувство долга, и Рита до сих пор не могла решить, хорошо это или не совсем. В общем, приходилось принимать Алика таким, какой он есть.
Оставался репертуар. Рита поначалу не поверила, но ответы на заданные в разные дни вроде бы не относящиеся к музыке вопросы однозначно указывали, что петь надо по-английски. Более того, удалось узнать название одной песни, которая особенно нравилась Александру – «хаус оф зе райзинг сан». Проживший несколько лет в Америке Колбасьев подтвердил, что действительно слышал нечто подобное в Новом Орлеане. Это слезливая баллада городской бедноты о том, как все в жизни безнадежно и несправедливо.
Вскоре выяснилось, что эту песню знают и в Ливерпуле, так что недавно Рита получила кое-как записанные от руки ноты и слова. Разумеется, и то, и другое пришлось основательно доработать. Ну, если теперь муж не будет поражен в самое сердце, то тогда его вообще ничем не проймешь, решила императрица, прослушав несколько репетиций.
Да уж, внезапно выяснилось, что я свою толстокожесть сильно преувеличивал. Считал, что изумиться до самых печенок мне не дано, а оказалось – очень даже. Пожалуй, попадись мне на Невском сейчас, в тысяча девятьсот седьмом году, вейпер на гироскутере со спиннером в руках, я бы удивился меньше. Или, во всяком случае, не больше. Рита ухитрилась организовать вполне приличную рок-группу! И она играла и пела ничуть уже, чем школьный ансамбль времен моей первой юности. Даже, пожалуй, громче, хотя это можно было отнести на счет великолепной акустики небольшого зала на третьем этаже Гатчинского дворца. В изготовлении аппаратуры я сам принимал участие и знал, что суммарная мощность всех трех усилителей всего семьдесят ватт.
Правда, репертуар с ходу опознать не получилось. Поначалу песня показалась мне похожей на попытки нашего школьного ансамбля исполнить битловскую «Хелп», потом я подумал, что, вздумай «Дип Пепл» по пьяни сыграть «Шумел камыш», вышло бы нечто похожее, и, наконец, до меня дошло – да это же «Дом восходящего солнца»! То-то слова какие-то смутно знакомые. Но черт побери, откуда его знают здесь и сейчас? Кто тут еще один попаданец?!
Впрочем, я быстро вспомнил, что «Энималс» вроде не сочинили эту песню сами, а взяли за основу какую-то старую народную балладу. Вот, значит, и Рита ее тоже взяла. Уф-ф, прямо камень с души, а то ведь так и заикой стать недолго. То же мне последнее время иногда казалось, что жена хочет у меня что-то незаметно выпытать!
М-да, подумал я, когда отзвучали последние аккорды. Кажется, моя давняя и твердая уверенность в том, что самые красивые женщины на свете – это Маришка Вереш и Наталья Варлей – приказала долго жить. Ясно же видно, что первое место занимает Марина Романова, в девичестве Некрасова. А второе – Рита, когда они стоят рядом, это не вызывает сомнений. Но я человек не гордый, меня и обладательница почетного второго места вполне устраивает, так что Марине ничего не светит. Вот только она вряд будет этим расстроена. Как, впрочем, и я.
Глава 30
Смею надеяться, что я довольно широко эрудированный человек. Мне, например, известно, что теоретические основы троичной системы счисления заложил Леонардо Фибоначчи. Жил он давно, аж за пару столетий до более известного Леонардо, это который да Винчи, и прославился еще какими-то числами имени себя, про которые помнил со школы в первой жизни, но что это такое, успел давно и основательно забыть. Ну, а про троичную систему я услышал позже, когда писал диплом. В процессе этого занятия пришлось познакомиться с ЭВМ «Сетунь», совершенно антикварной уже тогда, в середине семидесятых.
