Назад в юность - Сапаров Александр Юрьевич (книги бесплатно читать без .TXT) 📗

– Ну если полосы старшинские, значит, ценят командиры.

– Есть такое, – приосанился мой собеседник. – Рота вот у меня где. – И он показал немаленький кулак. – У меня эти ары служат, с ними хлопот было, но сейчас уже почти люди получились.

– Да вот мне в отличие от тебя надо людей за месяц сделать.

Старшина с сочувствием вздохнул:

– Ну не знаю, я третий год на ваших гляжу, по-моему, придурки и есть. Не знаю, как ты их воспитывать будешь. Но смотри, нашему полкану все до фени, он скоро сам уходит. А вот замполит у нас в полку шебутной, ты сам увидишь, вы с ним поосторожней, а то загремите под фанфары, как в прошлом году пара ленинградцев.

Поговорив еще немного со старшиной и выяснив все интересовавшие меня вопросы, я подарил ему большую плитку шоколада, чем он остался вполне доволен. А закопанную у забора грелку с медицинским спиртом я пока оставил как НЗ для возможных случайностей.

С пакетом фурнитуры я поднялся наверх. У нас в расположении было шумно. В роту вернулись с занятий ленинградцы и с усмешкой уже бывалых военных смотрели, как наши парни старательно пришивают погоны и подворотнички.

Буквально спустя несколько минут вслед за мной зашел и Максимов.

– Ну вот, а говорил, не получится! – хитро подмигнув, сказал он. – Я командную косточку сразу вижу.

Вслед за Максимовым зашел еще один преподаватель нашей военной кафедры, майор Иван Алексеевич Михайлов. Они с улыбкой оглядели всю нашу суету, сказали, что сегодня у нас на ужин будет сухой паек и вода из-под крана, а вот завтра мы уже поставлены на довольствие, и чтобы строем и с песней явились на завтрак. А уж после завтрака начнется настоящая учеба. И, распространяя запах коньяка, удалились.

Я после ухода наших офицеров пошел на половину ленинградцев и разыскал их командира. Это был молодой парень, младший лейтенант. Где он получил свою звезду на погоны, я не поинтересовался. Но мы быстро договорились, что еще пару дней дежурство по роте они возьмут на себя, а я обязуюсь уже послезавтра отправить в наряд дежурного по роте и дневальных, и далее составим общее расписание.

Уже ближе к отбою, когда мы поужинали холодной гречневой кашей с мясом из консервных банок и запили все это водой с галетами, появились наши страдальцы с «губы». Вид у них был мрачный, и рассказывали они о своих злоключениях неохотно. Но тем не менее от сухого пайка отказались, сказав, что на гауптвахте их накормили горячим ужином.

– Вот дела! – завозмущались ребята. – Мы тут холодную кашу жрем, а этих нарушителей дисциплины горяченьким кормят.

В одиннадцать часов я провел построение. Думал, что для начала к нам заявится кто-нибудь из офицеров – или наши, или дежурный по части, – но никто так и не пришел. Проведя перекличку, я скомандовал отбой. В первый день решил не трепать расшатанные нервы наших парней и не стал устраивать подъем-отбой раз десять, но на будущее такие мысли у меня были.

Утро настало мгновенно. Вроде только лег – и вот уже дикий крик дежурного:

– Р-рота, па-адъем!

Так как наши орлы, за исключением служивших, на это особо не откликнулись, пришлось мне этот крик продублировать, после чего все быстро вскочили.

Сангиговцы уже выбегали на улицу с голым торсом на зарядку, но у меня на сегодняшнее утро были другие планы.

Скомандовав:

– Взвод, выходи строиться! – я пошел вниз.

На улице быстро построил всех в одну шеренгу по отделениям, и затем началось перестроение в колонну по четыре. Потренировавшись минут пятнадцать, ребята уже что-то усвоили, после чего мы в течение еще пятнадцати минут отрабатывали строевой шаг. Конечно, это был не строевой шаг, но все-таки к столовой подойдет не просто толпа студентов, а пусть не очень стройная, но колонна военнослужащих. После тренировки я скомандовал приступить к утренним процедурам и заправке кроватей. И скоро весь ряд наших кроватей был облеплен пыхтящими от усердия парнями, защипывающими края одеял и ровняющими их полосочки и подушки по веревке.

И вот мои подопечные снова в одну шеренгу построены перед казармой. Я объясняю им порядок прохода в столовую и команды в ней. Потом беседую с четырьмя нашими орлами, посещающими университетский хор, и прошу их быть запевалами. Парни сначала мнутся, но потом соглашаются, тем более что песен военных они знают прилично.

Когда я заканчиваю, то замечаю, что недалеко стоит Максимов и озадаченно смотрит на меня.

– Знаешь, Андреев, я, конечно, знал, что ты шустрый парень, но не настолько же. Я ведь специально пришел, чтобы все, что ты сейчас говорил, объяснить. А то ведь стыдоба вообще была бы. Ты когда успел все это узнать?

– Дмитрий Иванович, вы же все биографии наши знаете. Вы помните, кто у меня отец? Да для меня армия – мать родная. Меня мама в коляске вокруг плаца возила, я иногда, заигравшись, под танком спал и в окопах с солдатами чай пил. Все эти команды у меня в голове с тех пор сидят.

И вот наша колонна не очень стройно, но движется в сторону столовой. А мой счет:

– Р-раз, р-раз, раз, два, три! – эхом разносится по асфальтовой дороге, обсаженной березами.

Не доходя до столовой метров сто, я командую:

– Запевай!

И наши запевалы своими мощными голосами дружно запели:

А затем уже совсем не дружно, но старательно подхватил весь наш взвод.

Ровно напротив столовой я скомандовал:

– Взвод, стой! Отставить песню.

После моей следующей команды взвод относительно дружно повернулся.

На высоком крыльце столовой стояли два офицера. Один – высокий капитан с повязкой «Дежурный по части», а второй – пожилой подполковник.

Этот подполковник сорвался с места и подбежал к нам:

– Во, ребята, вы даете! А запевалы-то какие! Ну где этот Максимов? Представляешь, старшина, он мне вчера говорит: у нас студенты-медики, ничего не могут, их еще надо учить, а тут вы так запели, что просто обалдеть.

Его речь была настолько пересыпана матерными выражениями, что мы действительно обалдели.

Тут он увидел идущего за нами Максимова и переключился на него:

– А, полковник, проснулся! Ни черта про своих орлов не знаешь. А они у тебя песню запели, так ведь сердцу приятно стало.

И опять вывалил столько матов, что даже у нас, вполне привычных к этому, уши свернуло в трубочки.

И тут я уже точно понял вчерашнее выражение старшины Вадима про шебутного замполита.

Мы стояли, оторопев. Даже я, прослуживший в армии полжизни, такого еще не видел.

Подошедший Максимов что-то прошептал на ухо замполиту, но тот пренебрежительно махнул рукой и громко произнес:

– Что-то ты много в голову берешь. Я перед кем стою, перед военнослужащими или в институте благородных девиц? Ну ладно, я специально для вас и для ленинградцев лекцию прочитаю о пользе и влиянии мата на боеспособность подразделений. Вот только разберусь кое с чем – и сообщу, когда нужно будет собраться.

И с этими словами он ушел.

Через пару дней все вошло в рутинную колею: учеба, строевая, изучение матчасти, уставов. И уже без какого-либо намека со стороны старослужащих после отбоя прозвучал голос одного из нас:

– Старики! День прошел!

– Ну и черт с ним! – прозвучал в ответ хор голосов.

– До дембеля осталось двадцать пять дней!

– Ур-ра! – слаженно отвечали остальные.

Мы возвращались с поля, где с нашими преподавателями ставили медсанбатовскую палатку. Работа была достаточно тяжелая, тем более при жаре, не очень обычной для этих северных мест, и мы прилично устали. Когда прошли КПП, Максимов остановился и подозвал меня:

– Пусть кто-нибудь из сержантов ведет взвод в казарму.

Мы с ним медленно шли вслед за взводом, обсуждая завтрашний день, и взвод уже прилично опередил нас, когда услышали команду сержанта:

– Запевай!

И наши запевалы запели. А запели они примерно следующее: