Второй прыжок с кульбитом и пистолетом (СИ) - Сербский Владимир (книга регистрации TXT) 📗
— А когда он вас Верой приговорил? — прищурился на Нину Виктор. — Что-то я этого момента не просек.
— В том-то и выверт дела, что ничего такого он пока не планировал, — вместо нее Коля развел руками. — По крайней мере, так он утверждает.
— А «болтунчиком» проверить? — хмыкнул Острожный. — Уж простые вещи, вроде тиопентала натрия, у вас наверняка имеются.
Уваров отпираться не стал:
— Фармакология на месте не стоит, «лекарствами истины» располагаем. Да и детектор лжи неоднократно применяли, конечно. Пациент не врет.
— То есть операции, на которой погорела Нина, еще не произошло? Подельники куратора вам известны… — Виктор хлопнул рукой по папкам. — Но привлечь за убийство их нельзя?
— Вроде бы парадокс, — Колины губы сжались в узкую щель. — Тем не менее, для себя я давно все решил: виновны. Вера однажды умерла, хватит. Второго раза ждать не будем.
Нина смахнула слезу, я молча кивнул, и Виктор Острожный вердикт поддержал:
— Воровать нехорошо, одного этого преступления достаточно. А почему мы не можем отнести добытые материалы товарищу Брежневу? Леонид Ильич разберется, даст партийное поручение, и врагов разоблачат.
— Ты прав. Родина должна знать своих героев, — согласно кивнул Коля. — Но к Леониду Ильичу мы не пойдем.
— Почему?
— Если бы Брежнев правил единолично… Как бы стало здорово — император при стопроцентном рейтинге. Но правит не царь, а бояре. Ты не представляешь, какая там каша в Политбюро — каждый клан проталкивает свои решения. У Суслова своя коалиция, у Андропова своя. Косыгин гнет свою линию по дрова, а Кириленко с украинской группой — в лес. Ну и вокруг Брежнева свое мини-полибюро, конечно.
— Хм… — поперхнулся Виктор, переваривая метафоры Уварова.
— Учти, это я крупными мазками картину нарисовал. На самом деле в зверинце хищников больше, и стаи иногда объединяются, чтобы потом, после очередного сражения, рассыпаться на новые осколки.
— И что делать? — Острожный слегка растерялся.
— Сначала я думал просто: шлепнуть куратора и его подельников, а потом будь, что будет, по известному завету Наполеона «ввяжемся в бой, а там посмотрим». Однако затем вспомнил, что внутри ЦК КПСС имеется смотрящий.
— Какой еще смотрящий?!
— Комитет Партийного Контроля.
— М-да, КПК сила, — Острожный уважительно покивал головой. — С жалобами на раз разбирается.
— Комитет Партийного Контроля не только с жалобами населения работает, в первую очередь это контрразведка партии. А враги у партии всегда были, особенно внутренние. Ну вот как этот, что у меня в подвале сидит. Мы его мемуары в ЦК КПСС и подбросим. С подписью на обложке: «в комитет партийного контроля».
— Да кто ж вас туда пустит? — опешил Виктор.
Коля на это ухмыльнулся:
— А мы спрашивать не будем. Да, Антон Михалыч?
Глава сорок третья, в которой наблюдается режим инфракрасной подсветки
Моими хлопотами веранда заполнилась кучками посуды. Я решил не мелочиться, и заодно избавился от всяческого барахла. Кроме хрусталя, за многие годы в моей квартире накопился троекратный боезапас стекла и керамики — изрядно добра нажил, вагон и маленькую тележку.
Зачем мне спрятанные по шкафам заварные чайники, кофейники и расписные фаянсовые супницы, вместе с окружающими их тарелками? Большую часть фарфорового добра притащили в дом гости, в качестве подарков. И вот так, при подарочной упаковке, вещички перекочевали на хранение. Но ничего, теперь найдется им достойное применение. Мне пришлось совершить десяток ходок, рекордный заплыв получился. Но сначала разбудил сладкую парочку — как обычно, Вера почивала на Антоновом плече. Вдохнув чудный девичий запах, бодрым голосом диктора я воскликнул:
— Доброе утро, товарищи. Начинаем утреннюю гимнастику!
Подскочив, Вера потерла припухший глаз.
— Дед, привет! А что это за хрустальный звон? — одернув футболку, с осторожным удивлением она тронула картонную коробку, возникшую на Антоновой груди.
Я мазнул взглядом по едва прикрытым бедрам. Так вот кто приватизировал мои любимые старые майки! То-то я их после квартиранток найти не могу. А Вера выстиранные футболки вместо ночнушек приспособила… Анюта, небось, тоже в грабеже поучаствовала. Что ж, придется мне новые наряды покупать.
— Ящик снимаем, Вера. Аккуратно тащим в угол, — скомандовал я. — И готовимся принять следующий!
Физзарядка вышла знатная, и мне и девчонке, только Антон опять сачканул. И теперь, лежа на тахте, он наблюдал за девчонкой, перебирающей мои богатства.
— И эту красоту ты решил продать, Дед? — с печальным взором она гладила пальчиком изящную чайную кружку.
— А чего жалеть? — удивился я. — Большое дело, бесполезное стекло и камень.
Антон подозрительно долго молчал, а потом прошептал:
— Может быть, Вере чего-нибудь продашь? Деньги у нее есть.
— С ума сошел? — еще более удивился я. А потом опомнился: — Для вас же стараюсь! Просто хочу сбагрить ненужный хлам, чтоб нужное добро купить! Разве с самого начала не сказал, что продается лишнее? Понял, нет? Лишнее! Вот те тарелки, например, на кухню пойдут. И комплект столовых приборов из мельхиора там же пригодится. А что еще считаешь нужным — откладывай, ради бога!
Антон мигом подхватился с тахты:
— Вера, ну-ка глянь внимательным взглядом, чего нам в хозяйстве не хватает?
Понятливая девчонка глянула: бросилась сортировать коробки. И через полчаса суеты Антон осознал, что такое неправильно поставленная задача — весь стол оказался заполнен «нехватающей» в доме посудой.
— А зачем тебе расписная супница? — осведомился он, нахмурив брови. — Или вот, двенадцать фужеров. Двенадцать, Вера! Серебряная солонка зачем?
— Но Тоша, это же так красиво! — она готова была расплакаться.
— Фарфоровый половник? — наседал он. — Чайный сервиз? Хотя нет, чайный сервиз пусть будет, родители же в гости придут…
Мне оставалось только грустно усмехаться — большая часть моего бесполезного добра превращалась в бесполезное добро здесь, у Антона.
Поглядывая на Веру, хлопочущую над посудой, я вспоминал Виктора Острожного. Господи, как же девчонка на отца похожа! И лицом, и повадками — такая же маленькая, да удаленькая. Вчера, прощаясь у цветомузыкального фонтана в Сочи, Виктор спросил осторожно:
— Встречу с дочерью можете мне организовать, Антон Михалыч? Анюта понятливо хмыкнула, шмыгнула и вдруг захлюпала носом — женский взгляд все видит лучше прожектора, и Нюся сходство сразу подметила.
Отказывать было бы глупо, живой отец и взрослому человеку нужен. А уж Вере это крепкое плечо лишним точно не будет. Однако решать не нам.
— Завтра узнаю. Захочет, встретитесь, — ответил прямо. — Но сначала надо наше дело закончить.
— Да, это верно. Впрочем, особенно раздумывать мне некогда. Скоро до нас и здесь доберутся, неприятности давно одним местом чувствую. Завтра в полдень сможете нас забрать?
— Без проблем. Вещей много?
— Полный багажник, — Виктор развел руками. — И на заднем сиденье куча чемоданов.
— Так вы на машине… — я несколько опешил.
— Да, мы в отпуск двинули на «Волге». Старушка в возрасте, конечно, но ухоженная. А что не так?
— Поклажа не вопрос, а вот автомобиль придется бросить, — после раздумий озадачил я его. — Наши возможности несколько ограничены.
Анюта успела утереть слезы и высморкаться. С платочком в руке она заинтересованно придвинулась ближе, а Острожный заметно огорчился:
— А я-то губы раскатал… Черт, переоценил ваши способности. Жаль! Только вчера номера поменяли на ростовские. И документы на машину заготовлены железные…
Денис, наблюдая за обстановкой, краем уха к разговору тоже прислушивался:
— Зачем машину бросать, Михалыч, раз номера чистые? Забирай себе, доверенность Николай Сергеич любую нарисует.
— А что, — я долго не задумывал. — Махнем не глядя?
— Как это? — напрягся Виктор.
