Второй прыжок с кульбитом и пистолетом (СИ) - Сербский Владимир (книга регистрации TXT) 📗
— Кажется, это сделал зубной врач…
— Врач — простой инструмент, а дочь кто-то должен был заставить! Вы, Антон Михалыч, мертвого уговорите, ей богу. Прямо гиперболоид инженера Гарина.
— Может быть, голова профессора Доуэля? — предположила Нина.
Глава сорок вторая, в которой родина должна знать своих героев
Неуместные подколки прервал телефон, он вдруг завибрировал у меня в кармане. Аппарат в командировку я не брал, но самовольное поведение мобильника давно уже не удивляло.
— Дед, привет! — закричала Маруся из трубки. — У нас кончается творог и молоко! И если принесешь сметаны, тоже будет кстати.
— Как поживает маленький Антон? — я отошел к окну, мои личные разговоры окружающим слушать незачем.
Нина продолжала подшучивать над Виктором и Викой, пытаясь таким образом снять напряжение, бушевавшее внутри Острожного. Но это их дела, сами разберутся.
— Отлично поживает, и кушает хорошо! — сообщила Маруся. -
Распробовал черную икру и майский мед. Но я понемножку угощаю, так что осталось еще много. Дед, денег дашь?
— Зачем?
Деньги у меня были. Пятнадцатикопеечные монеты потихоньку продавались, обращаясь полноценными тысячами. Однако на даче сложился полный пансион. «Все включено», почитай как на турецком курорте. Зачем ей деньги?
— Да я тут машину немножко покоцала… — внучка замялась. — Крыло надо покрасить.
— Опять?! Блин, а кто обещал аккуратно ездить?! — в сердцах воскликнул я. — Бедный «Рено», несчастный страдалец… Вот чья-то вредная задница получит у меня ремня!
— Дед, не надо! — Маруся перепугалась. Совсем недавно, несколько лет назад я не стеснялся в педагогических приемах. — Я тихонько, почти ползком, только столбик не заметила!
— Ничего не делай, сам разберусь, сам покрашу, — скрывая раздражение, я закончил разговор. Постоял немного, потом обернулся. — Разрешите идти, Николай Сергеич?
Коля, водрузив рядом с закусками бутылку коньяка, разглядывал создавшийся натюрморт. Выпивать в новой компании меня совершенно не тянуло, тем более теперь, когда кроме домашних дел образовалось еще одно.
— Что ж, можешь отдыхать, — тот остро взглянул на меня. — Позвоню, когда понадобишься.
Ну вот, дожился. Пройдет немного времени, и на меня будут покрикивать: «эй, извозчик, двоих до вокзала подбросишь?».
— Кстати, у нас тоже кончаются продукты, — добавил Уваров.
— Денег давай! — злобно пробурчал я, вынимая из урны мусорный пакет. Удивлять местную уборщицу нашими отходами и стеклотарой было бы неправильно, и эта задача тоже лежала на мне.
— Ну ты это, — примирительно пробормотал Уваров, — в долг возьми у Риммы. А я тем временем придумаю чего-нибудь.
— Ладно, — я прощально махнул рукой. — Люське в киоске уже торчу, хватит. Сам придумаю чего-нибудь.
Великий революционер Красин для классовой борьбы изготавливал бомбы, левые паспорта и фальшивые деньги. Мне же пришлось снова вернуться к контрабанде. И хотя нелегальная негоция есть преступление, которое советское государство рассматривает как покушение на монополию внешней торговли, деваться мне было некуда.
А что еще прикажете? Когда костлявая рука голода хватает за горло, надо вертеться. После ранения Антону необходимо усиленное питание, собственной курочкой и огородом здесь не выкрутишься. Молочко от Риммы, мясо с рынка и сосиски из Люськиной будки требуют вложений. Щенок тоже объедками сыт не будет, ветеринарный доктор целое меню ребенку расписал.
А мама с папой уверены, что деньги у Антона есть, и разочаровывать их незачем. Тяжкие размышления не принесли иных вариантов, кроме хрусталя. Попугаями торговать опасно — весьма заметный и редкий товар, импортное женское белье того хуже. Парфюмерия с бижутерией тоже засада из похожей серии — как ни берегись, а слухи поползут. К сожалению, не те времена и не те нравы, слишком наглядно.
А посуду для начала даже покупать не надо! Дома накопилось хрупкого добра полный шкаф и еще куча коробочек. Много лет наполнялся этот чемодан без ручки, а под конец и выкинуть жалко, и тащить тяжело. Неподъёмная хрустальная пепельница, которую я сторговал Люське, пошла со свистом, так чего тянуть?
По завершению разгрузки шкафов и кладовок, широкий кухонный стол оказался весь заставлен сверкающей красотой — судками для закусок, конфетницами, салатницами и корзинками. С краю пристроился солидный выводок разнокалиберных рюмок, стопочек и фужеров. Парочка шикарных графинов, украшенных увесистой пробкой, возглавляла это стадо.
Планомерно, с укусом и синькой, я драил все подряд хлопчатобумажными перчатками. Потом бережно протирал салфетками из микрофибры. Еще и подпевал — с экрана телевизора «Пинк Флойд» весьма способствовал творческому процессу. Оказывается, талант посудомойки дремал во мне всю жизнь! Так увлекся, что не заметил, как на кухню вошла соседка Рита.
— Что-то зачастил ты домой, — заметила она. Переступив через коробки, уселась на стул рядом. — А я ездила в «Ашан», заодно свежего кошачьего корма набрала. Там акция-распродажа, недорого вышло.
Тут же нарисовалась Алиса, чтобы поучаствовать в акции по дегустации кошачьего корма. Хороший аппетит кошки говорил об одном: беременность протекает нормально. Ну Лапик, ну удружил! Скотина бессовестная.
— Скока денег? — стянув перчатку, я полез в карман.
— И не стыдно такое говорить? — возмутилась она. — Ты мне кажный год урожай с дачи отдаешь, технику домашнюю чинишь, а я за такую ерунду буду деньги требовать? Побойся бога.
— Ладно, — согласился я. — Замнем для ясности. Настоящего компота хочешь?
— Будто компота я не видела, — хмыкнула она. — Все антресоли банками забиты.
— А ты попробуй, — из хрустального графина разлил по хрустальным стаканам ярко-багровый огонь.
Рита пригубила, почмокала губами, а потом пробормотала потрясенно:
— Вкусно… Удивил! Рецептик надо переписать.
Усмехнувшись, я промолчал — рецепт переписать несложно, только таких ингредиентов здесь не производят.
— А что за грандиозная уборка? Никак переезжаешь?
— Да нет, — присев рядом, я вытер пот со лба. — Все проще. Деньги кончились, а тут покупатель на хрусталь объявился.
— Да что ты говоришь?! — удивилась она. — Кому в наше время такое надо? Тяжесть и ужасный головняк с мытьем.
— На любой товар есть потребитель, — глубокомысленно изрек я. — Только его найти надо.
— Слушай, Антон, а возьми мой хрусталь? — воскликнула она. — Перед Новым годом того и делаю, что пыль стираю. А пользоваться никто не пользуется, одна морока! Давно бы к чертям выкинула, да рука не поднимается. Я тебе и помыть помогу. Забери с глаз долой, а? Узкий столик в больничной палате был завален бумажными папками. Нина дремала, а оба полковника, Уваров с Острожным, имели бледный вид с красными глазами.
— Картежники всю ночь сидели над пулькой, — догадался я, водружая сумку на угол стола.
— Твои слова, да богу в душу, — Нина зевнула. — Антон, как же мне надоело валяться! Сегодня будешь меня лечить?
— И обнимать буду, голубушка, и руки возлагать, — интонациями лысого доктора проворковал я, и принялся выгружать продукты. — Кстати, попу не помешало бы помассировать, для профилактики пролежней.
— Охальник… — она томно прикрыла глаза. — Не говори глупостей, люди же кругом!
— Молочко, творожок! — обрадовался поначалу Коля, но потом нахмурился. — А почему «Кубанская буренка»?
— Правильное советское питание будет позже, — злорадно заметил я. — Как только правильные деньги появятся.
— А они появятся? — Уваров тоже умел догадываться. — Чую, что-то ты придумал.
— А тебе казалось, я только сумки таскать способен?
Виктор Острожный к разговорам не прислушивался — внимательно изучал какой-то документ.
— Значит так, — сказал он, закрывая очередную папку. — В целом ситуация ясна.
Пикировка моментально увяла, Коля посерьезнел:
