Игра не для всех II. «Вторая Отечественная» (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич

— Надеюсь, Степан, подобного более не повториться.

Степан (ага, вот как зовут увальня на самом деле!) молча кивнул в ответ — после чего уже сам я быстро протянул ему руку:

— Без обид, Степ. Но мне твоя шутка тоже не понравилась… А что касается наших номеров в расчетах — то если пулеметов будет несколько,то значит и каждый из нас должен стать наводчиком и вести огонь. Один «Максим» может остановить атаку пехотной роты — естественно, если атака организована бестолково… Но даже немцы под Гумбиненном шли вперед плотными цепями, в рост — и я не думаю, что турки станут атаковать как-то иначе. А раз так — то каждый из нас должен будет встать к пулемету и вести огонь!

Собравшиеся вокруг меня офицеры согласно закивали, и чуть приободренный, я продолжил:

— Но все-таки, господа: давайте каждый из нас расскажет, каким номером расчета служил — а заодно еще одно предложение вдогонку: мы все вместе учились, вместе примем этот бой. Для простоты общения предлагаю опустить не только чины, но и обращаться друг к другу по-свойски, по имени. Вот я — Роман, и я был наводчиком пулемета.

Первым меня, как ни странно, поддержал «увалень». Причем сделал это с охотой — и ведь в присутствии весьма недовольно смотрящего на меня штабс-капитана! Как кажется, я сейчас попрал какую-то из офицерских традиций… Ну и пусть. Мне сейчас хотя бы просто узнать, как зовут сослуживцев!

— Степан, начальник пулемета.

Смуглый парень, стоящий по левую руку от «крестьянина» (получив от Степана небольшую поддержку, я тотчас переименовал его про себя, дав менее обидную характеристику) тут же выдал — с располагающей, кстати, улыбкой на губах:

— Руслан, дальномерщик.

— Олег, помощник наводчика…

— Александр, наводчик…

…В ремонтных мастерских обнаружилось сразу восемь станковых «Максимов»! Я как в воду глядел, говоря, что каждый из нас встанет к пулемету — даже «юнкер» Анатолий (еще одно прозвище, данное мной для удобства запоминания сослуживцев) получил свой станкач. Недостающий же, восьмой расчет пообещал сформировать штабс-капитан, решившись выделить еще одного подпоручика в пулеметчики. Собственно, Игорь Александрович ничего не теряет — взамен откомандированного офицера он получит любого из наших прапорщиков…

Неисправности в станкачах были незначительными — но, увы, неустранимыми на местах. В основном пробитые турецкими пулями, сильно потекшие кожухи, кои оперативно перепаяли на заводе, да насмерть заклинившая автоматика — толи из-за грязи и влаги, толи из-за разрыва матерчатых лент… С последними я успел столкнуться в «прошлую» для себя войну, несмотря на появление еще в 1930-м стальных пулеметных лент. И прекрасно помню, как брезент при стрельбе перекручивался, намокал и пачкался, рвался…

Однако если в Великую Отечественную это все были обидные недостатки морально устаревшего оружия, то здесь и сейчас, на полях Первой Мировой (именуемой в царской России «Второй Отечественной») нет станкового пулемета совершеннее «Максима»! На территории мастерских нашлись и две подводы под станкачи. А ящиков с патронами стандартного для них винтовочного калибра 7,62х54 штабс-капитан пообещал выдать с вверенных ему складов столько, сколько мы вообще сумеем унести!

Ну и правильно — чего жалеть-то эти запасы, коли турки заберут все в случае победы…

Но в мастерских я не только хлопотал о получение оружия — также, между делом, я всерьез оценивал перспективу бросить все и бежать, пока не грохнули! Героизма я полной чашей хлебнул под Брестом, в Крыму, Воронеже и Сталинграде. И рисковать собой в очередной игре, когда в реале меня дома ждут жена и кроха-сын… Правда, памятуя о прошлых браках и ошибках погружений, стараниями «интела» мы сумели-таки включить в договор пункт о страховочных выплатах на случай, если что-то пойдет не так. Они втрое превосходят обещанный мне гонорар — в принципе, на простую однушке Оле может хватить…

Но все же это слабое утешение.

Так вот — я бы бежал. Бежал бы без зазрения совести, несмотря на любую дичь, что учудили бы «игровые» турки в «игровом» Сарыкамыше! Да только нет у меня никаких послезнаний об этих боях — и взять их неоткуда… А значит, все весьма неоднозначно.

Судя по словам старших офицеров, сюда движется огромная силища осман, чуть ли не в корпус величиной! И по идее, крошечный отряд Букретова не имеет ни единого шанса на успех… Но есть нюанс. Точнее несколько нюансов. Занимать позиции мы будем севернее города — на узком участке фронта, преграждающим туркам путь с перевала Бардус. А значит, ни обойти, ни окружить нас османы не смогут, биться будут только в лоб! Второй и третий нюанс, это наличие у нас пулеметов (вот не факт, что наши смогу поднять орудия наверх, но «Максимы»-то точно смогут!) — и отсутствие их у врага. Ну не верю я, что турки сумеют протащить на руках все те же «Максимы» (только германского производства под патрон 7,65х53, весом свыше шестидесяти пяти килограмм), протащить несколько десятков километров — да еще и по высокогорью! Пусть и в разобранном виде… Все равно не верю! Штабс-капитан вообще недоумевает, как турки в принципе решились на этот маневр — глубина снежного покрова в горах местами достигает полутора метров! И это уже четвертый нюанс — османы вступят в бой обессиленными, уставшими, с наверняка негнущимися от холода пальцами… Быть может, даже обмороженными! Короче говоря, шансы отбиться у наших не такие уж и нулевые, если вдуматься. Особенно, если правильно подготовить схему огня батальона — и моей пулеметной команды!

Теперь другой вариант — бежать. Но нет послезнания,а значит, нет и уверенности в том, что сей вариант стопроцентен — сразу по трем причинам. Первая — если турки все же прорвутся, могут после и догнать одинокого русского офицера (хотя, конечно, это все же маловероятно). Вторая — за дезертирство может быть и суд, и высшая мера. Да, я не знаю законов Российской империи на этот счет, но… По головки не погладят наверняка. Разжалуют, винтовку в руки — и в лоб на османов, в штыковую! А если вспомнить когда-то прочитанный мной «Моонзунд» Пикуля и суд офицерской чести — то получается, что и пулю в лоб вполне могу поймать…

Ладно, допустим, я сумею раздобыть гражданскую одежду и не заблужусь в местных горах, не попадусь казачьим патрулям (или кто здесь охраняет тылы?). Но что, если найдутся местные «активисты» из мусульманского населения, в среде которого очень популярны идеи союза с турками? Вон, по обрывочным разговорам я понял, что в недалекой Аджарии (вот где это?!) местное население уже широко поддержало османов. Значит, что? Значит, одинокий русский (уж славянскую внешность мне никак не загримировать!) станет для таких радикалов законной целью — и для мести за «имперское притеснение», и для грабежа, и для показательной казни…

Короче говоря, без послезнания мои шансы оцениваются как пятьдесят на пятьдесят, и принимать решение с точки зрения целесообразности не представляется возможным. Так что я решил делать выбор сердцем…

И остался со своими. Потому как частичкой себя я изначально хотел остаться…

Глава 3

…— Быстрее копай, братцы! Где не идет? Дай ударю!

Распаренный, в уже насквозь промокшей бекеше, которую так хочется расстегнуть (чего делать никак нельзя, ибо ветер!) я подскакиваю к Прохору, одному из приданных мне солдат взвода складской охраны, и начинаю яростно колоть ломом смерзшийся поверху снежный наст. Несколько ударов — и боец, определенный мной в подносчики патронов (и набивщики ленты), начинает так же судорожно работать лопатой, расширяя будущее пулеметное гнездо.

— Ты вперед кидай, вперед! Метровой толщины бруствер пуля уже не возьмет — а мы его с внешней стороны еще и водицей польем!

Чуть отдышавшись, я с тревогой посмотрел в сторону виднеющегося вдали перевала — не идут ли часом турки, пока мы здесь окапываемся? Но османов пока не видно — вьюжит. Дистанция видимости — всего сто пятьдесят метров. Плохо! Так наше преимущество в пулеметах теряет половину своей убойности… И ведь турки наверняка уже идут к нам, пусть их и не видно: если утром их части были в пяти километрах от города, то здесь и сейчас они могут появиться с минуты на минуту…