Я спас СССР! том 2 (СИ) - Вязовский Алексей (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Леша, спой свою про десантный батальон! – с горящими глазами просит Евтушенко.
– Жень, ты что! Ему же медведь на ухо наступил. Пение и Русин – понятия абсолютно несовместимые!
Вот все-то наша егоза Юля знает, ничего от нее не скроешь. Друзья, соглашаясь с ней, весело смеются – о моих способностях к пению все давно наслышаны. Но сегодня их ждет большой облом. Молча, беру из рук Кузнеца гитару, подмигиваю не понимающему их скепсиса Жене. Задумчиво перебираю струны и, дождавшись всеобщего внимания, негромко начинаю:
– Здесь птицы не поют… деревья не растут…
Вид обалдевших друзей – лучшая мне награда, жаль нельзя сейчас заснять их лица! У Димона просто отвисла челюсть, он же, как никто другой знает про мою беду с пением. А здесь… Когда я замолкаю, девчонки в порыве чувств взрываются визгом и бросаются меня тискать. Вика целует меня, и парни одобрительно гудят, смущая ее и заставляя покраснеть:
– Леш, ты когда петь-то научился? – подозрительно щурится Юлька.
– Все претензии к Пахмутовой, это она заставила! – ловко перевожу я стрелки – Сказала, что у меня абсолютный слух и такое чувство ритма, что я просто обязан запеть. Ну, и вот результат!
– А что с той песней, которую вы вместе с ней написали? – интересуется Ирина.
– Ее Иосиф Кобзон будет петь, и с ним мне боюсь не сравниться.
– Да, ладно скромничать! Ты спой, а мы оценим.
Кто я такой, чтобы отказывать друзьям? Конечно же, пою. Как и ожидалось, «Мгновения» тоже зашли на ура. Пусть не Кобзон, но тоже кое-что «могём». И момент уж больно подходящий, чтобы показать друзьям свои открывшиеся способности, а заодно и спеть еще пару каких-нибудь известных песен из прежней жизни. Был ведь у меня когда-то свой особый репертуарчик, чтобы чаровать милых дам. А здесь и Женя выступил как раз в тему:
– Леш, я еще в Звездном хотел тебя спросить: почему у тебя совсем любовной лирики нет? Один патриотизм и гражданская тема.
– Почему же нет? Есть. Просто мы с Викой не так давно встречаемся, я еще не успел ничего ее посвятить. Но сейчас все исправим. Стихи, правда, еще не совсем дописаны, так что не судите строго.
Снова беру гитару, настраиваюсь на песню, которую в прошлой жизни спел дамам раз сто, не меньше. Но сейчас она звучит только для Вики, и отныне посвящена только ей и никому другому.
– День, молча, сменит ночь за твоим окном, любимая моя.
Сеет прохладу дождь мокрым серебром с приходом сентября.
Золотом листопад осыпает всю страну.
Дремлет осенний сад, словно ждет весну.
Вижу, как у народа блестят глаза в свете костра, у Вики вообще в глазах стоят слезы и, кажется, дрожат губы. Даже Юльку проняло. Она сидит, вцепившись в руку Димона, со слегка приоткрытым ртом, и на ее лице какое-то беззащитно – трогательное выражение.
Замолкаю. Отложив гитару, молча обнимаю Вику.
– Грандиозно! – выносит свой вердикт Евтушенко – Не знаю, выпустят ли эту песню на эстраду, но любовь народных масс ей точно обеспечена. Русин, ты просто негодяй! Оказывается, ты скрывал свои таланты даже от близких друзей.
– Да ничего я не скрывал – скромно машу я рукой – Просто пришло время, встретил свою музу, вот и понесло меня в творчество.
Вопросительно смотрю на Евтушенко. Тот задумчиво крутит в руке стакан с коньяком.
– Неожиданно. Просто…
– Непривычная мелодия, да? Вот об этом я и говорил – для какой-то обычной мелодии лучше подходит Рождественский или Окуджава. А вы с Ахмадулиной слишком… – я делаю неопределенный жест рукой, не зная как правильно сформулировать свою мысль.
– Изысканы! – приходит мне на помощь Левка – Вы двое пишите стихи, которые невозможно уложить ни в какие рамки. А Белла Ахмадулина – это вообще Серебряный век.
– Да уж – смеется повеселевший Евтушенко – Беллка, она у нас такая!
Снова разливаем по стаканам кому, что на сердце легло, девчонки дорезают оставшийся арбуз, добавляют на стол фрукты. Есть уже совершенно не хочется, а вот за виноградом, сливами и персиками тянутся все – они подходят под любое спиртное. Беседа заходит об идиотском запрете на шорты.
– А вы знаете, с чего все началось? – смеется Евтушенко – Какой-то болван тиснул в московской газете фельетон о нравах Коктебеля, и в частности упомянул в нем о бородатых юнцах в шортах. Требовал от властей навести порядок и искоренить этот разврат и безобразие. Местное руководство перепугалось, прочитав такое в центральной прессе, и от страха чуть умом не тронулось. Быстренько издали грозное постановление, по которому патрули начали караулить нарушителей нравственности на выходе с пляжа и запихивать их в милицейские фургоны. А тех, кому удалось сбежать от милиции, хватали дружинники из числа ветеранов и правильных комсомольцев.
– А что с джинсами – они тоже здесь под строгим запретом? – интересуюсь я.
– Джинсы, как ни странно, в постановление не упоминаются, но если вдруг шорты обрезаны из джинсов – это приравнивается уже не просто к вызывающей одежде, а к нарушению общественного порядка!
Двойной удар местных властей.
– Да, ладно?! И кого-то наказали?
– А то! За этот сезон уже несколько человек провели свой отпуск с метлой в руках на исправительных работах. Но, правда только те, кто слишком бурно сопротивлялся милиции и пытался отстоять свои права.
С шорт разговор переходит на местную тусовку и развлечения. В особом почете альпинизм, баскетбол и волейбол, что понятно – молодежи на турбазах полно. Скалолазы облюбовали местные «пики» к западу от пляжа, но их оттуда постоянно гоняют пограничники. Особняком стоит планеризм, в честь которого собственно Коктебель и был переименован в Планерное. Но отдыхающие по привычке продолжают пользоваться старым названием поселка, а продвинутая молодежь вообще сократила его до короткого «Кок».
И конечно, же литературные вечера и другие культурные мероприятия. Во-первых, сильны исторические традиции – Дом Волошина их старается поддерживать. Во-вторых, неиссякаемый поток литераторов всех мастей, отдыхающих в Доме творчества от Литфонда. Грех, этим не воспользоваться и не позвать их для выступления в пансионатах, санаториях и на базах отдыха. А поскольку состав отдыхающих писателей и поэтов бесконечно меняется, то и литературные мероприятия проходят с завидной регулярностью. Руководству плюс за обширную культурную программу, литераторам в радость живое общение с читателем. А иногда еще и материальное поощрение за такие выступления. Все довольны. Мало какие поселки Крыма могут похвастаться такой насыщенной культурной жизнью, сравнимой разве что только со столичной.
Один из моряков, Семен, вдруг неожиданно спрашивает нас:
– Ребят, а что у вас в Москве слышно про попытку убрать Хруща?
– Я вообще в это время был за границей – пожимает плечами Евтушенко – Когда вернулся, все уже закончилось.
– А вы? – смотрит он на нас с друзьями.
– Мы были в Москве, у нас же практика идет после сессии – невозмутимо сообщает Лена. Остальные, включая меня, благоразумно помалкивают и жуют фрукты. Вот просто всем срочно захотелось фруктов.
– И…?
– Город три дня патрулировали военные, на центральных трассах стояли бронетранспортеры. Все. Больше москвичей это никак не коснулось.
А Лена-то совсем не проста. Наверняка Лева не утерпел и рассказал ей о нашем с Димоном участии в недавних событиях, но боевая подруга молчит об этом как партизан на допросе, и отделывается лишь общеизвестными фактами. Разумеется, разговор сразу заходит на опасную почву.
– Эх, я бы взглянул на СССР, в котором рулит Брежнев с Шелепиным – вздыхает Евтушенко – Хотя «железный Шурик» – это сталинизм.
