Вождь викингов - Мазин Александр Владимирович (книги хорошего качества txt) 📗
На сей раз я совсем убирать щит не стал, рассчитывая, что секира ярла в нем увязнет.
Ошибся. Не увязла. Кусок щита примерно пятисантиметровой ширины как бритвой срезало. Силен сконец, ничего не скажешь! От удара щит крутанулся в моей руке… Удачно получилось. Поле щита у меня разбито на двенадцать секторов правильной черно-белой чересполосной раскраски со спирально разбросанными красными рунами всяких полезных значений. Хотя важнее не значения, а расположение и цвет. Один поворот щита – и вся эта цветовая гамма приходит в движение, работая примерно как красные пятна на мелькающих ладонях мастера ушу. То есть оказывая легкий гипнотический эффект и предоставляя мне лишние полсекунды.
Третий удар топора, предназначенный для отрубания моей ноги, запоздал именно на эти полсекунды, так что ногу я убрал, а сам удар сбил, обрушив край щита на правое предплечье ярла. И сразу – рубящий мечом с высокой стойки.
Метил я в голову, аккурат по гребню. Разрубить не получилось бы, но ошеломить – запросто.
Однако не получилось и это. Ярл ловко прикрылся щитом и отпрыгнул, разрывая дистанцию. Подвижный, сволочь!
– Что, Торкель, страшно? – гаркнул я с расчетом не только на ярла, но и на публику. – Ты побегай, побегай! Зайцу от волка бегать – не зазорно! Глядишь, поживет чуток подольше!
– Я! Тебя! Убью! Сын! Свиньи! И! Собаки! – прорычал ярл, сопровождая каждое слово сокрушительным взмахом топора, великолепно демонстрируя технику, которую я называл «школа лесоруба».
Но я ведь не дерево. У меня есть ноги, и я умею ими перебирать.
Хотя Медвежонок прав: моя рука еще не вполне. Туговато мышцы работают. Так что имеет смысл подмогнуть мышцам руки мускулом языка.
– Знаешь, ярл, а я ведь пошутил: не получится нынче твоего сына как женщину попользовать. Хочешь знать, почему?
Если Торкель и хотел, то виду не подал. Хрясь! Хрусь! И еще кусок щита полетел на травку. Этак он мне всю боевую снасть на растопку переформатирует.
– А потому не получится, что нет среди нас таких, кто с трупами любит побаловаться. Может, в твоем хирде есть?
Хряп! И секира ярла наконец-то увязла в щите. Моя заковыристая формулировка дошла до мозга Торкеля и смазала удар. Точно по пословице о влиянии головы на руки. Только с точностью до «наоборот».
Ярл рванул рукоять с поистине йотуновой силой… И щит с увязшим в нем топором оказался в полном распоряжении моего противника. Я лишь чуток подправил их совокупную траекторию ногой, в результате чего инерция элегантно развернула Торкеля ко мне затылком. И тут уж я не сплоховал: рубанул от души, и закаленная кромка Вдоводела без особого труда развалила куда более мягкое железо шлемного гребня. Хорошо получилось. Аж заклепки повыскакивали. Но при этом, как я и рассчитывал, до черепа мое боевое не дошло, хотя приложило знатно. Ярл, где стоял, так и лег.
И прежде, чем наблюдатели со стороны Торкеля осмыслили происходящее, я ухватил ярла за шейный край кольчужки и поволок в сторону ворот.
Секунда-другая – и я внутри, а створы стремительно сходятся.
Стрелять вороги не рискнули: запросто ведь могли и в ярла своего попасть. Зато ломанулись всей толпой, дружно ревя, как океанский лайнер.
А впереди наш дорогой друг-берсерк Хавгрим Палица. Когда я, уже внутри, выпустил беспамятную тушку ярла, то увидел сквозь щель сходящихся ворот, что любимец Одина летит прямо на меня, огромными прыжками метра по три каждый, опередив соратников на добрых двадцать шагов. Я даже испугался: вдруг он взбежит по стене, аки ниндзя? Судя по набранной скорости, реально мог бы взбежать… Так что я сам проворно взлетел на стену. Правда, по лесенке.
Нет, не взбежал. Вместо этого Хавгрим обрушил молодецкий меч на сомкнувшиеся у него перед носом ворота.
И меч сломался. Что говорило о его высоком, по здешним меркам, качестве так же уверенно, как способ его применения – о сообразительности применившего. Это ж надо рубануть прям по свеженабитой скобе в палец толщиной.
Пока берсерк осмыслял происшедшее, подскочили соратники…
И вот тогда на Хавгрима и его друганов мои друганы опрокинули котел с крутым кипяточком.
Хавгрим увернулся: берсерк всё-таки. А вот с некоторыми менее проворными случилось неприятное. О чем нам немедленно сообщил пылкий хор ошпаренных бойцов.
С нашей стороны ему вторил куда более оптимистичный рев нашей партии, приветствующей мою победу.
Но до окончательной и бесповоротной победы, как мы вскоре убедились, было еще ой как далеко.
Глава тридцать пятая
Последний бой хирда Ульфа Черноголового
Мы продержались еще сутки. Мои надежды на то, что пара знатных заложников обеспечит нам положительный результат переговоров, не оправдались. Сам Торкельярл наотрез отказался рулить своими людьми из заточения в нужную нам сторону. А его коллега ярл Мьёр занял твердую позицию: ни шага назад. Как мне пояснил разбиравшийся в местной политике дедушка Стенульф, в случае смерти Торкеля с сыном их союзник и отчасти родственник получал изрядный кусок Торкелева одаля. Вот уж, как говорится, Торкель мне друг, но имущество – дороже.
Сам Торкель, как мне показалось, после удара по жбану малехо повернулся рассудком. Несколько часов напролет то меня поносил, то сынульку, которого мы разместили рядышком с папашей.
А сутки у нас были – насыщенные. Уж поверьте: двадцать четыре часа непрервного боя – это очень долго. Тем более что у наших противников, благодаря численному превосходству, была возможность работать в две смены: одни спят, другие не дают спать нам.
Зато мне удалось уболтать наших, тех, кто покруче, устроить вылазку, когда у штурмующих выдалась пауза.
Хорошо получилось. Матерый воин Мьёр-ярл оплошал так же, как недавно – сопляк Торкельсон. Ярл не выставил ни дозорных, ни секретов. Сконцы разожгли костер напротив ворот и решили, что мы – под присмотром. Не будь у нас раненых, мы бы в эту ночь самым замечательным образом оставили бы осаждающих с носом. Но бросить раненых – это не по-джентльменски.
Пренебрегая освещенными воротами, мы очень тихо перелезли через ограду с темной стороны, обошли вражеский лагерь с подветренной (собачки там, как же без них?) и обрушились на сконцев аки молот Тора – на перепившихся инеистых великанов. Минут пять бодро рубали спящих на окраине лагеря, подожгли два шатра и распугали всех лошадей. Вернее, не совсем всех. Парочку придержали и отдали Свану Черному, который в потехе не участвовал, а сдернул с максимальной скоростью. Почему – сушей? Да потому, что маленькая бухта, принадлежавшая одалю Торкеля-ярла, была до отказа забита кораблями сконцев. Причем примерно половина оставалась на рейде. Вдобавок все плавсредства помельче шестивесельных либо ушли, либо сушились на берегу, так что выбраться морем у Свана – никаких шансов. А всем нам очень хотелось, чтобы он всё-таки добрался до Рагнара и упросил его подмогнуть страдающим за правое дело землякам.
Словом, выспаться этой ночью у сконцев – не получилось. До самого утра они тушили пожары и разбирались с ранеными-убитыми.
А мы потеряли только одного: невезучий словил спиной копье уже перекатываясь через частокол.
Утром наступило затишье. Аж до полудня. Но тут – как в известном анекдоте о том, как русского спросили: когда, по его мнению, придет конец света? А тот ответил: когда, не знаю, зато знаю – откуда. Я там живу.
Так вот: мы тоже знали, откуда пришел тот самый северный пушистый к нашему маленькому дружному коллективу. Он пришел с юга. Более того, мы даже знали время его прихода: астрономический полдень. Это потому, что сразу аж шесть ярлов прибыли к захваченной усадьбе Торкеля по наши души. Шесть ярлов с дружинами. Чуть ли не пятьсот свирепых датских вояк. Итого, учитывая потери противника, где-то семьсот с хвостиком против наших полутора сотен, из которых большая часть – обычные бонды.
Как выяснилось позже, Мьёр послал ратную стрелу еще до того, как они с Торкелем напали на наших.
