Последнее звено - Каплан Виталий Маркович (книги онлайн бесплатно серия TXT) 📗
Эх, не было здесь Алешки… Пацан быстро справился бы с этой элементарной для него задачкой. Где-то он сейчас, Алешка… каково ему живется при новой госпоже, вдове Лыбиной… Или не при ней… Буня, помнится, говорил, что та собиралась продавать усадьбу…
– Эх, ладно! – хлопнул я ладонями по коленям. – Даю тебе гривну!
Глаза у дяденьки подернулись маслянистой пленкой.
– Ты погодь, погодь с гривной-то, – протянул он задумчиво. – Тут ведь дело-то какое… непростое дело. А вот, положим, потопите вы мне лодку, выгнется у кого-то из вас линия не туда… И что ж, останусь я с куцей гривной? Не, парень, так у нас интереса не получится…
– А как получится? – сощурился я.
– А получится вот так… Ты мне даешь настоящую цену лодки моей, а как накатаетесь с зазнобой, возвращаешь лодку, а я тебе деньги возвращаю, за вычетом гривны…
– Хо… перестраховщик ты, дядя… Ну и какова же настоящая цена твоей лодочки?
Неудачливый рыбак задумался. Я ждал его решения, и все внутри у меня вибрировало. Назовет сейчас нечто несусветное – и привет. Развернуться и уйти… авось попадется кто-то посговорчивей. Когда-нибудь…
– Ну… – протянул он наконец. – Ну, скажем, три гривны.
Именно столько у меня и оставалось, плюс еще немного медной мелочи.
– Много хочешь, дядя. Сам посуди, да за гривну коня можно купить… Не породистого жеребца боярского, конечно, но добрую лошадь и для пахоты, и для извоза. А ты, прикинь, за какую-то лодчонку хочешь цену трех коней. Губа у тебя не дура…
– Может, где и стоит конь гривну, – парировал он, – а вот ты зайди в конские ряды, погляди, почем у нас кони… К тому же кони-то мне зачем? Кони мне не нужны. Что я, на коне в море поплыву, сети сзади прицеплю, точно телегу? Ну, рассмешил. Не, парень, я тебе правильную цену называю. Меньше тебе никто не даст. Так всю неделю без толку и проходишь.
– Ладно, фиг с тобой, – решился я. – Дам три гривны в залог, через неделю возвращаешь две.
– Вот это уже другой разговор, – повеселел рыбак, – это уже правильный разговор. А лодка у меня отличная, на ней и до Эллады дойти можно… не на веслах, само собой, парус выставить, и если ветер удачный…
Мы условились с дядькой, что завтра на рассвете встретимся на причале, там и состоится передача денег и лодки. Он немедленно предложил пропустить по стаканчику за такое дело, и отказать я счел неудобным.
Еще два гроша пришлось потратить на вино – там же, в двух шагах, торговали в розлив. Впрочем, я не жалел. Вино классное! Градусов, может, в нем и немного, но ароматы, ароматы!
Мужик, как я и боялся, предложил повторить, но я эти поползновения пресек. Сослался на свирепую молодую жену, подозревающую меня в опасной склонности ко хмельному. Не хватало еще, чтобы он нализался до голубых чертей и завтра проспал сделку.
Что ж, удача мне явно благоволит, расслабленно думал я, проходя мимо рядов рыбных и мясных, гончарных и скобяных… Лодка, считай, в кармане. Пожалуй, завтра к вечеру я буду уже в дыре. А послезавтра – в Питере…
Стаканчик сухого красного вина – это, конечно, не стаканчик медицинского спирта. Опьянить он меня не мог – но зато пьянило все остальное. Небо, воздух, деревья, которые я раньше только на картинках видел, фантастическая музыка базара… Я шел, и все во мне пело. Нет, никакой потери координации, никаких воплей и прочих безобразий. Просто я шел, не слишком следя за тем, куда иду, полный заходящего солнца и восходящего счастья. Просто куда ноги приведут.
А привели они меня в холопьи ряды.
Не только, значит, рыбой и фруктами здесь торгуют, не только сушеными морскими звездами и серебряными тарелками. Корсунь – это же город Великого княжества словенского, здесь цивилизация, здесь все как у людей… Не хуже столиц будем…
Холопий ряд, впрочем, был невелик, с кучепольским не сравнится. Покупателей здесь особо не толпилось, да и живого товара осталось всего несколько голов. День клонится к вечеру, основная торговля, видно, разгорается с утра, а сейчас – жалкие остатки былой роскоши.
На дощатом помосте переминалось с ноги на ногу трое угрюмых мужиков совершенно бандитского вида, некрасивая девица – рябая, с бельмом на глазу и болячкой на губе, двое полуголых мальчишек лет четырнадцати – и древний-древний старик. Он сидел на корточках, не поднимая головы, и грязные седые космы разметались по плечам.
Вот и я в прошлом октябре стоял так же, безучастно глядел в толпу, где сновали потенциальные покупатели. Уродский все-таки мир. Пускай у них масштабы кровищи не те, пускай никто не голодает и не побирается – но вот один этот дощатый помост холопьих рядов перевешивает все плюсы.
Будь мне столько, сколько этим недокормленным пацанам, я бы, может, и учудил чего-нибудь. Обозвал бы матерно распорядителя торгов, опрокинул бы столик регистратора. Но, к счастью, я давно вышел из возраста безумств, а стаканчика сухого вина маловато будет, чтобы вернуть меня туда. И я просто молча стоял, смотрел. Сам не знал зачем. Надо было идти домой, там меня, наверное, женщины заждались, а я тут бездарно тратил время. Но почему-то не мог уйти. Стоял, смотрел, вспоминал.
А потом старик, уткнувшийся лицом в колени, вдруг поднял голову. И я мгновенно узнал его.
Это был дед Василий.
Тот самый волковский дед Василий, неодобрительно высказывавшийся обо мне, тот самый дед Василий, поучавший дворню, какого цвета штаны полезней для линии и как не надо сморкаться… Тот самый дед Василий, чьими познаниями в истории делился со мною Алешка.
И в то же время это был совсем другой человек. За полгода он, казалось, постарел лет на десять. Кожа на лице совершенно высохла, сморщилась, глаза ввалились. Пальцы рук мелко-мелко подрагивают, борода свалялась, безобразно топорщится – а ведь в свое время он тщательно расчесывал ее деревянным гребнем из березовой древесины – только таким чесаться надлежит…
Я не стал охать на весь базар: «Здравствуй, дедушка Вася!» Просто подошел к распорядителю – унылому толстячку, явно страдающему от жары, – небрежным тоном спросил:
– Что, любезный, не заладилась торговля?
– Сам видишь, – хмуро кивнул он. – Одна шелупонь осталась, кто получше, тех разобрали до полудня… А мне возись с этими… Я ж на них деньги свои кровные теряю.
– Это почему же? – удивился я.
– Мы ж как работаем, – вздохнул толстячок. – Владельцы сдают нам товар, мы продаем, себе с цены четверть, владельцу остальное… А содержание, кормежка – все за наш счет. И вот смотри – этих сдали, не принять я не имею права, закон такой, что ежели холоп чем тяжким не болен, то от него уж не откажешься… А кто ж их купит? Сам смотри – девка уродина, к тому же глуповата, эти вон трое – душегубы пойманные…
– Что ж их в Степь не продали?
– Не всех душегубов восточным варварам везут, – охотно пояснил распорядитель. Он, конечно, понимал, что ничего я покупать не стану, но вот просто пообщаться – уже развлечение. – Тут уж как в Уголовном Приказе решат – везти ли степным, на месте ли продать. На степном порубежье, я слышал, засуха сейчас, откочевали дикие подальше к востоку, так что не до рабов им ныне. Другое дело осень. Осенью у нас с ними самая торговля. Так сам прикинь – ну какой смысл хмырей этих в приказной темнице до осени содержать? Привели, говорят, продавай. Ну и кто, скажи мне на милость, разбойника купит?
– А пацаны? На вид вроде здоровые, хоть и тощие больно.
– Пацаны… – скривился он, точно надкусил недозрелый лимон. – Если хочешь знать, я их третий раз продаю. Братья они, видишь ли… Ленивые, дерзкие, а главное, сбегают всякий раз от новых хозяев. Их, ясное дело, приказные ловят – и как думаешь куда? Правильно, опять ко мне! Я уж им по-хорошему говорил: ребята, ну прошу, ну пожалейте вы меня. Если уж бежать приспичило, давайте куда подальше, на север. Пусть вас там ловят и там продают… Я ж к вам по-человечески, я ж за свои деньги кормлю, я ж палки на вас не поднял – что ж вы меня подводите?
– А старик? – кивнул я на безучастного деда Василия.
