Бульдог. Хватка - Калбазов Константин Георгиевич (книги бесплатно txt) 📗
– Понимаю. Но ведь в твоих глазах ей только восемнадцать, а когда она на Морица глаз положила, так и вовсе шестнадцать было, – пожав плечами, рассудительно заметил он.
– Но ведь раньше она никогда от меня не скрывала. Помню, даже на Меншикова засматривалась и говорила, что, как вырастет, непременно его отобьет и на себе женит.
Ну слава богу, растерянность, она получше злости будет.
– Раньше было детское, а это уже осознанно.
– Но тебе-то сказала. – Вот и до обиды дошло, но потом Анна посмотрела на качающего головой мужа и догадалась: – Иван.
– Угу. И братцу твоему со всей его Канцелярией накостылять некому. Прошляпил девку, а потом уж я велел не распространяться, потому как с Ватиканом завертелось.
– Откуда тогда?
– А ты когда в последний раз навещала свою мамку? Посадила в золотую клетку кормилицу и рада-радешенька. Нет, я не навещал, – ответил он на ее немой вопрос, – то денщик мой, Васька, проныра эдакий. Везде поспевает, и все-то ему интересно.
– А отчего ты сделал ставку именно на Ласси, когда узнал об отношении Катерины? Боюсь, что у тебя не хватит престолов на всех наших детей, – мило улыбнувшись, покачала головой Анна.
– Не хватит конечно же. Но тут грех было не воспользоваться. Ласси проявил себя с наилучшей стороны и завоевал сердца ирландцев. Даже если бы папа отказался его благословить, Мориц уже утвердился на престоле так, что не сдвинуть. И потом, пример Англии показывает, что в сравнении с прежними временами у папы уже нет того влияния, что раньше. Что же касается Катерины, то наличие красивой, скромной и такой счастливой королевы не сможет остаться незамеченным. Я уверен, Катенька сумеет покорить суровых ирландцев. А зная, что она русская и православная, ее подданные куда лучше отнесутся к русской общине.
– К русской общине? Ты хочешь основать в Ирландии русские поселения?
– Именно. Более того, в Канцелярии у твоего братца уже появилась отдельная служба по делам ирландским. Она будет присматривать за тем, чтобы русские в тех поселениях вели себя с местными самым пристойным образом. Ирландцы должны полюбить Россию и русских, и ради этого я расшибусь в лепешку.
– И все из-за Англии?
– Я хочу иметь возможность держать англичан за глотку, так чтобы они никогда об этом не забывали. И мы сделаем все, чтобы ирландцы никогда не забыли того, как англичане безжалостно уничтожали их на протяжении четырехсот лет.
– Держать за глотку всю Европу не получится, – покачав головой, не согласилась Анна.
– И не нужно. Нас вполне устроит, если в Европе будет сохраняться определенный баланс. Я братцу твоему даже строго-настрого запретил трогать британские верфи. Правда, он однажды все же проявил своеволие и инициативу, чуть не все верфи в Портсмуте пожег. Еще и на склады строевого леса нацелился. Пришлось одергивать.
– А по-моему, вполне логично. Корабли денег стоят, как и просушенный строевой лес. Казна же у Англии богатая.
– Богатая, да не бездонная. И потом, я вовсе не хочу, чтобы Англия превратилась в беззубую старуху. Тогда уж Франция развернется вовсю.
– Потому в прошлом году и не направил на помощь французам корпус Пригожина?
– И даже в Ирландии приказал ограничиться только одним графством. Для наших целей этого было более чем достаточно, а французы получили по зубам. И неоспоримое преимущество их флота явление очень даже временное. Англичане свое еще возьмут. Вот только владыками морей им не стать. А могли бы. Не сойти мне с этого места, могли.
– Как только управишься в Ирландии, согласишься на мир с Англией?
– Трижды уж тайных посланников присылали. Да только без толку все. Они же как дети малые, хотят, чтобы мы помирились и я оставил все занятые территории. А этого не будет. Вест-Индию англичанам не видать как своих ушей, как и Ирландии. Согласятся – хоть завтра подпишу мир. Мне их трепать до последней возможности надобности нет. Ну да бог с ними, с англичанами. Меня куда больше занимают пруссаки.
– А тут-то тебе что не нравится? – удивилась Анна.
– Сама война, Анечка. Мне не нравится сама война. Как Румянцев ни старается изображать из себя увальня, а Восточную Пруссию он все же занял. Не хотелось бы терять лицо выходом из войны. Но только мир с нами может позволить Фридриху выстоять. Но я просто не представляю, как все обставить так, чтобы сохранить лицо.
– То есть ты уверен, что если Румянцев получит приказ, то подаст Берлин на шпаге?
– Не так легко, как ты об этом думаешь, но уже к концу этой летней кампании с Пруссией было бы покончено.
– Ясно, – задумчиво произнесла она, но потом вдруг встрепенулась. – Погоди. Так если ты про Катерину все знал, отчего тогда со мной себя так вел? Я переживаю, что ты решил дочку с нелюбимым окрутить, а тут оказывается… – Она даже задохнулась от охватившего ее возмущения.
– А оттого и молчал, что ты, Аня, слишком уж хочешь всем детям нашим счастья. И не в первый раз забываешь про их долг перед отчизной и народом. И это тебе урок. А еще чтобы помнила, что помимо твоих заводов, фабрик, институтов благородных девиц и благотворительных обществ есть еще и твоя семья. И коль скоро так случилось, что Катерина тебе преподнесла сюрприз, то, выходит, не все у тебя с этим ладно.
Маневр получился просто великолепным. После того как Фридрих приложил огромные усилия к реорганизации и подготовке армии, подвижность и стремительные длительные переходы стали ее отличительной чертой. Три недели назад он разбил французов, стремившихся на соединение с австрийцами. Затем развернулся и две недели назад разгромил австрийцев. Угроза со стороны этих соперников была ликвидирована, и теперь пришла пора наконец прогнать Румянцева из Восточной Пруссии. На переход в триста миль ему понадобилось только две недели.
Русские не могли ожидать ничего подобного. Как, впрочем, уже не в первый раз. Они вообще отличались чрезмерной медлительностью, а потому стремительные броски прусской армии для них были недосягаемы. Нет, они, конечно, были не так уж и плохи во время турецкой кампании, но за прошедшие десятилетия они утратили свое единственное преимущество – стремительные марш-броски.
А драться русские никогда не умели. Другое дело, что за спиной у русского царя было многомиллионное население, которое превосходило прусское более чем в десять раз. Вот именно людской массой он и брал, выигрывая сражения не считаясь с потерями и заваливая поле боя трупами.
Впрочем, нет. Ни одного сражения его армия так и не выиграла. Этот Румянцев, как бык, стоял на одном месте, пока прусская армия пыталась свалить его с ног. И вовсе не вина фельдмаршала Левальда, что у него просто недоставало солдат, чтобы изрубить эту огромную людскую массу.
Но ничего. Сегодня все будет иначе. Сегодня в Восточную Пруссию прибыла серьезная сила, и на этот раз у Фридриха превосходство. Семьдесят тысяч солдат против шестидесяти тысяч русских. Двести орудий против ста шестидесяти. Причем прусские пушки практически не уступают русским, потому что помимо ядер и картечи имеют еще и оперенные бомбы. Фридрих вовсе не собирался отмахиваться от положительного опыта, даже если он принадлежит этим русским варварам.
Пятая часть прусской армии вооружена скорострельными нарезными винтовками. Дорогое удовольствие. Очень дорогое. Потребовалось большое напряжение сил, чтобы получить возможность вооружить свою армию надлежащим образом. Для этого пришлось построить новые заводы и внедрять новые же технологии. И все же, как ни старались, пока каждый штуцер обходился почти вдвое дороже русского, и это при том, что доходы Пруссии и России были несопоставимы.
– Ваше величество.
Фридрих отвлекся от разостланной на столе карты, испещренной пометками, и посмотрел на своего адъютанта. В принципе к сражению все было готово. Все приказы отданы. Каждый из маршалов и генералов знали свои задачи. Полки уже выходят на рубежи атаки. Остальное покажет ход сражения – планы редко когда воплощались в жизнь, как и задумывалось.
