Форк 1941 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич (книга регистрации TXT) 📗
– …у тебя 10 минут, через час уезжаю. Сам понимаешь, куда. Поговорил с ним?
– Да. Услышал много дополнительного, товарищ Нарком. Результат – не очень.
– Что так?
– Если вкратце, криптография очень специфическое дело – и главное в том, что сам Рожков не обладает никакими практическими полезными знаниями по данному вопросу, в чём сам честно признаётся. Из того, что он вспомнил – из прочитанного в их всемирной сети, что стойкость шифров немецкой шифровальной машинки «Энигмы», о которой мы кое-что узнали из книги… про меня… зависела от множества факторов. Англичане и поляки давно ведут дешифровальные работы, зная о существовании у немцев этих механизмов. В целом, его вывод таков: на что-то полезное можно будет рассчитывать только в том случае, если один компьютер полностью будет отдан под нужды занятых расшифровкой как минимум двоих специалистов. Кого-то из моих специалистов-криптографов и программиста, могущего создавать… программы дешифровки на… языке программирования из будущего – подобрал верные, но по прежнему непривычные термины Фитин. Рожков предложил эксперимент – если криптографа не допустят к «особой папке» – самые критичные по сложности… но самые… алгоритмизируемые места при попытке расшифровки передавать кому-то из их троих программистов, чтобы они создали соответствующие расчётные программы для компьютера. Но тут вылезут проблемы – криптограф не понимает, чем ему обещают «ломать», сам Рожков не специалист в математике и шифровке-дешифровке. Двое наших местных – Ляпунов и Шура-Бура хороши в математике, но как специалисты-программисты ещё начинающие, хоть Рожков и хвалит их…
Берия, выслушав Павла Михайловича, распорядился.
– Значит, пока доступ давать не будем. Работайте по малому варианту, предложенному Рожковым. Если результаты будут, думаю, и доступ для криптографа товарищ Сталин позволит, а пока прислушаемся к потомку. И… будем надеяться на быстрый прогресс в разработке наших советских электровычислителей.
А самому себе в голове он дополнил: со всем этим академическим… сборищем кучу проблем уже себе на голову наскрёб. Как только Иоффе смог Хозяина убедить? Выгоды не очевидны, а сколько уже осведомлённых об «главной тайне СССР», с каждым днём труднее держать контроль. А в условиях войны… ладно Жуков и ему подобные, у них своя охрана есть… их дело – войну выигрывать… а за остальными всеми в оба глаза смотреть придётся, чтобы к линии фронта не приближались.
22 июня вышло «Заявление советского Правительства» с кратким анализом происходящего и констатацией факта начала войны между СССР и Германией и её сателлитами. Советский союз получал сведения о готовящейся не спровоцированной агрессии Германии достаточно давно… В своём стремлении к миру руководство СССР готово было к любым переговорам и поиску компромисса, с учётом мнения всех сторон… Опьяневший от военных побед в Европе германский фашизм, ведомый бесчеловечными идеями расовой и идеологической ненависти… Безудержное стремление Германской стороны к мировом господству… Вооружённые силы СССР оказывают сопротивлению вторгшемуся агрессору…Советский Союз призывает все прогрессивные силы человечества сплотиться в борьбе…
И всё такое. Даже завуалированное признание некоторых предвоенных ошибок присутствовало.
А товарищ Молотов произнёс от имени и по поручению руководства СССР ту самую знаменитую фразу.
Короче, Победа будет за нами… а через пару дней мы увидели в газетах стихотворение «Священная война» и услышали по радио её исполнение.
Я вскоре поймал себя на том, что каждый день внимательно вчитываюсь в доставляемую копию обобщённой сводку Генштаба, из которой Светлана заносит в текстовые файлы ежедневных баз данных для «разрабатываемого на заказ из ГШ» прототипа прогностического ПО и – что было для меня крайне удивительным – в передовицы советских газет.
Мои слова – об кинофототехнике и числе материалов военной хроники не пропали даром? К ним даже прислушались? Давние осенние разговоры с Тимошенко, Мерецковым и К нашли тропку куда-то к центрам решений в их голове и, Политическое Управление РККА получило (может, и от известно кто с самого верху) «ценное указания»?
А может, я слишком своё ИМХО возвеличиваю… хотя… наверное, всё же учли. Учитывая тот объём агитации про «немцы-фашики-нелюди, давить их всех без жалости! Немецкий пролетариат предал нас…», который я вижу буквально с первых дней «этой» ВОВ.
Не знаю, как насчёт обычных военнослужащих РККА, но от фронтовых кинофотокорреспондентов материалов было на порядки больше. Уже 25 июня в «Правде» и «Красной Звезде» вся передовица была заполнена фотографиями битой немецкой техники и трупов немецких солдат. И даже пленных.
С Белостокского выступа! С границы в Прибалтике. Из подо Львова.
После в газетах и журналах ежедневно стали печатать тонны, буквально тоныы фото с фронта… особо меня впечатляли лица простых красноармейцев.
Народ и армия – едины… ну или как-то так.
Полагаю, судя по толпам, останавливавшимся у стендов наглядной агитации, куда вывешивали номера «Красной Звезды» и других газет и куче народа в кинотеатрах, готовых платить чисто номинальную цену в 2 копейки (государство) старалось по максимуму довести до народа то, что происходит на фронте. Частично пресекая поганые слухи. Не железной рукой НКВД, а фактами с мест событий.
Содержимое сводок советского Информбюро также порадовало. Как мне показалось, стало меньше вранья, стало больше правды.
Если верить сводкам и тому, что печаталось официально, то немцам уже в первые дни удалось нанести очень приличные потери, от которых у них многое в сразу пошло наперекосяк, а темп продвижения упал. Каждый подобный день («лучше чем в тот раз») играл на улучшение будущего общего итога войны для СССР.
Зная цифры потерь и скорость продвижения немцев из «того раза», мог сравнивать и иметь более-менее достоверное понимание. Чему помогала сводка в 8-й отдел из Генштаба по которой Светлана формировала в проге «линию фронта в динамике» и прочие вещи, уточнявшиеся каждый день. Чуть позже ей стали приходить и обобщённые материалы из допросов пленных, которые она вносила в данные по каждой немецкой дивизии. А я усиленно дорабатывал структуры и возможности программы, которую терзал Шапошников, пытавшийся оценить возможные варианты будущих действий немцев.
Порадовали результаты начала войны на Чёрном море, но потерянный свой эсминец (отчёты по удару флота и авиации по румынам радостно были изложены в прессе населению СССР) при полном превосходстве наших, вызвал у меня вырвавшийся вслух едкий комментарий среди своих, в отделе.
– Получше, конечно, чем в тот раз… но всё равно… самотопы, бл-и-иин… как не было у Императорской России приличного флота, так и у СССР пока нет. Корабли есть, моряки храбрые есть, а флота нет… это надо же… как повторилось. Товарищу наркому ВМФ не выдавайте – расстроенно пошутил я… - обидится, а он и командир и человек правильный. Даже и не знаю, надеяться ли теперь на то, что наши и «Тирпитца» и крейсера фашистские по настоящему на дно пустят, и финские бронелоханки в их в шхерах отыщут и утопят.
Моя реакция даже для подготовленных людей из «8-го» было поразительна. Сочли нытиком и пораженцем. О чём и не преминули сообщить. В шутку, конечно, но в каждой шутке, как известно…
А что не так? Всегда уязвляло сравнение «успехов» нашего ВМФ по сравнению с амеро-японским побоищем на Тихом океане.
И когда все в нашем 8-м уже полагали, что новые язвительные гадости от попаданца закончились, я подвёл черту:
– Танкисты и танки хорошие у СССР есть, лётчики и самолёты – тоже ничего и будут ещё лучше, но вот с флотом – беда. Вся надежда теперь – на ракеты и ядрён батон… ну, когда будет, поправился я.
Увы, ни сам попаданец, ни даже товарищ Сталин в тот момент не могли и предполагать, что этот мир увидит аж полтора десятка грибов атомных взрывов на реальных целях намного раньше… а страх (в чём то полезный) против последующего применения данного (и других!) видов ОМП поселится в жителях Земли глубже и раньше.
