Вперед в прошлое 5 (СИ) - Ратманов Денис (серии книг читать онлайн бесплатно полностью TXT, FB2) 📗
В нем — гниение, плесень и трупный распад,
Ваше «я» — это ноль, возведенный в квадрат.
Чем гордитесь вы? Чем вы лучше других?
Вы построили дом, вы придумали стих,
Или блеск ваших дел ярче всяких наград?
Ваше «я» — это ноль, возведенный в квадрат!
Минаев аж есть бросил и зааплодировал. Не прожевав, добавил:
— Вот да, прочитай ей его! Пусть покорежит Никитича! Молодец!
Саша перевела на меня сияющий взор, и я понял, что она чувствует: когда вершится несправедливость, но нельзя ударить или даже ответить, можно вот так выпустить пар. Иначе невозможно же! Разорвет.
Но главное сейчас другое — всеобщая готовность прийти на выручку другу. А вот и Борис плетется, повесив нос. Все его обступили, стали поддерживать. Подошедшая к нам Желткова не понимала, что происходит, но и она говорила Борису, что он молодец. Новообращенный член тайного братства, Кабанов, брызгал слюной и чуть ли не бил себя пяткой в грудь, выражая восхищение художествами Бориса в подвале.
Брат начал оживать, воодушевился, его глаза заблестели, спина разогнулась. Ян, которому передалось настроение друга, тоже расшевелился.
— Я этого так не оставлю! — пообещал я. — Уговорю маму в школу на разборки прийти.
— Маму? — удивился Каюк. — Впрягать взрослых — зашквар!
— Когда беспределят взрослые, что-то решить могут только другие взрослые, — объяснил я, и все закивали.
Я попытался вспомнить, был ли в той реальности этот конкурс, и не смог. Наверное, был. Наверное, Бориса точно так же завернули, но мы тогда не ладили, и делиться со мной он не стал, переживал поражение молча — от родителей все равно сочувствия не дождешься. Может, именно это событие и склонило чашу весов к тому, что он паршивый художник, и не стоит даже пытаться пробовать.
И впервые за сорок лет я задумался о том, какая ответственность на учителях! Не меньшая, чем на врачах. В их руках — податливый материал, вовремя протянутая рука помощи да просто проявленное сочувствие может выровнять чью-то судьбу. И наоборот, забить гвоздями выход в мир возможностей.
Глава 30
Будем сражаться!
Не так я планировал провести сегодняшний вечер! Думал расслабиться наконец, посмотреть, как друзья радуются приставке, разделить радость с ними. Из-за памяти взрослого процесс уже не казался таинством, а квест — приключением. Ну, бегает фигурка по экрану… Другое дело ММОРПГ! В такое бы поиграть! Но ждать еще и ждать.
Все так расстроились из-за Бориса, что хоть на другой день игры переноси!
Брат уже был дома, ковырял гороховый суп, сваренный мамой накануне. Наташка пришла из школы, когда я налил себе суп. Поставила букет астр в вазу на подоконнике — подоконник в детской был уже весь заставлен. Выходит, ее поклонник все-таки учится в школе? Или встречал ее? Или Наташка теперь нарасхват? Личной жизнью она с нами не делилась, с мамой, похоже, тоже.
— Вы чего такие кислые? — спросила она.
— Помнишь, Борис к конкурсу готовился, рисовал? — спросил я и сразу ответил: — Никитич его работы даже никому не показала, прикинь?
— Как так? — возмутилась Наташка, сверкнула глазами. — Они реально крутые!
— Посчитала, что это рисовал взрослый и не допустила к конкурсу.
— Вот гнида! И че теперь?
— Воевать будем, — поделился планами я. — Поговорю с мамой, соберем рисунки, пойдем к завучихе, которая отвечает за конкурс, покажем ей. Попробуем по-хорошему договориться.
Наташка скривилась.
— А что мать? Ничего она делать не будет. Поохает, всплеснет руками. Или вовсе пошлет.
— Можно Эрика попросить, — предложил Борис. — Он не откажется. Да и маме с чего бы отказываться?
— С того, что она у нас… ну… — Наташка ненадолго смолкла, подбирая слова. — Душечка. Помните у Чехова такой рассказ? Ее саму ото всех защищать надо. Но попытаться стоит…
Хлопнула дверь, в кухню ворвалась раскрасневшаяся мама, злая и возбужденная.
— А ты чего? — спросила Наташка и посмотрела на меня, типа, я же говорила!
Мама совершенно забыла, что обиделась на меня, и воскликнула:
— Невропатолог назначил бабке витамины внутримышечно! В самом конце поселка. Двадцать дней мне туда теперь ходить. Как специально издевается. Проезд-то не оплачивается! Полчаса туда, столько же назад — и все, день пропал! Такое на дому не колют! Мы ходим только к тяжелым, а эта бабка здоровая, как лошадь! Наверное сынок ее на лапу дал!
Никогда такого не было, и вот опять! Внезапно — труд медсестры не ценится. Я — добрый врач и молодец! А ты побегай, животное, а потом еще за свой счет посиди, пока мы родственников на четыре ставки устроим, они твои денежки получат. Язык так и чесался все это сказать, но было без толку.
Мама только расстроится и заревет, но менять ничего не будет. Бесполезно что-либо делать, советовать, направлять. Ругаться тоже бесполезно. Единственный выход — понять и простить. Выслушать, покивать и не принимать жалобы близко к сердцу, потому что они будут повторяться снова и снова, и снова, и снова.
— Сволочи, — пожала плечами Наташка, а память взрослого подсунула: «Они убили Кенни!»
— Мам, — проговорил я серьезно, — нам нужна твоя помощь.
Она всплеснула руками.
— Что еще опять? Кого побили? Может, зарезали? Холодильник решили продать?
Мы с Борисом переглянулись, Наташка сказала:
— Что и требовалось доказать. Обращайтесь с Борькой к своему Эрику. Тут никакой помощи!
Мама округлила глаза.
— Что ты такое говоришь! Наташа… Наташа!!!
Перед тем, как хлопнуть дверью, сестра выпалила:
— Им нужна твоя помощь, а у тебя — тупизм на уме! Сплошной тупизм!
Клац! Аж побелка с потолка посыпалась. У мамы в глазах заблестели слезы, она брякнулась на стул и скривилась. Раньше я реагировал, как Наташка, обижался на нее, злился, сейчас, как молитва изгнания ложных ожиданий, крутилось: «Понять и простить». И принять, что мама у нас… вот такая. И помочь, если потребуется.
— Ма, Тамара Никитична посчитала, что Борис подсунул на конкурс рисунков твои работы, — объяснил я. — Попросту говоря, его опрокинули, и это несправедливо.
Мама перевела на меня взгляд, но смотрела она в пустоту, точно на моем месте был портал. Я терпеливо продолжал:
— Нужно пойти с его рисунками, которые дома, к завучу, изложить ситуацию, объяснить. Я сам бы это сделал, но больше шансов, что ко взрослому прислушаются.
Она опять вскинула руки:
— Что я им объясню? Они своих детей продвигают — непонятно, что ли? Что я сделаю? Разозлю учителей, и они Борю вообще съедят?
Рука потянулась к лицу, но я удержался от жеста, вздохнул:
— Понятно. — И обратился к брату: — Поехали к Эрику. Я так это не оставлю. Не позволю самоутверждаться за наш счет. Мы не терпилы, да?
— Да, — злобно кивнул Борис, поднимаясь.
Мама поступила предсказуемо: уронила голову на сложенные на столе руки и заревела, всхлипывая отчаянно и горько. Так я и не понял, она ревет, чтобы пожалели, или по какой-то другой причине? Чтобы отстали и не напрягали бедненькую? Надо выведать, когда успокоится, а то ж помру и не узнаю.
В спальне Борис спросил:
— Что ты собираешься делать? Может, батю попросить?
— Эрика попросим. Не получится договориться — статью накатаю в газету. Что сына героя-милиционера притесняют. Таким, как Никитич, нельзя работать в школе.
— Что ты сразу так! Может, получится по-хорошему? — Видно было, что Борис жалеет учительницу.
Удивительная черта, малосовместимая с жизнью, которую в другой реальности ему удалось в себе уничтожить.
— Хочешь мира — готовься к войне, — сказал я. — Если получится по-хорошему — ну прекрасно же! Ошибиться иногда приятно. Очень надеюсь, что Никитич меня услышит. Поехали к Эрику? Попросим, чтобы завтра с нами в школу пошел.
— А… база? Четыре часа, приставка…
— Успеется. На мопеде поедем, так быстрее.
От Эрика мы возвращались, полные надежд. Он обещал подъехать завтра на большой перемене и, если не получится по-хорошему, пригрозит именами известных людей, которые судят тот самый конкурс. И журналистами пригрозит он — чтобы угроза не имела для нас последствий.
