Промышленникъ - Кулаков Алексей Иванович (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Пока двое мужчин шли на выход, один из них еще сдерживался. Но стоило двери закрыться, как из-за нее тут же донесся очень характерный звук удара, сдавленное оханье и приглушенное шипение:
– Ах ты ж, сука!.. Куда собрался – я за тебя перед мужиками объясняться буду?.. Пшел!..
Афанасий невольно посерел лицом, явно примеряя ситуацию на себя, тем более что его прегрешения были заметно тяжелее.
– Рябушкин.
По столу заскользил очередной контракт.
– Читай.
– Да чего там. Расписывался, помню.
– Пункт семь-три, правда, достаточно редко. Десять-два – систематическое причинение телесного вреда работнику компании. Тринадцать-один – прямой ущерб производству компании. Пятнадцать-семь – нарушение общественного порядка в ночное время.
– Э-э?..
– Это когда ты вчера за женой с ковшиком в руках бегал и соседей далеко посылал.
Буквально охреневшие от такого разнопланового списка прегрешений, мастер и начальник цеха переглянулись и с немалым интересом уставились на «героя дня» в ожидании не менее длинного списка кар. Дождались:
– Штраф в размере месячного заработка, в пользу пострадавшего от…
– Это жены, што ль?
Долгин заткнул мастерового взглядом и негромко предупредил:
– Еще раз перебьешь, пеняй на себя. И отвечая на вопрос – для компании она в первую очередь ценный работник, в обучение которого вложены немалые средства. Что она носит, юбку или штаны, – дело десятое.
Придвинув контракт к себе, он тут же сбросил его в верхний ящик. Оттуда же достал лист бумаги с перьевой ручкой, откинул колпачок на чернильнице, после чего и продолжил с прежнего места:
– И выговор – первый и последний. Также, удовлетворяя поступившее прошение о переводе на другое место работы, компания направляет Афанасия Рябушкина на Кыштымский кузнечно-прессовый завод номер два, с переводом на должность разнорабочего, с удержанием трети заработка в пользу семьи. Коя остается по своему нынешнему месту жительства.
Хозяин кабинета ласково улыбнулся и кивнул в сторону Мартына, превратившегося в одно большое ухо и глаз:
– Или можешь выбрать то, о чем он тебя предупреждал. Неволить не будем.
Проследив, как на белоснежную бумагу легла довольно-таки корявая подпись, главный инспектор подытожил:
– Отправление сегодня, охрана проследит. Свободен! Господа, вас я тоже более не задерживаю.
Начальник цеха коротко кивнул и вышел, не оглядываясь, а сменный мастер немного задержался. Не обращая более никакого внимания на неудачливого мужа своей работницы, он с искренним чувством произнес:
– Благодарствую, Григорий Дмитрич!
И получил не менее искренний ответ, приправленный легкими нотками удивления:
– Да не за что, это моя работа.
Оставшись с всесильным главным инспектором наедине, Бусыгин опять занервничал. Герт – вот его потолок, выше он и не пробовал лезть со всеми своими предложениями да делами. А тут!.. То ли второе, то ли третье лицо в компании!
– Ты на хорошем счету. Если хочешь, чтобы так было и впредь… Думай, что говоришь. Где говоришь. И особенно – кому. Свободен!
Вернувшись вечерним поездом в Сестрорецк после более чем недельного отсутствия, фабрикант с удивлением обнаружил, что его с нетерпением ждали. Ну прямо копытом рыли – уж так хотелось отделу экспедирования устроить себе небольшую и внеплановую ночную тренировку, так хотелось! Правда, не все в этом самом отделе были в курсе такого своего желания… Ну да ничего – главное, что их начальник, господин Долгин, про это знал, так что его подчиненным (а заодно и князю) в полной мере удалось насладиться стрельбой, беготней и, разумеется, сопутствующим всему этому делу мордобитием, по правилам «все против всех». Одним словом – лепота!.. Вдоволь позанимавшись как первым, так и вторым, и конечно же уделив достаточное внимание третьему, его сиятельство всего три часа спустя добрался-таки до любимой сауны. В коей незамедлительно (и с большим удовольствием) смыл со своего бренного тела так надоевшую пыль странствий. В основном угольную (да здравствует железная дорога!), но встречались среди нее и отдельные мазки родимой сестрорецкой глины.
– Зацепили-таки?
– А, ерунда!
Александр пренебрежительно помахал рукой, заодно показывая, что начинающий уже багроветь синячище на правом предплечье его абсолютно не беспокоит. Впрочем, так оно и было на самом деле – ушиб больше выглядел страшным, чем был таковым. Ну и высокий болевой порог тоже давал о себе знать, не без того. Когда время от времени на теле живого места нет, все ноет, болит-тянет да щиплет, а надо нормально ходить и абсолютно естественно улыбаться, какой-то там синяк начинает восприниматься как небольшое недоразумение.
– Вы меня в последнее время вообще разбаловали – разве что вот как сегодня, на ночной, отмечаете.
Григорий налил себе и командиру по маленькой литровой кружечке густого темного пива и слегка обиженно уточнил:
– Ну, положим, кое-что и после наших занятий с саблей остается. И руками с тобой когда помашем – тоже, бывает.
– Ты себя-то не равняй с остальными экспедиторами! Из них разве что Тимофей мне умудряется синяки ставить, и то через раз. В отличие от тебя, ирода.
– Кхм! Так меня в казацкую науку едва ли не титешником взяли. Да и ученик я был не из последних.
Долгин, получивший очередное зримое подтверждение своей исключительности, приосанился и расправил плечи. Особенно же у него расправилось правое плечо, позволив руке достать аж до вяленой воблы, лежащей себе до этого тихо и мирно аж на противоположном краю столика. С наслаждением вдохнув аромат натурального продукта и с легким треском согнув его в дугу, Гриша покосился на ярко-алую груду вареных раков справа от себя, затем на что-то непонятное слева, вздохнул и принялся счищать жесткую броню золотой чешуи.
– Командир, а это что за веревка такая поджаренная на столе лежит?
Александр тем временем запахнул простыню на манер древнеримской тоги, затем покосился на парилку, но все же решил повременить со вторым заходом.
– Сыр. Соленый. Называется «косичка».
– Это откуда же такое диво?
Вобла оказалась временно забыта, а подкопченная «веревка» перекочевала в крепкие мозолистые руки большого фабричного начальства.
– Иностранщина, поди?
Князь с наслаждением глотнул свежего венского лагера и принялся крушить броню раков – а заодно просвещать друга о новинках имперского сыроварения. Кое как раз недавно и при этом весьма заметно двинул вперед господин Верещагин, умудрившийся в кратчайшие сроки освоить (вернее, почти на пустом месте разработать) выделку русского аналога итальянского пармезана, а заодно и адыгейского сыра чечил и сулугуни. Причем не только освоил, но даже и прислал наиболее удачные образцы на пробу своему главному меценату, а по совместительству еще и доброму другу князю Агреневу.
– Н-да?..
С видом как минимум великомученика Григорий отщипнул пару прядок и несколько раз их жевнул. Потом отщипнул еще чуть-чуть, еще немного, еще малость – не забывая при этом время от времени недовольно морщиться и отхлебывать глоток-другой из своей кружки.
– Как поездка, командир?
– Исключительно удачно. Скоро у тебя…
Кр-ра-ак!
Рачья клешня просто-таки выдающихся размеров (ее хозяина вполне можно было назвать речным омаром) с протяжным скрипом треснула, обнажая нежнейшее розовое мясо.
– …появится заместитель по вопросам охраны труда.
Переложив на свою тарелку еще одну «веревку» и убрав с лица большую часть сомнений насчет ее вкусовых качеств, Долгин с интересом осведомился:
– Что за человек?
– Хороший человек, дельный, и предки – из служилых дворян. До недавнего времени трудился в штаб-ротмистрских чинах при штабе Отдельного корпуса жандармов, в третьем отделении. Копался в грязном финансовом белье, так сказать.
– Ты же говорил, что бывших жандармов не бывает?
– И сейчас скажу. Иван Иванович Купельников жандармом был, жандармом и остался, да только верность его принадлежит не трону или своей бывшей службе, а империи. Ей он верен, ее он любит, ради нее пойдет на все. А раз так – он наш, причем с потрохами, хотя сам пока об этом и не подозревает.
