Стрелок-2 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич (читаем книги онлайн .TXT) 📗
— Не больно-то и хотелось, — усмехнулся постоялец, вытаскивая из сидора свёртки с продуктами и просовывая в дверную щель. — Такого добра я много видел!
— Вот и хорошо, значит, и тут тебе нечего пялиться, — не осталась в долгу девушка. Затем, осмотрев купленные продукты, видимо, смягчилась. — Ты, поди, голодный уже? Сейчас закончу и будем обедать!
«Ну, не настолько, чтобы не обратить внимания на подробности», — с усмешкой подумал Дмитрий, но вслух предложил:
— Тебе, может, помочь?
— Это чем же?
— Ну, если полоскать закончила — давай развешу!
— С ума сошел? — в дверную щель высунулось лицо Стеши. — Или опозорить меня хочешь? Где это видано, чтобы мужики бабьей работой занимались!
Впрочем, девушка и впрямь быстро управилась без посторонней помощи. Буквально через четверть часа выполосканное белье было развешено. Пол насухо вытерт, а на столе волшебным образом появилась чашка с кашей, заправленная маслом.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласила Дмитрия уже одевшаяся хозяйка дома. — Кушайте на здоровье!
— Люблю повеселиться — особенно пожрать! — весело отвечал ей Будищев усаживаясь за стол. — А ты чего?
— Да я не голодная.
— Ты это брось. А то я себя чувствую, как в ресторане. Садись за стол, и пообедаем вместе. Заодно расскажешь мне о здешнем житье-бытье. А то я тут человек новый, ничего не знаю. Давай, не стесняйся!
— Да я не стесняюсь. Просто хотела пойти с Настей попрощаться…
— Не ходила бы ты туда, девонька!
— Почему это?
— Ну как тебе сказать… в общем, зараза там. Неровен час, подхватишь — никакой доктор не вылечит!
— Какая ещё зараза?
— Такая! Держаться надо от чахоточных подальше. Дом после них — дезинфицировать. Вещи лучше всего сжечь. Вот такие дела.
— Да я только на минуточку! Попрощаюсь и обратно…
— Еще, поди, поцелуешь покойницу?
— А как же…
— Верный способ заразиться!
Услышав уверенные речи нового знакомого, Стеша задумалась. Заболеть чахоткой ей никак не хотелось, но и не пойти — казалось не по-людски. Но, Дмитрий говорил так убедительно, к тому же он был грамотный. Отец сказал, что даже служил писарем, а такие люди многое знают, и зря говорить не станут.
— Спасибо тебе, красавица, вкусно готовишь! — похвалил её покончивший с кашей Будищев. — За водку не ругаешь, домашние дела делаешь, да ещё и помощи не просишь… если так дело пойдет, я к тебе точно посватаюсь!
— Это вряд ли, — лукаво усмехнулась зардевшаяся девушка.
— Почему?
— Так отец велел говорить, будто ты ему племянник, а двоюродных батюшка венчать не будет! — звонко рассмеялась девушка, показав ровные белоснежные зубки.
— Хозяева! — раздался чей-то голос за калиткой.
— Кто там? — выглянула наружу Стеша.
— Это я, Сёмка!
— А, женишок! Чего встал, заходи в дом скорее!
Раздался шум шагов и на пороге появился взлохмаченный мальчишка лет двенадцати. Сняв треух с вихрастой головы, он перекрестился на иконы и затараторил:
— Господин Барановский, Владимир Степаныч, велели вашему постояльцу собираться побыстрее и беспременно быть на заводе. Дело какое-то у них. Только велели, чтобы вы в форму оделись!
— Какую-такую форму? — удивилась Стеша.
— Не знаю, — пожал плечами мальчишка. — Мне что велено, то и передал!
— Сейчас буду, — прервал их Будищев. — Только переоденусь.
— Ты, поди, есть хочешь? — спросила девушка Сёмку, пока постоялец скрылся за занавеской.
Тот вздумал было отказаться, но предательская слюна стала так обильно выделяться от запаха пищи, что паренек, несколько раз сглотнув, не выдержал и кивнул. Радушная хозяйка тут же наложила и ему полную миску рассыпчатой каши и пододвинула краюху хлеба.
— Отрежь колбасы жениху, — усмехнулся Дмитрий, услышав, как тот яростно скребёт ложкой. — Видать, голодный.
Стеша, не переча, достала из принесенного им свёртка кольцо колбасы и, отхватив ножом небольшой кусочек, подвинула его мальчишке.
— Ишь ты, — удивился тот, — господская еда!
— Жуй, пока не отняли, — усмехнулся молодой человек, выходя на средину комнаты.
— Охти мне! — всплеснула руками девушка, уставившись на надевшего военную форму постояльца.
Сёмка от удивления тоже бросил жевать и во все глаза смотрел на тёмно-зеленый, почти черный мундир с синими петлицами, блестящие унтерские басоны [11] на красных погонах с цифрами — 138, но самое главное, на звенящий ряд полного банта георгиевских крестов и светло-бронзовую медаль за турецкую войну.
— Ишь ты! — только и смог выговорить мальчишка, глядя на всё это великолепие.
— Варежку закрой, а то простынешь! — подмигнул ему Дмитрий, старательно начищая бархоткой орла на пряжке ремня.
Лежавшая на дне сундука форма немного примялась на местах сгиба, а просить погладить было неловко, но Будищев и без того выглядел в глазах Сёмки и Стеши просто ослепительно. Затаив дыхание, наблюдали они за его движениями, пока тот чистил бляху и сапоги. После чего он, водрузив на голову кепи с синим околышем, тщательно выровнял его козырёк и обвёл притихших подростков веселым взглядом. Сунув руку в карман, унтер-офицер вытащил маленькую блестящую лаком коробочку и с легким щелчком открыл крышку. В воздухе ощутимо поплыл сладкий запах ванили.
— Держите, — протянул он детям по кусочку какой-то сладости, белой от покрывшей её сахарной пудры.
— Что это? — почти простонал Сёмка, мгновенно проглотивший угощение.
— Рахат-лукум, — пояснил Дмитрий. — Турецкая сласть. С войны немного осталось.
Стеша, напротив, в отличие от приятеля, понемногу откусывала от лакомства маленькие кусочки, и старательно рассасывала их во рту, блаженно наслаждаясь каждой частичкой вкуса. При этом у неё был такой довольный вид, что Будищев даже помотал головой, будто отгоняя наваждение и, неожиданно охрипшим голосом, сказал Семёну:
— Ну пойдем, что ли?
— Ага! — с готовностью отозвался тот и, нахлобучив на голову шапку, выбежал в дверь.
Всю дорого он шел рядом с Дмитрием, стараясь попадать с ним в ногу, но постоянно сбиваясь от того, что с превосходством зыркал по сторонам, наблюдая, все ли видят, с каким героем посчастливилось ему пройти. Но большинство жителей рабочей слободки, включая его приятелей, были на работе и только несколько совсем уж маленьких мальчишек и девчонок с восторгом увязались за ними, гордо маршируя по весенним лужам босыми ногами.
— А почему тебя Стеша женишком назвала? — поинтересовался Будищев.
— Так мы давно договорились, что я подрасту и женюсь на ней. То есть, сначала, конечно, мастеровым стану, как батя. Он у меня — токарь! А потом посватаюсь!
— Что, прямо так и договорились?
— Ага! То есть это я ей говорил, а она смеялась, но раз не прогнала — значит согласна! Так ведь?
— Ну, если не прогнала и по шее не треснула, наверное, согласна.
— По шее треснула, — признался поскучневший Семён. — Но не прогнала…
— Тогда даже не знаю, — пожал плечами унтер. — Женщины они, брат, загадочные существа! Никогда не угадаешь, что у них на уме!
— Это точно, — солидно шмыгнул носом потенциальный жених Степаниды Филипповой, и в очередной раз сбился с ноги, шагая рядом с Будищевым.
Глава 3
Ипполит Сергеевич Крашенинников ехал на извозчике, погруженный в глубокие раздумья. Встречая иногда знакомых, особенно дам, он прикладывал руку к полям щегольского цилиндра, не забывая любезно улыбаться при этом, но мысленно он был так далеко, что никто и представить себе не мог как. Происходя из весьма достойной и небедной семьи староверов, Ипполит Сергеевич успел получить хорошее образование, открыть своё дело и преуспеть в нём. Большинство людей его возраста и положения страдали разве что от пресности и унылости жизни, отводя душу лихими купеческими загулами. Но господину Крашенинникову жгли сердце многочисленные обиды и гонения, которые его единоверцы потерпели со стороны никониан, ещё со времен, недоброй памяти, царя Алексея Михайловича, которого в казенных учебниках отчего-то называли Тишайшим.
