Око времени - Кларк Артур Чарльз (читаем книги онлайн .txt) 📗
Было видно, что царь в отчаянии. Вероятно, он надеялся, что святыня каким-то образом переживет Разрыв, что это место, самое священное для него, обретет пощаду. Но этого не произошло. Он не нашел здесь ничего, кроме мертвого груза времени.
Бисеза шепнула Евмену:
— Скажите ему, что не всегда было так. Скажите ему, что девять столетий спустя, когда эти края стали частью Римской империи, когда официальной религией в империи стало христианство, здесь, в этом оазисе, все равно оставалась группа адептов, поклоняющихся Зевсу-Амону и даже самому Александру.
Евмен торжественно кивнул и негромко, размеренно поведал царю об этой вести из будущего. Царь что-то ответил ему, и Евмен вернулся к Бисезе.
— Он говорит, что даже богу не подвластна победа над временем, но память сроком в девятьсот лет порадовала бы любого.
Александр и сопровождавшие его лица пробыли в оазисе еще день. Отдохнули, нагрузили верблюдов бурдюками с водой и вернулись к побережью.
42
Последняя ночь
Через неделю после возвращения в Вавилон Бисеза сообщила: она уверена в том, что Око Мардука отправит ее домой.
Это сообщение все встретили недоверчиво — даже ее ближайшие друзья. Она чувствовала: Абдыкадыр считает, что она выдает желаемое за действительное, что ее ощущения, связанные с Оком и с существами, стоящими за ним, могут быть лишь плодом воображения. Просто ей хочется в это верить — и все.
Александр задал ей простой вопрос:
— Почему — ты?
— Потому что я попросила, — так же просто ответила Бисеза.
Царь задумался, кивнул и позволил ей уйти.
Но невзирая на недоверие, ее друзья, британцы и македоняне — все верили в ее искренность и чем могли помогали ей в подготовке к отбытию. Все даже смирились с датой, которую она назначила. Она по-прежнему не могла ничем доказать свои предположения, она даже сама не была уверена в том, что интерпретирует свои догадки о сущности Ока правильно. Но все воспринимали ее всерьез, и это ей льстило, хотя некоторые все-таки немного посмеивались над тем, как глупо она будет выглядеть, если Око ничего для нее не сделает.
Приближался последний день. Бисеза сидела рядом с Джошем в святилище Мардука. Око мрачно и безмолвно висело в воздухе над ними. Они прижимались друг к другу. Сейчас они не испытывали страсти. Бывало, они сливались в любовном экстазе, не обращая внимания на холодный взор Ока, и даже тогда они не могли о нем забыть окончательно. Теперь они хотели только одного, только об одном они могли друг друга просить — об утешении.
Джош прошептал:
— Как ты думаешь, их хоть немного волнует то, что они натворили? Мир, разодранный на части, погибшие люди?
— Нет. О, возможно, они питают определенный научный интерес к таким эмоциям. Но не более того.
— Значит, они мельче меня. Если я вижу убитое животное, я способен переживать за него, я могу ощутить его боль.
— Верно, — спокойно отозвалась Бисеза. — Но, Джош, ты ни капельки не переживаешь за миллионы бактерий, погибающих в твоем кишечнике каждую секунду. Мы — не бактерии, мы сложные, независимые, разумные существа. А они настолько выше нас, что мы для них — почти ничто.
— Так с какой стати тогда они согласны отправить тебя домой?
— Не знаю. Наверное, это им просто забавно. — Джош сердито посмотрел на нее.
— Чего хотят они — это не имеет значения. Ты уверена в том, что этого хочешь ты, Бисеза? Допустим, ты действительно вернешься домой, но что, если ты окажешься не нужна Майре?
Она повернула голову и посмотрела на него. В сумраке, рассеиваемом масляными светильниками, его глаза казались огромными. Кожа у него была такая гладкая, такая юная.
— Это глупый вопрос.
— Вот как? Бисеза, кто ты такая? Кто такая она? После Разрыва мы все — составленные из кусочков создания, бредущие по разным мирам. Возможно, какой-то осколок тебя может возвратиться к какому-то осколку Майры…
Она не желала соглашаться с этим, в ее сердце вспыхнул протест, чувства, которые она питала к Майре и Джошу, вскипели.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь. — Он вздохнул.
— Ты не можешь вернуться назад, Бисеза. Из этого ничего не получится. Оставайся здесь. — Он схватил ее за руки. — Нам нужно строить дома, растить урожай, рожать детей. Останься здесь со мной, Бисеза, стань матерью моих детей. Этот мир — он больше не какая-то чужеродная безделушка. Это наш мир, наш дом.
Она вдруг смягчилась.
— О Джош! — Она притянула его к себе. — Милый Джош. Я хочу остаться, поверь мне, очень хочу. Но не могу. Дело не только в Майре. Это возможность, Джош. Шанс, которого они не предложили больше никому. Каковы бы ни были их намерения, я должна принять это предложение.
— Почему?
— Потому что я что-то смогу узнать. О том, почему все так вышло. О них. О том, что нам с этим всем можно будет сделать в будущем.
— А-а-а… — Джош печально улыбнулся. — Как я не догадался. Я мог бы поспорить с матерью о ее долге перед дочерью, но я не могу оспорить долг солдата.
— О Джош…
— Возьми меня с собой.
Она в изумлении отстранилась от него.
— Этого я от тебя не ожидала.
— Бисеза, ты для меня — все. Я не хочу оставаться здесь без тебя. Я хочу идти за тобой, куда бы ты ни пошла.
— Но я могу погибнуть, — тихо проговорила она.
— Если я умру рядом с тобой, я умру счастливым. Для чего еще жить?
— Джош, я не знаю, что сказать. Я все время делаю тебе больно.
— Нет, — нежно проговорил он. — Майра всегда здесь. Если не между нами, то рядом с тобой. Я это понимаю.
— И все равно меня никто никогда так не любил.
Они снова обнялись и какое-то время молчали. Потом он сказал:
— Знаешь, у них нет имени.
— У кого?
— У зловещих разумов, которые все это придумали. Не Господь, не боги…
— Нет, — сказала она и закрыла глаза. Она чувствовала это даже сейчас, как ветер, дующий из старого, умирающего леса, сухого, шуршащего, наполненного увяданием и распадом. — Они не боги. Они из этой Вселенной. Они родились в ней, как и мы. Но они стары, они ужасно стары — мы даже не можем себе представить насколько.
— Они живут слишком долго.
— Наверное.
— Тогда мы их вот как назовем. — Он запрокинул голову, дерзко вздернул подбородок. — Первенцы. И пусть они сгниют в аду.
Чтобы отметить необычный уход Бисезы, Александр приказал устроить пышное торжество. Праздник продолжался три дня и три ночи. Устроили атлетические соревнования, конские скачки, танцы — и даже большую охоту в монгольском стиле. Рассказы об этой охоте произвели на Александра большое впечатление.
В последнюю ночь Бисеза и Джош были гостями на роскошном пиру во дворце у Александра. Сам царь оказал Бисезе честь и присутствовал на пиру, наряженный Амоном, своим богом-отцом. Шлепанцы, бараньи рога, лиловый плащ. Пир получился шумным, пьяным и грубоватым, как вечеринка в каком-нибудь заштатном клубе регбистов. К трем часам ночи бедолага Джош был уже пьян до бесчувствия, и слуги унесли его в одну из дворцовых опочивален.
При свете одной-единственной масляной лампы Бисеза, Абдыкадыр и Кейси сидели рядом в роскошных креслах. В небольшом очаге перед ними горел огонь.
Кейси пил вино из высокого стеклянного кувшина с тонким носиком. Он протянул его Бисезе.
— Попробуй. Вавилонское вино. Лучше македонского пойла. Хочешь?
Бисеза улыбнулась и отказалась.
— Думаю, мне завтра надо быть трезвой.
Кейси проворчал:
— Судя по последним сведениям о Джоше, одному из вас точно надо быть трезвым.
Абдыкадыр сказал:
— Ну, вот мы и сидим здесь, единственные и последние люди из двадцать первого века. Даже не вспомню, когда еще мы оставались втроем.
Кейси буркнул:
— А мы и не оставались ни разу — с того самого дня, как случилась авария.
— Ты так считаешь? — удивилась Бисеза. — Не с того дня, когда мир развалился на части, а с того, как мы потеряли нашу «Пташку»?