Федералист - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1" (книги без сокращений TXT) 📗
— Извините, — сказал детям. — Надо выяснить, что им вдруг понадобилось.
За спиной на мгновение наступило молчание, а затем загалдели. Варгас что-то солидно ответил. С большинством окружающих им неудобно общаться. Заслуженные офицеры воспринимают их детьми, коими пока и являются. Беседуют с определенной долей снисходительности. А Мендеса не сильно старше и охотно взял на себя роль ментора. Наверное, ему приятно оказаться всезнающим и старшим. При мне он занимал место гибрида слуги с адъютантом, и с ним считались, но все равно возраст давал о себе знать. А теперь он сам невольно превратился во взрослого дядьку.
Объясняет и показывает все необходимое. От правил поведения в военном лагере (да-да, куда ходить по нужде) до беготни по моим указаниям. А когда случайно выяснилось про его участие в сражениях, ранение и спасение командира (меня то есть, отдав лошадь взамен убитой), и вовсе зауважали. Он, кстати, как настоящий вояка, очень не любит расспросов на тему «сколько ты убил». Притом, что таковые имеются реально. Когда стреляешь, не всегда разберешь, чья пуля попала в человеческую цель, но про двоих я точно знаю. Все в том же неудачном сражении во время резни пехотного батальона, старательно прикрывая меня.
— Почта прибыла, — поставил в известность Рюффен, спешившись и пытаясь извлечь из сумки бумаги.
Занятно, он свиту оставил в стороне, не хочет, чтобы слушали. Кажется, грянуло долгожданное. В связи с перемирием и отсутствием боевых действий начались подвижки.
— Конгресс наконец набрался решимости и отрешил меня от должности? — отмахиваясь, любопытствую. Прочитать всегда успею.
— Откуда ты знаешь?
— Кроме недоброжелателей у меня имеются и многочисленные корреспонденты, не считающие зазорным делиться последними новостями нашего политического цирка. Покушение на прерогативы высшего гражданского органа власти…
Наученный горьким опытом и не имея от сбежавшего от франков высокого собрания ничего помимо невразумительных увещеваний и призывов бороться за свободу, плюнул на все послания и согласно советам дез Эссара обратился с личными письмами к губернаторам, точно изложив нужды войска. Практически все среагировали положительно, да только прислали мизер потребного. Но поскольку прямых возражений и отказов не прозвучало, следом увидело свет циркулярное письмо главнокомандующего губернаторам и ассамблеям, с обещанием без материальной помощи вынужденно разорить всю оставляемую округу, заманивая республиканцев в глубь территории Федерации. Иначе, мол, никак не удержать. А попутно продавил прежде невозможное — создание по образцу Альбиона повсеместной рекрутской системы.
Достаточно скоро моему призыву, расценив в качестве угрозы, вняли. То, что армия была теперь одета, обута, накормлена, пополнена, было результатом постоянной переписки, где чередовались намеки, жалобы, нападки и обещания. А главное, все жители колоний не сомневались в необходимости иметь между собой и врагами буфер в виде Континентальной армии. О реквизициях и жесткости пришельцев из-за моря можно было даже не сочинять. Все это имело место в реальном мире.
Естественно, стоило экспедиционному корпусу начать отступление, как Конгресс, к этим достижениям имеющий весьма отдаленное отношение, моментально вспомнил, что таких полномочий мне не давал. Вышибленные из армии за провалы офицеры слетелись толпой поближе к депутатам и принялись поливать грязью лично меня, других генералов. В газетах печатали издевательские сообщения, в которых под псевдонимами отзывались об Эймсе как о дилетанте в военном деле. Якобы можно было уничтожить республиканцев в генеральном сражении, победить, не устраивая блокады, и вообще все проделать гораздо проще.
Наверное, они мстили за свой прежний страх, пытались переложить вину за случившееся. Или действительно так думали. Роли это не играло. В армии эти речи и статьи вызвали яростное негодование. Кое-кто повадился ездить в тыл и запугивать политиканов, а пару раз избивали журналистов. Вздумавшему поддержать соответствующие высказывания графу де Моруа прострелили на дуэли шею, отчего сей не умеющий сдерживать длинный язык господин скоропостижно скончался. Многие заткнулись, но с удвоенной энергией принялись обсуждать за закрытыми дверьми, как бы избавиться от генерала Эймса, натравливающего головорезов на честных граждан. Ей-богу, никого никуда не посылал!
— Кого назначили командующим?
— Меня, — с хмурой рожей заявил Франсуа. — Я хотел, чтобы ты услышал не от других. Даже и не думал претендовать…
— Так это прекрасно, — нетерпеливо прерываю извинительные излияния.
— Что?
— Гораздо хуже было бы получить в начальники Лобрано или Стаффорда. Луазон еще куда ни шло, но ты — лучший вариант.
— Ты серьезно?
— Успокойся, Франсуа. Господь свидетель, никакой обиды не имею и доволен. К снятию шло с тех пор, как Конгресс перестал пачкать пеленки коричневой субстанцией в ожидании наступления экспедиционного корпуса и что снова придется драпать от приближающихся республиканцев. Когда-нибудь от разговоров должны были перейти к действиям.
Его кандидатуру мои друзья, заступники и должники старательно пропихивали вверх в качестве компромисса со сменой командования. Во-первых, реально боевой офицер, даже с прежней школой. Во-вторых, герой войны с индейцами, испанцами и франками. В-третьих, достаточно известен не только в армии, но и в обычном народе. Фактически считается номером два в качестве генерала. Провалов вроде моих, когда приходилось отступать или разбегались солдаты, за ним не числится. В основном по причине направления на периферийные участки фронта, однако задачу выполнял четко и правильно. Придраться не к чему. Сплошные достижения. В-четвертых, многим солидным людям импонирует, что не из простых мужиков, как многие выдвинувшиеся в войну офицеры. В-пятых, он прислушается к мнению бывшего командира при любом раскладе. Не из подобострастия, а слишком хорошо друг друга знаем. Уважение имеется.
И есть еще дополнительный штрих, который лично мне очень нравится. Хотя он и не противник рабства как такового, будучи сам хозяином сотни рабов и немалых размеров плантации, но отнюдь не белый. И любые поползновения в сторону ужесточения законов или разделения по цвету кожи непременно будет давить. Армия сохранится в прежнем виде, где черные, коричневые, красные и белые имеют равные права, обязанности и возможность продвинуться. И это очень важно для будущего.
— Твоя первоочередная задача на новом посту, — с ходу принимаюсь диктовать инструкцию, — сохранить войска на будущее. С исчезновением военной угрозы распадутся соединяющие Федерацию узы. Этого допустить нельзя! Мы сильны, пока мы вместе. И даже малоприятный во всех отношениях сегодняшний Конгресс крайне необходим. На руках огромная масса юнайтов, сертификатов, всевозможных расписок, по которым ожидает получить деньги великое множество людей. Есть бедный фермер, принявший бумажку взамен пули от Континентальной армии, забравшей у него сено или картошку, а то и лошадь. Есть и богатые господа, открывавшие кредит войскам. Офицерам и солдатам обещали землю. Если их распустят моментально при известии о мире, кто встанет на защиту страны, повторись вторжение? Или пойдет сражаться с индейцами?
— Меня агитировать не требуется. Сам понимаю. И кстати, — он улыбнулся, — будет где и зачем содержать полки.
В свое время находил возможным пойти на гораздо бóльшие уступки в переговорах с индейцами и мексиканцами. Утверждал, что не требуются столь огромные территории. Фактически проконтролировать не сможем.
— Как раз за этим и нужна всеобщая воинская повинность. Многие после службы осядут там.
— Это потребует реорганизации армии и офицерского корпуса. Училище понадобится создать, уставы наконец принять. Чтобы не происходило повторения фарса с полковниками.
Если Стаффорд к снятию с должности из-за мародерствующей, а затем разбежавшейся бригады (гибель гражданских в вину не ставили) отнесся с обидой, подав в отставку, но и не стал доказывать, насколько все было правильно, то Эрсан оказался изрядным склочником. Он потребовал извинений, утверждая, что полностью выполнил долг и не его вина в нарушенных планах. Дошло до суда, который отстранил полковника от службы, подтвердив мой приказ. Тогда Эрсан помчался жаловаться Конгрессу, найдя там благодарных слушателей, благо с должности его сняли и времени оказалось навалом.
