На пути Орды - Горюнов Андрей (читать книги полностью .txt) 📗
– А что он вообще-то здесь делает? – удивился Коля. – Я был уверен, что он давным-давно к своим ушел.
– Ну, что он, дурак, что ли? На сеновале живет… Где-то кормится… И постоянно выпимши… Откуда берет – загадка!
– Давай-ка, Бухай, выпей вот, закуси, только в сторонке, – а то уж не мылся давно ты, гляжу…
– Да и давай к своим потихонечку, в лес…
– А то что-то ты загостился-то в Берестихе…
– Пора и честь знать!
В ответ Бухай вдруг разразился по-татарски длинной жалостливой фразой, в ответ на которую Аверьянов кивнул головой – с пониманием…
– Что он сказал?
– Сказал, что он – сын большого монгольского князя, и сказал, что если его отец увидит, до чего он себя тут довел, то с него с живого сдерут кожу…
– Ну так пусть тогда остается, – вздохнул кто-то из женщин. – Бухайка не вредный. Весь двор мне вчера подмел, дров натаскал…
– А ты ему, поди, медовухи-то и налила…
– Ну да уж, медовухи! Бражки довольно с него!
– Понятно. Праздник у нас, Бухай…
– Праздник, – кивнул тот в ответ, соглашаясь.
– Твоих друзей… Все поле ими устелили…
– Не друзья, нет! – отмахнулся Бухай. – Алтай-друзья… Отец – Алтай-Саян. Там друзья… Эти – нет… Никогда Бухаю друзьями не станут!
– Почему?
– Ка-чев-ники! – с безграничным презрение объяснил Бухай. – «Варо-вать! Варо-вать! Варо-вать!» Мой народ пастбищ баран пасет, – горам-долинам! А Батый, как Коля-старлей говорит, работать не хочет, всех крышевать хочет. Дань брать, отмазку. Бандюган называется.
– Ну, мы так и подумали.
– Что пить-то будешь, Бухай? «Метаксы» хочешь?
– Бухай «смирнов» пьет. Слеза. «Метакс» – моча верблюжий, вижу. Прости, друг!
– «Смирнов» так «Смирнов», – не жалко. Ну? Все налили? Я предлагаю выпить за Игнача!
– Да, молодец! Подсобил нам, что и говорить!
– Как ж ты, Игнач, догадался пчел на них натравить? – восхищенно спросил кто-то.
– Их много, подумал, а пчел у меня в сто раз больше…
– Но пчелы ж – только напугают…
– Ну нет, – ответил Игнач. – Сто штук ужалит – смерть. А в шею, в голову и пяти десятков довольно станет.
– Голова!
– Не страшно-то было тебе, перед самыми рожами их проскакать?
– От страха и скачешь быстрее… – дипломатично ответил Игнач.
– Герой! – похвалил Глухарь, не тая восхищения в голосе. – Что глаза-то прикрыла? – спросил он Олю, одну из девушек, спасенных Жбаном и Шилом.
– Медов давно не пила, так в сон и клонит!
– А ты спляши! Сбрось сон-то!
Девушка встала и тут растерялась: без музыки…
– Музыка есть! – Коля достал из-за скамейки гитару. – Рояль в кустах…
– А что это? – Игнач взял гитару, осмотрел…
– Это гитара. Не так ты держишь. Это не гусли.
Коля заиграл цыганочку – в медленном, спокойном темпе, с переборами… Оля медленно прошла через всю горницу… Народ аж ахнул: хороша!
– Устала, – остановилась Оля. – Простите, люди, ноги не стоят…
– Жаль, Филимон-то весной угорел. Вот плясовик-то был!
– Ей бы под стать!
– Ты и играть умеешь? – спросила Олена Колю.
– А как у нас Олена-то поет! – встрял в разговор Афанасич. – Голосом-то вся в дальнюю прапрабабку свою – Рагнеду, – династии Рюриков прародительницу… Мы ведь, знаешь, кровей-то княжеских! Та, прапрабабка Оленина, ну, Рагнеда-то, как петь начинала, – зимой цветы на снегу вырастали! Услышишь – заслушаешься. Заслушаешься – и умрешь!
– Ну хватит, дедушка! Зачем тебе меня в стыд вгонять…
– Я верно говорю!
– Верно, может, да не к месту! Лучше вот спроси у Коли…
– А?! – растерялся Афанасич. – А что спросить-то?
– Ну, сам ведь знаешь, что…
– А… – Афанасич попытался что-то выразить, но нужные слова не находились… – Не идет, по бабьей-то указке…
– Что узнать-то хотел, Афанасич?
– Вот что! – нашелся наконец старик. – …Ты плотничать-то можешь, Николай?
– Конечно! Плотничать, печки класть, слесарить, красить, штукатурить, электрика, сантехника, подвесные потолки – все это мое. Одно лето даже ландшафтным дизайнером в коттеджах промышлял, – Алешку к школе одеть-обуть-снарядить надо было… Все мужик уметь должен. И шить. И готовить. И жить. И жить радостно.
– Ну, наливай! За это!
– Ты не части, – заметил Коля. – Я в своем взводе все время ребят одергиваю, чтоб не частили. Они даже песню сочинили – про «Коля, наливай»… С подколкой.
– Спой!
– Да не хочу, вы ж потом тоже петь ее будете.
– Боишься? Раз с подколкой-то…
– Да что бояться! Если есть и если заслужили, – я разве ж не налью? Тут сложность только в том, что нужно подпевать, – взвод-то мой подпевал.
– Мы подпоем! – кивнули мужики, разливая.
– Тогда поехали! Песня называется: «Коля, наливай»…
Аверьянов провел по струнам, заиграл.
Глубокая ночь. Веселье в горнице пошло на спад, – люди валились с ног от усталости. Коля вышел на свежий воздух покурить. Вместе с ним вышел и Игнач.
– Говорят, чудес у тебя много с собой. Показал бы.
– Ничего не осталось уж, – сказал Коля, открывая сарай. – Смотри, все, что осталось. Что было – раздал, раздарил…
– Расстрелял и взорвал… – продолжил фразу Игнач.
– Было. Не спорю, – согласился Коля.
– А это что?
– Акваланги.
– Зачем?
– Под водой плавать. На дне морском.
Игнач задумался.
– Ага. Понимаю. А тут?
– А это параплан.
– Зачем?
– По воздуху летать.
– Как птица?
– Да нет, скорей как пух, как осенний лист… Парить – понимаешь?
– Сверху – вниз?
– Не только. Можно и снизу вверх. Сначала разогнаться. И взлетел! А там, на высоте, восходящие потоки подхватывают. Паришь и вверх идешь…
– А-а-а! Словно коршун… Как сокол… – Игнач изобразил.
– Именно!
– А это что? – Игнач взял в руки небольшую коробку.
– Презервативы. Остатки. Ребята всегда берут с собой в командировку. На весь взвод.
Игнач открыл коробку, извлек пакетик.
– Но ведь на этом не взлетишь? И под водой… Не понял?
