Белое на белом (СИ) - Костин Константин Константинович (читать книги онлайн полные версии .txt, .fb2) 📗
Он только что чуть не пожертвовал деньги на постройку колокольни в городе дураков.
От немедленной смерти жулика-монаха спасли две вещи: то, что Карл денег все-таки не пожертвовал и то, что их пожертвовал купец, оказавшийся самым большим дураком. Впрочем, судя по лицу купца, до которого начало доходить, от побоев монаха теперь спасет только чудо. Или ангел с белыми крыльями, спустившийся с небес.
Монах медленно отступал, пока не прижался спиной к стене.
— А я думал, — не очень-то виноватым голосом произнес он, — что на севере эти истории не слышали.
— А я с юга, — спокойно произнес Вильгельм, неторопливо подходя ближе.
У него был трудный день, тяжелая неделя, отвратительный месяц и ужасный год. В таком состоянии нет ничего лучше, чем набить физиономию кому-нибудь, заслуживающему это.
Дворянчик, с которым они ехали в одном омнибусе — только он сверху, а Вильгельм снизу — поставил на землю свой чемодан и натянул получше перчатки, видимо, собираясь присоединиться. Только холеный хлыщ в цилиндре наблюдал за происходящим с легкой незаметной улыбкой.
— Перестать.
Голос был спокойным, но Вильгельм тут же остановился. Приказ, отданный спокойным голосом гораздо весомее, чем громко выкрикнутый. Дворянчик отстранил Вильгельма и шагнул к монаху.
— Перестать.
Теперь проняло даже задиру в широкополой шляпе. Все четверо юношей повернулись к воротам. В открытой калитке стояли два офицера. Черные шинели, черные сапоги, высокие черные кепи. Судя по цвету — из Черной Сотни.
— Если у вас нет письма… — начал один из «черных» офицеров.
— У меня! — неожиданно выкрикнул монашек, — У меня есть письмо!
Он проскочил мимо опешивших Вильгельма и дворянчика и быстро отвинтил дно у кружки. Протянул измятый конверт офицеру и присел, собирая с мостовой рассыпавшиеся монеты.
Офицер спокойно раскрыл конверт, достал лист бумаги. Прочитал.
— Проходи, — кивнул он на калитку и повернулся к оставшейся тройке, — Тех, у кого нет письма, в штаб-квартиру не пропустят.
— Эй, эй, постойте, — чуть не подпрыгнул дворянчик, — У меня тоже есть письмо!
— И у меня, — добавил Вильгельм.
Хорошая компания подбирается для службы. Мошенник-монах, сопляк-дворянин и он, купеческий сын…
Аристократ поправил цилиндр:
— У меня тоже есть письмо.
В помещении было жарко. Карл, не долго думая, скинул тяжелую шерстяную куртку, уселся в кресло, низкое и мягкое, белого цвета и принялся распаковывать шпагу. Какие бы тут правила в Бранде ни будь — к своему будущему командиру он войдет при оружии.
Аристократ прошагал туда-сюда — когда он снял свой плащ, Карл не уследил — задумчиво постучал кончиком трости по креслу, но садиться не стал.
Монах забился в противоположный от Карла угол и попытался притвориться незаметным, что, в черной одежде на фоне светло-зеленых стенных панелей было непросто. Парень в купеческой одежде подошел к нему и молча протянул ладонь. Опасность получить по лицу резко увеличивает сообразительность: монашек опять развинтил свою жульническую кружку и высыпал монеты в протянутую руку. Купчик подбросил их на ладони и спокойно вернул часть обратно. После чего уселся в стоящее рядом кресло и, такое чувство, уснул с открытыми глазами, настолько безмятежным было его лицо.
Карл прислонил шпагу к низкому столику, который стоял рядом с его креслом и взял газету, которая на столике лежала.
«Ротеворт». Не слышал… Что удивительно: сегодняшняя. Он посмотрел на первую полосу.
Да уж… Тот, кто эту газету печатал, серьезными, солидными новостями не увлекался. Он придумывал заголовки, которые легче будут кричать мальчишкам-газетчикам.
«Новое убийство, совершенное Душителем».
«Мясник из Нибельвассер еще не пойман».
«Знаменитый сыщик раскрыл очередное преступление».
«Международные новости: в столице Лесса ограблен еще один банк».
— Вы позволите?
Карл подпрыгнул: перед ним стоял, протягивая руку к газете черномундирный офицер. Первоначально Карлу показалось, что из украшений на мундире только серебряные погоны, а вышивка, которой обычно покрывают грудь мундира, отсутствует. Но присмотревшись, он понял, вышивка есть. Просто он тоже черная.
— Наш командир привык читать газеты за кофе, — сообщил офицер, — За еще горячим кофе.
Карл покраснел, попытался вскочить, еще глубже увяз в мягкой ловушке кресла. Шпага упала, прогрохотав по ребрам отопительной батареи. Юноша стал уже даже не красным, а бурым, замахал руками, пытаясь встать…
— Спасибо, — офицер ловко выхватил из его рук газету.
— Когда наш командир примет нас? — поинтересовался аристократ. В отличие от пошедшего пятнами Карла и раскрасневшегося от жары купца он был бледен той бледностью, которая бывает у людей, редко бывающих на солнце.
— Как только выпьет кофе, — офицер шагнул к дверям.
— Скажите, — отлип от стены монашек, — а какой он у вас человек? Ну, чтобы знать, к чему готовиться?
Офицер взглянул на монаха, — перевел взгляд на аристократа, на купчика, на Карла.
— Наш командир, — заявил он, — настоящая душа Черной Сотни. Поверьте мне, юноши, вы будете гордиться тем, что служили под началом этого человека. Сотня — это он, а он — это Сотня.
В голосе офицера звучало искреннее уважение и гордость за своего командира. И где-то глубоко-глубоко пряталась улыбка.
— Он что, — ляпнул монах, — черный?
Офицер промолчал, его спина, которая была видна Карлу, никаких чувств не выражала. Так и не сказав ни слова, он вошел в дверь, за которой скрывался кабинет командира Черной Сотни.
Монах охнул: купчик, все с тем же невозмутимым лицом, ударил его в бок. Аристократ прошагал помещение по диагонали, от одного пустого кресла к другому, наконец выбрал и, поддернув штанины, опустился в то, что стояло напротив Карла. Побарабанил пальцами по столику.
Все молчали.
Карл, наконец, выбрался из объятий кресла и поднял шпагу с пола. Прицепил ее к поясу.
— Командир примет вас.
Дверь открылась настолько бесшумно, что все вздрогнули. Кроме аристократа. И купца. И монаха.
Карл стиснул рукоять шпаги и шагнул вперед.
В кабинет к командиру он вошел последним. Первые три, не считая офицера, почему-то остановились сразу на входе.
— Холера, — произнес монах.
Да что там такое?
Карл привстал на цыпочки и глянул поверх голов.
Широкое окно, почти во всю стену. Перед ним — стол, дубовый, темный, почти черный, обтянутый черным сукном. На столе — бумаги россыпью и блестящий бронзовый чернильный набор в виде рыцарского замка. За столом — человек.
Черный мундир. Черные волосы. Черные глаза.
Черная кожа.
Командир Черной Сотни — черный.
Глава 3
Бранд
Королевский вокзал. Улица Новой Голубятни
13 число месяца Рыцаря 1855 года
В самое секретное, самое тайное место, где собираются исключительно самые доверенные и самые высокопоставленные люди для обсуждения своих планов, которые возможно повлияют на судьбы всей планеты, всегда имеет доступ человек, который находится внизу социальной лестницы. Человек, который не является ни доверенным ни высокопоставленным, он никогда не бывает дворянином, чаще всего даже образованием не обременен, и, тем не менее, он может входит туда, куда закрыт доступ иным герцогам и министрам. Кто это?
Уборщик.
Вы же не думаете, что вершители судеб планеты сами вытирают пыль и убирают разлитый кофе?
Такой человек присутствовал и на заседании шнееландского Тайного Совета. Не уборщик, правда, и даже дворянин, но, тем не менее, человек, которому по статусу гораздо ниже всех присутствующих. Он скромно сидит в углу, за столиком, на котором лежат бумаги и остро отточенные карандаши.
Курт айн Бремен.
