Противотанкист (СИ) - Дягилев Алексей (список книг .TXT) 📗
— Миш, а когда вы меня нашли, у меня что, оружия не было?
— Кроме штыка от СВТ которым ты заколол фрица, ничего.
— Интересно, и куда всё делось?
— Может разведчики которые впереди шли, что-то и подобрали, а если честно, мы и тебя-то случайно обнаружили, ты же был в немецкой плащ-палатке и каске и лежал на животе как мёртвый. Можно было подумать, что гансы что-то не поделили и один другого убил. Хорошо хоть Гриша лежал на спине, и сначала узнали его, а потом уже целенаправленно стали искать тебя.
— А кто из наших выжил конкретно?
— Ты, Ванька, Кузьмич, мой наводчик и я.
— А Федька?
— Не знаю, до того домика где он оборонялся, мы не дошли, и оттуда к нам никто не вышел, но мёртвым я его не видел. Сама-то изба сгорела, а вот был ли он в ней, не известно.
— А у тебя лишнего пистолета не найдётся? — решаю я раскулачить Мишаню. — А то я как голый себя без оружия чувствую.
— Возьми мой, достаёт он из кармана парабеллум и протягивает мне, вместе с запасной обоймой, я одним автоматом обойдусь.
— Спасибо друг, тогда уж помоги толком экипироваться, а то мне не с руки. — Всю сбрую с меня сняли, когда фиксировали перелом, поэтому Мишка сам опоясывает меня ремнём. На ремне висит только кобура с пистолетом и фляга с водой. Пробую взвести затвор, для этого приходится удерживать пистолет кистью левой руки, а вот передёргивать правой. Хоть и с трудом, но это у меня получается, конечно, лучше бы для этого подошёл наган, но «на безнаганье, и парабеллум — револьвер», тем более запасных магазинов к нему, скопился излишек. Кроме двух штатных, у меня ещё столько же запасных, так что ложу их в левый карман гимнастёрки, и теперь я готов к бою.
В ответку я отдаю Михаилу, все оставшиеся магазины, от пролюбленного где-то автомата и, прихватив с собой полупустой ранец с остатками моего имущества, топаем разыскивать нашего лейтенанта, чтобы до конца прояснить обстановку. Взводного мы нашли в хате, где он вместе со старшим сержантом Филатовым проводил «совет в Филях», решая как поступить дальше, и в какую сторону идти на соединение со своими. Что на востоке, где-то в трёх километрах от нас, что на севере, шёл бой. И если со стороны реки Межа, до которой было больше пяти вёрст, гремела артиллерийская канонада, то со стороны шоссе доносилась в основном ружейно-пулемётная перестрелка, и посланная туда разведка обнаружила какую-то нашу часть, которая засела на перекрёстке и перекрыла основное шоссе, по которому шло снабжение войск противника.
Позиция в районе населённых пунктов Рубеж и Крюк была очень удачной. Наши оседлали ключевую высоту с запада от шоссе, и заняли на ней круговую оборону, сосредоточив основные силы на северных и восточных скатах, наглухо заперев основную дорогу, проходящую с севера, сквозь леса и болота. Эти же заболоченные леса практически со всех сторон опоясывали и высоту с которой простреливались все подступы к обороне, скорее всего батальона. Поэтому фрицы были вынуждены обходить этот район по второстепенным дорогам, делая приличный крюк, либо сбить батальон с рубежа, атакуя вдоль шоссе. А вот лишних сил для этого не было, советские войска начали наступление. Чего там затеяло наше главнокомандование? Частную операцию или «маленькую победоносную войну»? Мне про это не докладывали, я только слышал канонаду, доносившуюся с севера и северо-востока. И понимал, «что добром это всё не кончится», так как с наступлением темноты боевые действия не только не закончились, но наоборот продолжились с ещё большим напором, потому что немцы лишились своего главного козыря — авиации. Да и большую часть артиллерии у них выбили. И либо противник не выдержав, начнёт отступать, либо подбросит подкрепления и удержит свои позиции. «Что пнём об сову, что совой о пень», для нас было плоскопараллельно, при большой концентрации немецких войск, отсидеться на хуторе и уйти в леса не получалось. Времени тоже оставалось с гулькин клюв, так как канонада со стороны реки начала приближаться к нам, и нужно было куда-то свалить, так как мы попадали под каток немецкого отступления.
Нищему собраться, только подпоясаться, и уже минут через десять уходим на восток, на соединение с нашими. Впереди идут все боеспособные разведчики, а вот в арьергарде, плетётся наша инвалидная команда, «битый, хромой, да грабленный». И хоть мы и затрофеили немецкую пароконную повозку с боеприпасами, всё равно тяжелораненого капитана Алексеева несём на руках, так как движемся в темноте, да ещё по бездорожью. На просёлок выходить стрёмно, можно нарваться на фрицев. Расстояние в километр, до ближайшего заболоченного леска мы проходим примерно минут за двадцать и, «перемахнув» через грунтовку, занимаем оборону на северо-западной опушке. Неспособных воевать раненых, оттаскиваем поглубже в лес. Их не так и много, за исключением ротного, двое с простреленными ногами, один ранен в обе руки, ещё один сильно контужен. Тяжелораненых и лежащих в отключке было больше, но кто-то как я, оклемался и пришёл в себя, а двое совсем отмучились, причём заметили это только перед самым уходом, так что даже не успели бойцов похоронить, а просто закидали ветками.
До высоты на которой засели наши, нам нужно пройти ещё километр и всё лесом, но там идёт бой, и соваться под дружественный огонь — дураков нет. Ночью все кошки серы, так что решаем прикрыть, обороняющим высотку бойцам, левый фланг. С тыла у них лесное озеро, а вот по лесу можно подобраться практически к самым подступам, и не факт, что там сильно большое прикрытие. Поэтому четыре ручных пулемёта и один ротный миномёт с приличным запасом боеприпасов, послужат неплохим подспорьем в обороне опорного пункта. Мы бы конечно не отказались, занять позиции на самой высоте, но вышедшие на контакт ещё засветло разведчики, еле унесли ноги от бешеной махры, которой везде мерещились диверсанты, тем более во вражеском тылу. А вести переговоры с теми, кто сначала стреляет на голос, а потом на любой подозрительный шорох, совсем не айс. С моей покалеченной рукой воевать в общей цепи не получится, поэтому встаю командиром расчёта к миномётчикам, для корректировки огня.
Нам повезло, причём целых два раза. Сначала «горячие немецкие парни» решили попробовать сбить батальон с высоты, ударив в лоб уже штурмовыми пехотными подразделениями (а не сборной солянкой из тыловиков), а когда это у них не вышло, то обойти защитников высоты по лесу. Но нарвавшись на кинжальный огонь четырёх наших эмгачей, поддержанных миномётом и стрельбой из карабинов и автоматов, бросили это грязное дело. Тем более можно было, приняв на пару километров вправо, спокойно, без лишних потерь отойти на юго-запад или на запад, вдоль берега реки. А потом мимо высоты пошли конники из 53-й кавалерийской, прорвавшись к нам с востока. Один полк ударил вдоль шоссе на север, а два других на северо-запад, окружая противника и отсекая ему все пути отхода. Так что если большая часть 26-й пехотной дивизии, успела выскочить из намечающегося котла, то вот 6-й пехотной не повезло, и её всё-таки окружили в лесах и болотах, прижав к берегу реки Ельша, в треугольнике: село Крутой Ручей, деревня Дёгти, и деревня Толкачи.
Про окружение я узнал гораздо позже, а пока, отбив атаку противника, готовимся к очередному натиску, которого так и не дождались. Зато дождались «ходоков» из батальона, а потом и «ездюков» из кавполка. Что те, что другие, оказались нашими знакомыми. И если первые были из той самой части, которая пробивала нам дорожку в немецкий тыл, то вторыми были капитан Задорожный с компанией кавалеристов из своего эскадрона. Я не оговорился, просто человек подрос в звании, и вместо трёх квадратиков, в его петлицах стало по одной шпале. С капитаном мне всё же удалось перекинуться парой фраз, но уже после того, как все заинтересованные стороны договорились о взаимодействии.
— Товарищ капитан, разрешите обратиться? — подхожу я к нему, когда он собирался вскочить на своего коня.
— Обращайтесь, товарищ… Сержант? Доможиров!? Артиллерист!
— Здрав будь, Задорожный. — Не изменяя традиции, негромко приветствую его я.
