Противотанкист (СИ) - Дягилев Алексей (список книг .TXT) 📗
— Гриша, внимательно наблюдай за моим сектором, но пока не стреляй, там где-то один хитрожопый затаился, а я пока твоими займусь, они у тебя очень весёлые.
— Понял командир.
— Ну, тогда бди, если что подстрахуешь. — Оставив ему одну из лимонок и прихватив весь свой арсенал, отползаю вдоль откоса метров на десять вправо.
Зарядив новую обойму, передёргиваю затвор и отлаживаю карабин в сторону. Зато из автомата, несколькими очередями добив магазин, меняю его и, подхватив винтарь, смещаюсь ещё правее и жду. Постреляв в то место, где я только что был и, не дождавшись ответного огня, немцы решаются, и один из них делает короткую перебежку. Этого я не трогаю, не стреляю я также и во вторую бегущую мишень. Зато третьего, добежавшего до конца своей траектории, отправляю в «края вечной охоты», а в сторону стреляющих в меня немцев, кидаю одну из лимонок, даже если и не долетит, то осколки кого-нибудь да найдут. Так и есть, один начинает громко орать, но уже не стреляет, зато второй, то ли испугавшись, то ли ещё чего, начинает жечь патроны не по детски, и огребает с двух сторон очередями из автоматов. Попав под перекрёстный огонь, клиент замолкает, надеюсь уже навсегда.
А вот теперь можно и помарадёрить, причём с чувством, с толком, с расстановкой, потому что у нас практически ничего не осталось из боеприпасов. Оставив «на шарах» Гришу, нахожу ранцы гансов и начинаю шмон. В первом, высыпанном на плащ-палатку, нахожу несколько пачек винтовочных патронов и, убрав их в сухарную сумку, проверяю второй. Там я нахожу упакову патронов к парабеллуму и одно «пасхальное яйцо», но не от Фаберже, а от другого мастера. Третий фриц оказался хомяком, и у него я нашёл не только пистолетные, но также и винтовочные маслята, а ещё две наших эфки, видимо покойный собирал трофеи. Прихватив по пути пару Люгеров и бинокль с остывших уже тушек, возвращаюсь на позицию.
Пока Гриша бдит, по-быстрому экипируюсь, надев подсумки и кобуры с пистолетами на ремень со сбруей, а то голенище сапога и карманы, не лучшее хранилище для боеприпасов и оружия. Я так и потерял свой парабеллум, а половину рожков к автомату посеял не пойми где. Зато теперь я оделся по фен шую и выгляжу как настоящий ковбой, потому что слева на пузе у меня «Люгер», по тогдашней немецкой моде. На ремне справа, подсумки для гранат и патронов для карабина, дальше по кругу кобура с «Вальтером», но это уже на советский манер, ну и завершает композицию подсумок для автоматных боеприпасов на боку, правда всего один, но это не важно. Всё-таки я не удержался и, сходив к заколотому мной фрицу, выдернул у него из груди штык-нож и, обтерев его об одежду покойного, засунул за голенище, неподалёку нашёл также и один магазин к ПП. Зарядив все свои магазины и обоймы, делим по-братски боезапас и, «встав на лыжи», решаем покинуть хоть и удачную, но небезопасную для нас позицию. На всякий случай, надеваем на головы немецкие каски и накидываем плащ-палатки.
Ещё раз, осмотревшись в трофейный бинокль на все триста шестьдесят градусов, выбираю южное направление, и хоть наши ещё воюют на севере от нас, но идти в ту сторону по открытому месту, дураков нет. Хрен знает, сколько там ещё всяких недобитков из боевого состава роты, а вот тыловиков я бы взял за вымя. Хотя в тылу может быть народу гораздо больше, но нападения двух отморозков, они скорее всего не ждут. Вот мы и идём, маскируясь камышами по краю ложбины, впереди я, с закинутым за спину карабином и автоматом наизготовку, оба пистолета я зарядил и поставил на боевой взвод, в случае чего, их оставалось только достать, и можно было сразу стрелять. Следом за мной танкист, также с автоматом и с взведёнными пистолетами, ну и с моим рюкзаком за плечами. Для полного «счастья», нам не хватало только пулемёта, миномёт мы тоже оставили, правда, заныкав его в надёжном месте. В конце мы не удержались и закинули в ранец немного хавчика и пару фляжек с водой или, не важно с чем, а то время уже к обеду, а мы с утра не жравши, причём с раннего.
Идём мы в сторону очередного хутора, крыши строений которого виднеются впереди и, пройдя сотню шагов, нарвались… Нарвались на очередную группу противника, идущую нам навстречу, притом по той же тропе. Я успеваю нажать на курок первым и, выпустив полмагазина одной очередью, прыгаю вправо. Так как я шёл первым, то затвор на задержку не ставил и сразу начал стрелять, Гриша же открыл огонь чуть позже, да ещё и решив отличиться, выпустил целый рожок, за что и поплатился, хоть я его и предупреждал, чтобы не увлекался. И хоть видимость и была не больше десяти метров, но танкисту этого хватило, потому что немцы стреляли на звук, и очередь из пулемёта опрокинула его на спину. Метнув в сторону чётко различаемого пульсирующего среза ствола пару лимонок и переждав град осколков, ломлюсь в ту сторону параллельно тропе как кабан, поливая перед собой короткими очередями. Патроны кончаются очень быстро, но выбора у меня нет, поэтому скинув с плеча автоматный ремень, бегу вперёд. Первому же попавшемуся на моём пути гансу, я вдавливаю горячий ствол прямо в морду, не знаю, куда я ему там попал в глаз или в пасть, но с жутким криком он падает на землю, вырвав эмпэху из моих рук.
А дальше пошла «потеха» не на жизнь, а на смерть, я знал только одно, что останавливаться мне нельзя и убегать далеко от противника тоже никак, что от пули, что от гранатных осколков далеко не убежишь. Поэтому выхватив из кобуры «готового к войне», а также его друга, кручусь на небольшом пятачке, диаметром метров десять, стреляя с двух рук в мелькающие передо мной контуры фигур. Наших здесь нет, поэтому мне проще, все для меня враги, немцам хуже, их было много, поэтому сразу стрелять в отличие от меня они не могут, нужна доля секунды на опознание, вот этой доли мне как раз и хватает, чтобы нажать на спусковой крючок пистолета первым. Патроны я особо не экономлю, стреляю по два раза, в каждый подставившийся мне под стволы силуэт и, кинув разряженный кусок железа, в выросшую на моём пути фигуру, с криком — гранатен — ухожу с возможной директрисы. Наконец-то мне удаётся достать из-за спины этот грёбаный карабин, сильно он мне мешал, цепляясь за стебли камыша и осоки, но лучше бы я этого не делал, потому что, пытаясь им вооружиться, я потерял темп и проиграл. От укола штыком, я успеваю отбиться стволом своего карамультука, а вот приклад, летящий мне в голову, принимаю на подставленное левое плечо, и от вспышки в мозгу, проваливаюсь в липкую темноту…
Глава 6. Возвращение
Очнулся я ближе к вечеру, вроде на этом свете, потому что серой не воняло, а вокруг разносились лесные запахи и где-то куковала кукушка. Всё тело ломило, как будто меня пропустили через камнедробилку, было трудно дышать, а самое паршивое, это сильная боль в левой руке, которой я даже боялся пошевелить, так как после первой и последней попытки, застонал и чуть не потерял сознание. Но видимо мой стон услышали, в губы мне ткнулось горлышко фляги, и я наконец-то напился, а передо мной нарисовалась улыбающаяся Мишкина физиономия, правда с чалмой из бинтов на голове.
— Ну что, проснулся? — говорит он, не переставая улыбаться.
— А я что спал?
— Как мёртвый, причём на трупе убитого тобой немца.
— Нихрена не помню. А что вообще случилось? И как меня нашли?
— Ну, нашли-то тебя по следам, а вот что с тобой случилось, вспоминай сам, потому что десяток дохлых гансов вокруг тебя точно валялся.
— Помоги сесть, — прошу я Мишку. Он протягивает мне руку, и я, ухватившись за него как за соломинку, принимаю сидячее положение и прислоняюсь к растущему рядом стволу берёзы.
— Выпить есть? А то у меня такое ощущение, как будто руку отрубили.
— Нет, не отрубили, просто она у тебя распухла, скорее всего перелом. А насчёт выпить, я бы и сам не отказался, а то голова болит и рану саднит.
— А вещи мои не нашли? И что с Гришей? — Мишаня перестал улыбаться и отвёл глаза.
— Убили нашего танкиста, две пули в грудь. Может сразу умер, а может кровью истёк. Он там остался, а ранец мы забрали, я сразу понял что твой, он у тебя приметный. — Только после этих слов, в голове у меня стало немного проясняться, и я начал кое-что вспоминать, но всё равно, для полного прояснения картины не хватало нескольких кусков мозаики, у меня как будто выбило из памяти последние пять или десять минут жизни до того, как я потерял сознание.
