Сеятель бурь - Свержин Владимир Игоревич (читать книги бесплатно .TXT) 📗

Мы лежали на плоской крыше некогда богатой турецкой виллы, стараясь вдохнуть как можно больше тягучего цветочного воздуха, которого днем так не хватало для нормального дыхания. Было самое время сна, но как тут уснуть, когда в иные часы язык прилипает к гортани и голова кружится от жары.

– Кто идет? – окликнул часовой, дежуривший неподалеку от нашего временного убежища, но, заслышав пароль, успокоился и через минуту приветствовал знакомого офицера. – Здравия желаю, ваше благородие.

Еще через несколько минут упомянутое благородие уже красовалось на обжитой нами плоской крыше, позвякивая наконечниками аксельбантов, положенных адъютанту командующего.

– Что, господа, не спится? – с истинно германской бесцеремонностью проговорил Конрад фон Мюнхгаузен, разглядывая нас с Лисом, погруженных в томную дремоту.

– Ну, шо надо-то? – Сергей недовольно приоткрыл глаз. – Не видишь, что ли, – тихий час! Размышляем о великом!

Словно подслушав его слова, где-то в отдалении гулко рявкнули мортиры, закидывая в османскую столицу пудовые ядра.

– Я пришел вас порадовать, – не замечая Лисовой интонации, заверил барон.

– Считай, шо тебе это удалось. – Мой напарник поднялся с расстеленной на коврах перины и сладко потянулся. – Шо стряслось? Турки отрастили крылья и улетели зимовать в Исландию? Или лично пророк Магомет спустился и посоветовал своим фанам не связываться с Бонапартом?

– Нет, – покачал головой новый адъютант командующего, – но, кажется, очень скоро мы уже будем ночевать в Константинополе.

– Что такое? – Я рывком поднялся, отгоняя навязчивую дремоту. – Багратион перешел горы? Армия кесаря взяла Адрианополь?

– Ни то, ни другое. – Конрад огляделся кругом и понизил голос. – Как сказал Наполеон, самые неприступные крепости легче всего брать изнутри.

– Опять чья-то измена? – поморщился я.

– Бери выше! – Ротмистр ткнул указательным пальцем в небо. – За-го-вор! Час назад к нам перебежал некий Джабраэль Али Паша, в прежней жизни виконт Габриэль де Пантавьер. Как вы сами можете догадаться, он из французских эмигрантов и, более того, когда-то служил в том самом артиллерийском полку, в котором начинал и Бонапартий.

– Вот как? Забавно. – Я кивнул, подтверждая интерес к столь «неожиданной» встрече старых знакомых.

– Этот француз принял мусульманство и сейчас командует местной военной школой.

– Отец солдатам, мать сержантам! Не абы что, но тоже неплохо, – вставил Лис. – Хотя я б себе за такой лаваш ничего обрезать не позволил.

– Так вот, – не сбиваясь на пререкания с приятелем, вещал наш соратник, – как вам, конечно же, известно, нынешним султаном в столице очень недовольны.

– Их можно понять, – слушая, как в очередной раз гулко взрыкивает осадная батарея, констатировал я.

– Но у Селима III есть брат – Мустафа. По словам виконта де Пантавьера, этот Мустафа прекрасно сознает безвыходность положения и готов заключить мир с коалицией на единственном условии: поставить его на трон вместо брата. Мустафа готов даже стать формальным вассалом российской короны, – пояснил барон.

– Вот даже как? – Я нахмурился, вспоминая о должности представителя австрийского двора. – Но это противоречит условиям Венского договора!

– Мустафа не имеет перед собой текста этого документа и уж подавно не ведает содержания его тайных статей! Но он готов нынче же на рассвете встретиться и обговорить условия капитуляции.

– Шо-то я в этой жизни не понимаю! То ли мы еще недогрелись, то ли они уже перегрелись насовсем. Поведай мне, Конрад, – Сергей демонстративно поскреб затылок, – а шо, прежний султан еще на месте или уже, того, для встречи с Аллахом обулся в сандалии с белыми помпонами? Его брат под носом обсуждает план досрочной сдачи любимой столицы, а султан, как водится, в дуду не дует?

– При чем тут дудка? – смутился Мюнхгаузен.

– Селим III действительно замечательный флейтист и к тому же весьма способный композитор, – напомнил я, – но к делу это не относится. Лис прав, каким образом заговорщики намереваются согласовывать планы на глазах у действующего, причем весьма активно, государя?

– Мустафа предлагает следующую хитрость: сегодня утром он проведет вылазку на заранее оговоренную часть нашего лагеря. Брат султана лично возглавит отряд. А пока его сипахи [29] и янычары будут для вида штурмовать ограду лагеря, он сможет увидеться с Наполеоном без лишних свидетелей…

– И там все полюбовно перечирикать! – завершил Лис.

– Что-то вроде того, – после короткой удивленной паузы согласился адъютант командующего.

– Заковыристо! – Сергей опять почесал затылок. – А если его по ходу прений немножко грохнут?

– Кого – его? – уточнил Конрад.

– Да без разницы! Шо так, шо эдак – непруха полная!

– Что и говорить, дело, возможно, не самое безопасное, но с другой стороны – на кон поставлена власть над Османской Портой и победа России. Так что я не удивлен решением Наполеона играть ва-банк!

– Вот оно как. – Я задумчиво прикрыл глаза. – Что ж, в таком случае, думаю, мне как представителю союзников обязательно стоит присутствовать на переговорах. Когда начало вылазки?

Мюнхгаузен вытащил часы, и упрятанный под крышкой механизм завел трогательную песнь о милом Августине.

– Примерно через пять минут.

– Черт побери! – нахмурился я и хлопнул в ладоши, вызывая слуг. – Эй, лежебоки! Мундир! Шпагу! Коня!

Бы-ыстро!!!

Переполошенные ранним подъемом слуги с испугом и укором глядели на возбужденных господ, собравшихся в путь с утра пораньше, даже не побрившись и не выпив утренний кофе.

– Что, что случилось? – Йоган Протвиц, запахивая халат, выскочил во двор, тревожно хлопая глазами и втягивая сладковатый воздух своим острым носом.

– Еще ничего, – бросил я, одной рукой хватая луку седла, другой наспех застегивая пуговицы мундира. – Но может случиться!

– Вот так всегда, – под нос себе, но так, чтобы его слова долетели до моего слуха, скорбно пробормотал Лис. – Ничего не произошло, хрен его знает, будет или нет, а мы уже летим вперед быстрее ветра. Спешка хороша только при ловле блох! Скажите, граф, у вас есть блохи?

– У меня есть подозрения, – выкрикнул я, перенося ногу через седло. – Н-но! Вперед!

– Да что происходит? В конце концов, ты объяснишь, в чем дело? – Мюнхгаузен пришпорил жеребца, пытаясь держаться рядом со мной.

– Это не переговоры! – сглатывая ворвавшийся в легкие воздух, прокричал я. – Это западня!

– Отчего ты так решил?

– Мустафа, брат султана, – никчемный, слабый, едва ли не придурковатый неженка. Он всю жизнь провел в специальном дворце для родни государя и без разрешения главы черных евнухов не смеет выйти со двора, а уж тем более провести вылазку за стены Константинополя во главе отряда янычаров.

– Откуда ты знаешь?

Я осекся, едва успев поймать себя на мысли, что собираюсь рассказать боевому товарищу о том, как примерно через год-полтора многотысячная толпа взбунтовавшихся янычар свергнет реформатора Селима и посадит на престол этого самого Мустафу. Прославленный трон османов никогда еще не видел такой слабовольной марионетки. На счастье или несчастье, правление его было очень коротким.

– Мне положено знать, – уклончиво бросил я, и в этот миг утренняя тишина огласилась трескотней ружейных выстрелов, и вопль «Алла-инш-Алла!» загремел над округой, призывая небесного покровителя и защитника правоверных обратить внимание на происходящее у древних стен.

– Началось. – Лис сплюнул, придерживая коня. – Вальтер, я знаю твою дурную привычку соваться в самую гущу драки, но в этот раз фарта не будет. Народ дикий и твоего геройства может не оценить. Вон палатки лейб-гусар. Если уж мы решили гулять в ту сторону, давай-ка гульнем вместе с ними, а то, как Бог свят, нам втроем там очень быстро станет одиноко.

Я поморщился от вынужденной задержки, но в словах моего напарника был резон. И все же те несколько минут, за которые поднятые тревожным ревом труб гусары вскакивали в седла, были огромным сроком, промедлением, возможно, фатальным. Перестрелка на передовых линиях не утихала. Казалось, действительно бросившиеся в схватку турки внезапно потеряли интерес к штурму лагеря и теперь, засев между камней, ограничивались гортанными криками, бряцанием оружия и довольно быстрой, но отнюдь не прицельной стрельбой.