Поддельный шотландец. Дилогия (СИ) - Мин Макс (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗

   Тропинка шла по краю долины, посредине которой волновался и шумел бурный поток текущей с гор речушки. Последние сегодня солнечные лучи падали с запада среди длинных теней и при поворотах долины освещали все новые картины, создавая как бы новый мир в каждом уголке её.

   Через долину, мимо Стокбриджа и Сильвермиллса, я прошёл уже в сумерках. По уговору, Алан должен был в эту ночь, между двенадцатью и двумя часами, скрываться в мелком леске к востоку от Сильвермиллса и к югу от южной мельничной запруды. Я нашёл это место довольно легко. Лесок рос на крутом склоне, у подножия которого, быстрый и глубокий, шумел мельничный водоворот. Здесь я пошёл ещё медленнее и стал спокойнее обдумывать свой дальнейший образ действий.

   Повернувшись, я увидел перед собой весь Сильвермиллс. Тропинка, обогнув деревню, образовала изгиб, но вся была на виду. На ней никого из прохожих не было видно: ни конного, ни пешего, хайлэндеров, ни лоулэндеров. Вот вполне подходящее место, чтобы оторваться от возможной слежки. Я сбоку обогнул запруду, осторожно обошел вокруг восточного угла деревни, прошёл его насквозь и вернулся к западной опушке леса, откуда снова мог наблюдать за дорогой, не будучи виден сам. Она по-прежнему была пустынна.

   Более часа сидел я, спрятавшись между деревьями, и ни заяц, ни орёл не могли наблюдать внимательнее. Когда я засел там, уже давно стемнело, очертания предметов стали смутными, и наблюдение было трудным. За всё это время ни один человек не прошел на восток от Сильвермиллса. Если бы меня даже преследовали самые хитрые шпионы во всей Европе, то и тогда было бы невозможно догадаться, где я нахожусь. И, войдя немного глубже в лес, я прилёг и стал ждать времени прихода Алана.

   Я напрягал своё внимание насколько мог и стерёг не только дорогу, но и все кусты и поля, которые мог охватить взглядом. Первая четверть луны ярко сверкала между деревьями. Всё кругом дышало предосенней тишиной. Лёжа на спине в продолжение трёх или четырёх часов, я имел прекрасный случай обдумать все своё поведение и планы на ближайшее будущее.

   Что вело меня, когда я так безоглядно решил оказать помощь якобитам? Сейчас я уже чётко понимал эти побуждения. Желание поддержать друзей, волей случая оказавшихся на стороне претендента от Стюартов, было первым и самым главным из них. Но что эта помощь на самом деле даст лично мне? А людям Шотландии? Новое кровопролитие, подобное тому, что окончилось пять лет назад. И не дающее никакой надежды на реальную возможность смены власти в Британии. Даже если всё пройдёт идеально и Георга сменит Карл, он же Чарли-красавчик, всё изменится только для небольшой группки людей. Но, наверняка, количество казней и напряжение в обществе только увеличатся. А скоро начнётся Семилетняя война, промышленная революция и огораживание в Хайленде. Не сделаю ли я своим вмешательством ситуацию только хуже? Нет, надо срочно пересматривать приоритеты для вкладывания средств и промывать мозги Алану. Готовить боевые отряды нового типа для претендента и обеспечивать их новейшим оружием слишком опасно. Помнится, Алан на бриге жаловался как тяжело живётся его вождю, Ардшилу, на чужбине. Во Францию мы также отправили жену Джеймса Стюарта с детьми и, дай бог, со временем переправим и его самого. А сколько ещё подобных эмигрантов живёт на чужбине после восстания сорок пятого - сорок шестого годов? Да их сотни, если не тысячи! Вот на материальную помощь им и можно потратить деньги. Самому принцу Чарли презентовать тысяч десять фунтов стерлингов, убедив Алана, что особа неразбавленной королевской крови сможет ими распорядиться гораздо лучше нас с ним. Я то не сомневаюсь, что это не так, но друг наверняка воспримет всё всерьёз. А на большую часть средств создать благотворительный фонд, или как там называются подобные предприятия в текущем веке? Попечительский совет? Да неважно. Пусть Алан, вместо того чтобы готовить, сидя в Париже, новое восстание, лучше займётся решением вопросов о том кто из его соратников заслуживает денег и в каком количестве ему их следует дать.

   Затем мои мысли перескочили на Эйли и я с удивлением осознал, что в последнее время вообще боялся вспоминать о ней. Наша любовь, если таковая когда и была, не выдержала проверки расстоянием. О времени я вообще не упоминаю, так как его с нашего расставания прошло всего ничего. Нет, меня по прежнему сильно влекло к рыжей хайлендерской красотке, но это был скорее зов плоти, а не души. При этом я не смог бы её хладнокровно бросить и по моральным соображениям и потому, что нас накрепко связала общая тайна. Как же мне теперь строить наши отношения, с учётом чувств, возникших у меня к Катрионе? Хотя рановато искать окончательное решение. Я ведь не знаю, чего именно хочет от жизни сама Эйли. Это раньше она жила без возможности творить свою судьбу, без денег и социальных связей. Теперь у неё огромные возможности и определённая степень свободы для реализации любых планов на свою жизнь. Надо будет поговорить с ней об этом. Но одно я сейчас решил твёрдо -- никаких недоговорённостей и лжи в моих отношениях с женщинами никогда больше не будет. Они как ржавчина для железа или грибок для колоса -- раз появившись, со временем неизменно разрушают всё.

   Я описываю свои размышления столь подробно, чтобы стала понятна подоплёка моих дальнейших действий. Как говорится, даже в том чтобы сажать капусту есть своя истина, а в нравственности найдётся место здравому смыслу.

   Час прихода Алана был уже близок, и месяц успел спрятаться за чреду плотных пушистых облаков. Я встал со своего места, огляделся, потом сел снова, но уже в другом расположении духа, уже не витая в раздумьях, а всеми чувствами сканируя простиравшуюся вокруг тишину ночного леса.

   Вскоре в чаще послышался лёгкий шорох, треснул сучок, затем ещё один. Наклонившись почти к земле, я просвистел одну или две ноты Алановой песни. Последовал такой же осторожный ответ, и вскоре мы с Аланом наконец встретились в темноте.

   --  Ты ли это, наконец, Дэви? -- прошептал он.

   --  Я самый, -- отвечал я.

   --  Боже, как мне хотелось тебя поскорее увидеть! -- сказал он. -- Время, с тех пор как я сделал всё задуманное, тянулось бесконечно долго. Честное слово, ты решил встретиться не слишком рано! Ведь завтра я уже уезжаю! Что я говорю -- завтра? Сегодня, хотел я сказать!

   --  Да, Алан, именно сегодня, -- сказал я.  -- Теперь уже далеко за полночь, и ты уедешь уже сегодня. Длинный тебе путь предстоит!

   --  Но мы прежде хорошенько побеседуем, -- сказал он.

   --  Разумеется, и я могу рассказать тебе много интересного,  -- ответил я, -- тем более, некоторые планы придётся менять.

   Я довольно доходчиво рассказал ему обо всем случившемся со мной, а затем и о том, что я придумал. Однако, когда я кончил, ему не всё было ясно. Он слушал, почти не задавая вопросов, только время от времени от души смеялся, иногда высказывал возмущение или гнев краткими междометиями.

   --  Да, Дэви, ты странный человек, -- сказал он, когда я закончил свой рассказ, -- ты порядочный чудак, и я никогда не желал бы вступать в противостояние с подобными тебе. Что же касается твоей истории, то Престонгрэндж -- виг и потому я постараюсь поменьше говорить о нём, и, честное слово, я верю, что он был бы твоим лучшим другом, если бы ты только мог до конца доверять ему. Но Саймон Фрэйзер и Джеймс Мор -- скоты, и я называю их именем, которое они заслужили. Сам чёрт был отцом Фрэйзеров -- это всякий знает. Что же касается Грегоров, то я не выносил их с тех пор, как научился стоять. Я помню, что расквасил одному из них нос, когда ещё был так не тверд на ногах, что сидел у него на голове. Отец мой -- упокой его господь! -- очень гордился этим, и, признаюсь, имел основание. Я никогда не стану отрицать, что Робин неплохой музыкант, -- прибавил он. -- Что же касается Джеймса Мора, то черт бы его побрал! Взять у тебя деньги, а затем замышлять низость за твоей спиной -- это мерзко. Но твоя дуэль -- это было нечто. Но, думаю, противник твой не был таким уж хорошим фехтовальщиком. Настоящего бойца трудно смутить неожиданной ситуацией. Судя по имени он какой-то много возомнивший о себе лоулендерский хлыщ, изучивший шпагу в фехтовальной школе, а не в реальном бою. Покажешь потом мне удар, которым ты убил его.