Поддельный шотландец. Дилогия (СИ) - Мин Макс (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt) 📗

   Бесспорно, эти образы в значительной степени вызывал у меня Энди своими рассказами. Он очень хорошо и во всех подробностях знал историю утёса, так как отец его тоже служил здесь в гарнизоне. Кроме того, он обладал особым талантом рассказчика: казалось, что живые люди говорят его устами и прошлое встаёт перед вашими глазами. Этот дар Энди и живой интерес, с которым я слушал его, очень сблизили нас. Я не мог отрицать, что он мне нравится, и скоро заметил, что и я ему нравлюсь.

   Я бы солгал, сказав, что пребывание моё на Бассе было во всех отношениях приятным. Нет, оно казалось мне убежищем, где я укрылся от всех своих треволнений. Скалы и глубокое море предохраняли меня от новых покушений; я чувствовал, что жизнь моя здесь в полнейшей безопасности. Но порою мне очень хотелось активных действий, согревающих кровь адреналином.

   Приходили другие мысли, и меня начинало преследовать воспоминание о Джеймсе Стюарте, страдающем в тюрьме, в то время как я наслаждаюсь отдыхом на природе. Тогда меня охватывало мимолётное волнение, я не мог простить себе свою столь долгую бездеятельность. Мне казалось, что его вполне можно было бы уже вытащить, пусть даже взяв штурмом крепость.

   На Басс мы прибыли тридцатого августа, суд над Джеймсом Гленом Стюартом должен был начаться двадцать первого сентября, в четверг. Но мне надо было прибыть в Эдинбург на несколько дней раньше. Естественно, я не собирался ехать в Инверари вместе с прокурором Грантом или даже со стряпчим Стюартом. Кстати, я должен был встретиться с последним семнадцатого сентября. Был ещё один Джеймс, который Мор или МакГрегор, отец Катрионы, также не был позабыт. В принципе его освобождением должны были заняться те горцы, которые находились сейчас в Шосе. Уже к десятому сентябрю они должны были выдвинуться в Эдинбург и отслеживать перемещения Мора между крепостью и домом Генерального прокурора. А отбить его планировалось в субботу, восемнадцатого сентября, чтобы уже в ночь на девятнадцатое отправить на заранее зафрахтованном бриге "Репейник" во Францию. Но я всё-же собирался понаблюдать за этой операцией со стороны. Подстраховка ещё никогда никому не мешала.

XV.

   Я пока мало говорил о хайлэндерах. Все трое были приверженцами Стюартов, что не оставляло сомнения в том, какую политическую партию они поддерживают. Если коротко, то они были наиболее истыми якобитами из всех которых мне довелось здесь встречать. Все они знали всего два-три слова по-английски, но один Кайл МакЛарен, их старший, считал себя достаточно знакомым с этим языком, чтобы пускаться в разговор, однако, когда он всё же решался на это, его собеседники, не знающие гэльского, очень часто бывали совершенно другого мнения. Хайлэндеры все как один были боевитые, непростые люди, гораздо более благовоспитанные, чем можно было предположить по их разбойничьему внешнему виду. С самого начала они относились ко мне с подчёркнутым уважением, почти как к вождю клана. И это было не удивительно, ведь жалованье им платил именно я.

   За короткое время пребывания в Шосе их командир вбил в них основы воинской дисциплины -- впрочем, я могу и ошибаться, возможно им и до того удалось где-то послужить. Хотя вряд ли они участвовали в восстании сорок пятого-сорок шестого годов пятилетней давности, кроме старшего, старого соратника Алана Брэка, мужчины лет сорока. Но распоряжения, не говоря уже о приказах, они бросались исполнять мгновенно и без рассуждений, даже если не совсем понимали их.

   Ещё мне нравилось как они ухаживают за своим оружием. После каждой тренировки они тщательно правили свои шпаги и кинжалы, регулярно проверяли заряды в пистолетах и состояние пороха в пороховницах. Пистолеты их были обычными для этого времени, однозарядными, но надёжными машинками от лучших современных оружейников, стоившими втрое дороже обычного ширпотреба. И было заметно, что горцы чуть ли не молятся на них.

   Надо признаться, что особого взаимопонимания между нами так и не возникло. Я им казался наверняка очень странным. Во-первых тем, что исступлённо тренировался в фехтовании и метании ножей -- по их мнению это не являлось достойным занятием для богатого джентльмена и лэрда. Но гораздо большее непонимание у них вызывало то, что я в солнечные дни изображал из себя нудиста, разгуливая целый день в одних батистовых подштанниках, щеголял коричневым загаром, и часто купался в холодных морских водах. По их строгому убеждению истинный вельможа должен был быть белый как сметана, передвигаться как беременная утка и не поднимать ничего тяжелее чем вилка за обедом. Так что они за моей спиной часто обсуждали своего нанимателя, особенно за игрой в кости. Нет, я не подслушивал, просто у меня слух хороший. Да и гэльский я уже немного понимал, с пятого на десятое, но всё же... Но не надо думать, что время на скале Басс у них проходило только в одних развлечениях и зубоскальстве.

   Мне казалось, что в этом пустынном месте, среди развалин бывшей тюрьмы, неумолчного шума моря и криков морских птиц, они ощущали какой-то суеверный страх. Они часто на износ тренировались в фехтовании и поднимали тяжёлые камни, чтобы развить выносливость -- к сожалению стрелять из пистолетов на острове мы опасались, чтобы не привлекать лишнего внимания. Когда же делать было нечего, они или ложились спать -- казалось, это никогда не надоедало им, -- или же слушали страшные истории, которые рассказывал им Кайл. Когда же эти развлечения были невозможны -- например, двое спали, а третий не мог последовать их примеру, -- то я видел, как тот, что бодрствовал, напряжённый, как тетива лука, прислушивался и глядел вокруг с постепенно возрастающим беспокойством, вздрагивая, бледнея, сжимая руки в кулаки. Я не имел случая узнать, какого рода страхи волновали хайлэндеров, но беспокойство их было заразительно, да и самое место, где мы находились, подсознательно рождало тревогу. Я не могу найти подходящего выражения по-английски, но по-шотландски Энди твердил неизменно:

   --  Да,  -- говорил он, -- Басс -- жуткое место.

   Мне оно тоже представлялось таким. Жутко в нем было ночью, жутко и днём; странные звуки -- крик бакланов, вой ветра в камнях, плеск моря и эхо в скалах -- постоянно раздавались в наших ушах. Таков был Басс даже в мягкую погоду. Когда же волны становились сильнее и ударялись об утёс, шум их напоминал гром или барабанный бой, -- страшно и одновременно весело было слышать их! Но и в тихие дни Басс мог нагнать страх на любого, не только на не привыкшего к морю хайлэндера, -- я сам это несколько раз испытал на себе, так много таинственных, глухих звуков раздавалось и отражалось под сводами скал. Когда я думаю о Бассе, мне вспоминается рассказ Энди и сцена, в которой я принимал участие, -- сцена, совершенно изменившая наш образ жизни и оказавшая громадное влияние на мои мысли. Случилось как-то вечером, что я, задумчиво сидя у очага и вспоминая мотив Алана, начал тихонько насвистывать его. Вдруг мне на плечо опустилась чья-то рука, и голос Кайла велел мне замолчать, потому что это нехорошая песня.

   --  Нехорошая? -- спросил я. -- Почему же?

   --  Потому что это песня привидения, -- сказал он, -- у которого голова отрублена от туловища.

   --  Здесь не может быть привидений, Кайл, -- заметил я, -- они не стали бы тревожиться только для того, чтобы пугать бакланов в такой глуши.

   --  Вы думаете? -- спросил Энди. -- Могу уверить вас, что здесь издавна водилось нечто намного похуже привидений.

   --  Что же здесь было хуже привидений, Энди? -- спросил я с неподдельным интересом.

   --  Колдуны, -- сказал он зловеще, -- или, по крайней мере, один колдун. Это странный рассказ. Если хотите, я расскажу вам его, -- прибавил он.