"Фантастика 2024-5". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Ляпина Юлия Николаевна (версия книг TXT, FB2) 📗
Детей Эриаты и еще около дюжины ребятишек разного возраста стражи обнаружили в порту, в трюме корабля, набитого полотном. Тюки ткани глушили стоны и плач, а железные клетки служили надежной тюрьмой для несчастных.
Детей вернули матери, и мне пришлось позаботиться о вдове, отправив ее с надежным стражником в одно из королевских поместий.
Также по моему распоряжению были обысканы все местные бордели. В этих заведениях обнаружилось около двух дюжин молодых девушек в цепях. После осмотра доктора их отправили в монастырь Светлых сестер.
За всеми делами я нашел минуту, чтобы написать Инире записку. Граф Радолен отнес ее, но вернулся без ответного письма. Было немного странно. Возможно, Ини занята подготовкой к свадебным торжествам?
Остаток дня я провел в кабинете, получая доклады от стражников, городских судей и лекарей. Оказалось, главный судья города был в курсе торговли людьми и даже имел с нее проценты. Именно его подпись стояла на всех бумагах, передающих сирот под опеку «дядюшки».
Попутно были вскрыты и другие злоупотребления властей, так что вечером пришлось распорядиться строить на площади длинную виселицу. Конфискованное у преступников имущество должно было пойти на компенсации сиротам и найденным детям, а еще часть – на выкуп тех, на продажу кого обнаружились бумаги.
Все эти хлопоты затянулись глубоко за полночь, так что прийти к Инире у меня просто не было сил. Кроме того, лорд Иан намекнул, что покои невесты охраняют его люди и попасть туда тихо не выйдет.
Поутру меня вновь взяли в оборот советники: ночью из порта попытался прорваться барк, груженый бочками с вином, но стражники были начеку и задержали корабль. На нем обнаружились не только дети и девушки – в каютах прятались чиновники, до которых проверяющие еще не добрались.
Казнь назначили через час после рассвета. Я устало потирал красные от недосыпа глаза, но признавал правоту лорда Иана: откладывать наказание нельзя. Палач в Иргуне был свой, так что все приготовления были сделаны очень быстро и за счет города.
Меня облачили в традиционный синий камзол с золотым шитьем и проводили на крыльцо ратуши. Там уже ожидали уцелевшие почетные граждане города и свита. Немало первых лиц городского совета взирали на меня с ужасом. Им тоже предстояли допросы, но у них была возможность обелить себя, особенно если их имен не обнаружат в списках «откатов».
Леди смотрели на казнь с балкона ратуши. Даже с такого расстояния я видел, что моя соколица бледна, а ее дамы чрезмерно веселы.
Чуть позже к Инире присоединилась Аделаида со своими подругами. Девушки уже избавились от монашеских серых одеяний, и гвардейцы охраны посматривали на балкон с большим удовольствием.
Я долго думал, стоит ли допускать племянницу к подобным зрелищам, но потом решил, что ей будет полезно увидеть, к чему может привести принятое неверное решение.
Получивших смертный приговор чиновников и торговцев в их обычной богатой одежде усадили в телеги возле тюрьмы и привезли на площадь. По дороге толпа жадно глазела на них. Многие горожане шумно удивлялись, что столь прилично одетые люди могли вершить такие страшные дела.
На площади палач по одному выводил их на помост и, сдернув с преступников пелиссы и камзолы, давал взамен грубые рубахи, которым надлежало стать и саванами.
После наступало время глашатая: молодчик в ярком камзоле громко читал описание вины преступника и приговор, вынесенный королевским судом. Его звонкий голос врезался в гул толпы, как нож в масло.
Когда перечислялась вина приговоренных, горожане подняли ропот, в преступников полетели огрызки яблок и пирожков.
Когда глашатай объявил, сколько детей было продано в рабство, главного судью города едва удалось отбить у разъяренных женщин. Особую роль сыграло то, что в ходе следствия достоверно узнали – изрядное количество детей просто похищалось в небогатых кварталах.
Однако, жалея этих несчастных женщин, я все же не стал устраивать из казни зрелище – отменил предложенное судебной палатой четвертование, вырывание языка и отрубание рук. Всех было велено повесить, и лишь главного судью, знающего, что творится в городе, все единодушно приговорили к смерти от голода.
Тесная железная клетка уже была взята с корабля работорговцев и установлена на высоком помосте. Прежде видного городского чиновника ввели в клетку и заварили ее, не оставив двери вообще. Теперь он должен был наблюдать, как гибнут на виселице те, кто платил ему за преступные решения.
На балконе, где стояли дамы, было удивительно тихо. Вначале фрейлины пытались поддержать толпу одобрительными криками. Однако дамы Аделаиды стояли смирно, а Инира цыкнула на прочих, упрекнув их в неприличном поведении, и леди умолкли.
Едва закончилась казнь, я встал с кресла и велел подавать кареты к заднему крыльцу – площадь была так запружена толпой, что выбраться оттуда не представлялось возможным.
Пока слуги готовили кареты, меня одолели чиновники. Отсутствие короля в течение месяца привело к тому, что гора бумаг сопровождала меня везде – даже в спальне.
Уроки фехтования пришлось сократить, трапезы и смена костюмов превратились в краткие передышки, и даже во время принятия ванны мне зачитывали некоторые бумаги, требующие размышления.
Перебирая свитки, я отметил, что многие придворные были явно разочарованы тем, что я не пожелал задержаться до конца действа. Они тянули головы в сторону площади, стремясь рассмотреть то, что там происходило.
Но мне противно было видеть, как палач распродает одежду казненных. В это же время бесплодные женщины старались оторвать клочок камизы повешенного, а мужчины выкупали куски веревок на магические амулеты и талисманы, приманивающие удачу.
Когда я сел в карету, мне подали две записки: одну от Иниры, другую от Аделаиды-Констанс. Я торопливо распечатал простой белый конверт с четкой подписью вместо адреса:
– Ваше Величество, – писала моя будущая невеста, – дабы избегнуть в этом городе повторения истории с несчастными сиротами, я предлагаю вашей военной академии и лучшему монастырю Светлых сестер устроить приют на границе небогатых кварталов. Для этого потребуется лишь ваше распоряжение и выделение некоторой суммы для ремонта или строительства подходящего здания…
Дочитав письмо, я невольно расстроился, что в этой короткой записке не было ничего, сказанного мне лично – только королю, блюстителю закона. Однако ровные строки не давали простора чувствам.
Легкомысленный розовый конвертик, украшенный бумажной розой, я открыл во вторую очередь.
Аделаида писала:
– Ваше Величество, глубокоуважаемый мой дядюшка! – (Вот уж когда я в полной мере ощутил свой возраст!) – Печальное происшествие с бедными сиротами и юными девушками привели меня к мысли, что в Иргуте необходимо устроить приют…
Я рассмеялся и тут же надиктовал графу Радолену новый указ:
– Радолен, возьми лист для королевских указов и пиши. Военной Академии Вадерии и обители Светлых сестер именем его величества короля Вайнора Эльмера Вадерского повелеваю…
Граф усилено строчил приказ об учреждении двух приютов: военного для мальчиков и сестринского для девочек. Деньги должны выделить город и благотворители, контроль над работой приютов остается во власти короны.
Я проверил бумагу:
– Отлично, граф! Отдайте переписать в трех экземплярах и разошлите адресатам.
Квариллиец кивнул и тут же убежал, спеша поспеть до отправки карет.
В этот момент мне попалось в толпе придворных знакомое лицо:
– Лорд Бринвальд, подойдите! Садитесь в карету, – пригласил я.
Придворные тут же перестали глазеть на площадь и уставились на новенького, обратившего на себя внимание короля.
Молодой, скромно одетый мужчина поклонился и выполнил мое распоряжение. Мы молчали, пока копыта лошадей не застучали по мостовой.
– Дикран! – отбросив церемонии, я крепко стиснул его в дружеском объятии. – Какими судьбами?
– Лорд Иан приказал быть поблизости, – пожал плечами младший сын графа Бринвальда. – Сказал, грядут торжества и мои способности здесь не помешают.
