Последний солдат СССР (СИ) - Шу Алекс (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
- Хочешь по-честному? Я даю тебе шанс. Единственный. Решим все здесь и сейчас. Давай, начинай.
Бык немного оживляется. Даже истошно воющий Трофим чуть притих.
Атаку гопника я чуть было не пропустил. Уйти от прыжка Быка смог только в последний момент. Очень резвый парень, придется ему немного прыти поубавить. Для начала пробиваю ему короткий боковой по ребрам, потом, сместившись в сторону, вбиваю голень ему в бедро.
Бычара морщится, но пытается огреть меня кулаком с размаху. Нырком ухожу от этого деревенского удара и всаживаю в него крюк в челюсть. Противник плывет, но не сдается, пытается отмахиваться. Ему удается схватить рукав куртки. В следующий момент мощный пинок в живот отбрасывает меня к стенке гаража. Бык бросается на меня, обхватывая своими огромными ручищами. Они пригибают меня к земле, пытаясь перевести в партер. Хрен, у тебя это получится. Кулаком коротко пробиваю в область паха. Удар получается не очень сильный из-за неудобного положения. Бык содрогается, его хватка слабеет, но держать меня продолжает. Мне удается немного выпрямиться. Перемещаюсь круговым движением, чтобы Бычара оказался спиной к стенке. Ладонями вцепляюсь в голову противника, большие пальцы быстро нащупывают глаза и надавливают на них. Бык вскрикивает. Его захват разрывается. Но лишать его зрения я не собираюсь. Давлением на глазные яблоки отодвигаю его голову назад, а потом с силой дергаю её вперед, навстречу резкому движению моего лба. 'Бычок' - моя коронка, еще с 'прошлой' жизни. Сильный и эффективный удар. Но бить его тоже надо уметь и знать куда. Долбанешь головой немного ниже - рассечешь себе лоб об зубы. Ударишь слишком высоко - можешь сам нокаутировать себя башкой соперника. Да и бить следует 'футбольным' движением, чуть доворачивая голову вбок. Тогда можно не бояться оглушающей отдачи. Лучшая мишень для 'бычка' - переносица. Туда я и целю. С сочным хрустом она проминается под моим лбом. Бык опять орет. На меня брызгает кровь, разлетаясь каплями по куртке. Гопник медленно сползает по каменной стенке. Между его пальцами, прижатыми к лицу, текут темные струйки.
Трофим, негромко подвывая и держась за покалеченные места, наблюдает за нами. Похоже, он еще не отошел от шока. Ищу глазами отфутболенный выкидной нож. В проеме между гаражами ярким пятном выделяется наборная пластмассовая рукоять. Подбираю её и подхожу к стонущему Быку. Он замолкает, убирает окровавленные руки от лица, и опасливо пытается отодвинуться в сторону от меня.
Нажимаю на кнопку. Щелчок и перед его глазами тускло блестит хищное стальное лезвие.
Беру рукой Быка за воротник, приставляю острие к его шее.
- Мы договорились? - холодно интересуюсь у перетрусившего сявки.
Бык послушно кивает.
- И еще, к Ане больше не лезь. Пусть она сама выбирает, как ей жить и с кем общаться. Ты все понял?
Гопник секунду ломается, но лезвие прочерчивает алую полосу под подбородком. Бычара, испугано смотрит в мои глаза, и, встретившись со злым взглядом, выдавливает 'хорошо'.
- Вот и отлично, - отпускаю его воротник, и демонстративно вытираю окровавленное лезвие об его куртку - а чтобы ты остыл, как следует, и в горячке не наломал дров, я тебе больничный выпишу.
Хватаю его за бицепс, фиксируя положение тела. Коротко бью низом кулака как молотом в середину ключицы отморозка. Раздается негромкий хруст. Бык опять вскрикивает, лоб отморозка покрывается капельками пота. Все, теперь он будет долго лечиться. И правую руку поднять не получится. Можно было разломать ему колено. Но не хочу делать Быка инвалидом. Все-таки он еще несовершеннолетний.
- Ну вот и все, - окидываю доброжелательным и веселым взглядом гопников, - Все вопросы сняты. Или кто-то с этим не согласен?
Сявки угрюмо сопят, отворачивают взгляды, и высказываться не рискуют.
- И не вздумайте что-то рассказать ментам. Не надо. Над вами весь район будет ржать. Не говоря уже о том, что поверят мне, а не вам. А потом станет еще страшнее и больнее.
Сверлю глазами Трофима. Он перестает завывать, и пытается подальше отползти от меня. В глазах его плещется ужас. Этот точно ко мне больше не полезет.
Окидываю взглядом своих противников. На меня опять накатывает 'озарение'. Вся мерзкая жизнь двух моральных уродов оказывается передо мной как на ладони. Смотрю на стонущих и воющих гопников и понимаю: они получили по заслугам. За свою короткую жизнь отморозки совершили множество подлых поступков.
- Хочу добавить. Если вдруг вы передумаете, и решите сообщить органам о том, кто и за что вас сегодня избил, сушите сухари и готовьте котомки со сменным бельем и папиросами. Сидеть на зонах придется очень долго.
Гопники напряженно слушают меня. Даже стонать перестали.
- Я знаю о вас все, - мой взгляд упирается в Быка, - ты месяц назад украл из подсобки гастронома продукты и три ящика водки.
Отморозок вздрагивает и изумленно смотрит на меня.
- 23 августа вы вместе со Шпилем избили и забрали тридцать два рубля с мелочью у двух пьяных мужиков около автобусной остановки.
Теперь уже челюсть отвисает у Трофима.
- Так, что давайте, доносите, мне просто не терпится рассказать нашей доблестной милиции о ваших славных подвигах, о попытке затягивания в подвал четырнадцатилетней девочки с целью изнасилования. Думаете, если у неё родители алкоголики, вам все с рук сойдет? Можно еще вспомнить о воровстве мелочи в раздевалке ПТУ, отбирании денег и избиениях школьников, ночных гоп стопах в парке. Участковый будет прыгать от счастья, получив информацию о ваших проделках. Виктор Петрович, ваш инспектор по делам несовершеннолетних тоже будет невероятно рад. Вы его еще за прошлые годы достали до самой печенки. Думаю, наш советский суд, с их помощью, гарантированно выпишет вам путевку на несколько лет с бесплатным питанием и проживанием.
Отморозки смотрят на меня круглыми глазами. Бык что-то невнятно мычит. Из открытого рта Трофима капает струйка вязкой слюны. Настоящий олигофрен. Его не в тюрьму, а в дурку сажать надо. Вижу, мне удалось достучаться до их тупых мозгов, и объяснить, что произойдет, если они скажут обо мне хоть слово.
- Кстати, за девочку, которую вы хотели изнасиловать, особо любвеобильному добавка полагается.
Резко подскакиваю к Трофиму, и носком добавляю ему по яйцам. Отморозок визжит тонким голосом и сворачивается в клубок, держась за причинное место. Запястье его уже не волнует. Страшная боль в отбитых мужских принадлежностях корежит морального урода.
- Ладно, мне пора. Надеюсь больше не увижу ваши мерзкие хари поблизости.
Покидаю место боя, оставляя позади две распластанные на асфальте и стонущие фигуры. Живот немного побаливает после удара ноги, но терпеть можно. Складываю и засовываю нож в карман куртки, подбираю палку. Возвращаюсь в свой наблюдательный пункт. Используя воду из фляги, отмываюсь от грязи и крови. Бросаю куртку и ножку от мебели в сумку. Достаю 'Командирские' и надеваю их себе на руку. 20:40. Мне пора домой.
* * * * *
Осторожно открываю входную дверь. Хочу тихонько прошмыгнуть в свою комнату, но не получается. Мама, услышавшая скрежет открываемого замка, уже стоит на пороге прихожей.
- Ну и где тебя носит? - недовольно интересуется она, - уже двадцать минут десятого.
- Мам я в курсе, - спокойно отвечаю родительнице, - с ребятами гуляли, вот и задержался немного.
- Гуляли? - мамин взгляд становится подозрительным, - а сумка тебе зачем? А ну дай её сюда.
- Пожалуйста, - без колебаний вручаю сумку прямо в протянутую ладонь. Мне беспокоиться не о чем. Бинокль, дубину, нож, завернув в большой кулек, спрятал в укромном месте на чердаке. Плед и куртку выкинул по дороге. Одежду было немного жалко, но на ней могли остаться следы крови. Конечно, сявки не побегут меня сдавать, но лучше перестраховаться и избавиться от лишней улики. Да и куртка все равно была старая и уже сильно жала в плечах.
