Еще один герой - Вегнер Роберт M (библиотека книг .TXT) 📗
Когда он втянул покров, Седьмая и Тридцать второй перестали существовать. Те, кому очень повезло, погибли быстро, те, кому просто повезло, — вышли без повреждений, остальные медленно умирали, пока кожа сходила с их тел, кристаллизовавшиеся кости резали плоть или кровь больше не могла переносить кислород. Половина личной брони отказала, и к счастью, в большинстве случаев ее носители к тому моменту уже были мертвы. Было не так уж много худших вещей, чем торчать в окаменевшей скорлупе и ждать, пока палколап наколет тебя на одну из своих пик. То же самое происходило и с оборудованием. У полковника на экране были актуально обновляемые данные. Они потеряли связь почти со всеми танками, только на восточном конце поля еще осталось несколько экипажей, большая часть боевых машин и пустышек тоже отказали. Даже если артиллерия — минометы и пушки — еще могла стрелять, снаряды взрывались в стволе, в воздухе или не взрывались вообще. Они проиграли меньше чем через десять минут после высадки.
В штабе царило замешательство, все кричали, размахивали руками, кто-то громко молился, кто-то из младших офицеров спрятал лицо в ладонях и по-детски расплакался. Полковник Стэнли Кон-Кавафа смотрел на это, ощущая перехватывающий горло спазм.
Он вскочил с кресла с такой силой, что оно полетело под стену. В несколько шагов оказался возле рыдающего лейтенанта, рывком поставил на ноги и вздернул вверх, шарахнув о большой тактический экран так, что по изображению пошли волны помех.
— Тишина!!!
Он и не думал, что умеет так орать.
— Лейтенант Нокс, ты жалкий, гребаный ублюдок. Они там погибают, лишились связи и не знают, что происходит, а мы единственное, что у них осталось. Еще раз увижу, что плачешь, — лично раскрою тебе башку. Уяснил?!
Он приставил мужчине пистолет к голове.
— Уяснил?!
Все замерли, некоторые в позах довольно странных.
— Мэйсон, установи связь. Пусть все, кто сумеет, отступают на запад. Кеновски, найди наилучшие площадки для посадки «тушканчиков», разомкнутым строем, чтобы он не прикончил их одним взмахом. Лейтенант Чжоу Ли, данные по всем исправным пустышкам, автоматическим расчетам и танкам. Лозерт, артиллерия: что осталось и сколько у них боезапаса. Покров не уничтожил всего. — Кон-Кавафа отпустил наконец лейтенанта. — А ты — высморкай нос и проверь, что с транспортами тяжелого оборудования. Шевелитесь!
Штаб ожил. Полковник вернулся на место, поставил кресло, надел наушники.
— Хорошая работа, Стэнли, — услышал он.
— Спасибо, господин генерал.
— Где бомбардировщики?
— Сто километров от Абандалакха, господин генерал. Ждут.
Тишина. Старик вот уже час как не выходил из своего кабинета.
— А порт?
— Подтвердили «Голубого парня». Командир охраны порта сказал, что приказ выполнит, только когда увидит белки глаз первого калеха.
«Голубой парень» — приказ о взрыве всех строений порта, в первую очередь — орбитального лифта. До этого времени калехи не разу не выказывали ни малейшего интереса к выходу с поверхности планеты. Не было у них летающих машин, даже самых примитивных, вроде воздушных шаров или планеров. Но на Земле у кого-то был пунктик насчет Чужих, захватывающих лифт и выдвигающихся в космос. Когда этот порт падет, у них останется еще два, в ста пятидесяти и двухстах километрах. Они никогда не эвакуируют отсюда всех людей.
— Ладно. Сколько осталось исправных пустышек?
— Высадилось шестьдесят, сейчас, согласно отчету, осталось только одиннадцать… нет, уже десять. И только пять могут двигаться.
Он не знал, зачем это говорит, у старика ведь собственный тактический экран.
— Хорошо. Соединяйтесь с ними и запускайте «Славу героев».
— Слушаюсь.
— Как только выведем людей, бомбардируем всем, что есть.
— Так точно!
Кон-Кавафа отвернулся от экрана, отдавая короткие приказы. «Всем, что есть». Ходили слухи о четырех стомегатонных боеголовках, присланных с Земли как раз для такого случая. Если одна взорвется хотя бы в десяти километрах от Абандалакха, даже покров вероятности ему не поможет. «Но ударная волна может повредить лифт в порту, — подумал полковник. — Мы отрежем ниточку, на которой висим, чтобы убить тварь, которая вцепилась нам в пятки».
Едва исчез покров вероятности, взрыв, рев выстрелов и залпов из автоматического оружия тоже стихли. Она несколько раз поглубже вздохнула, радуясь вкусу воздуха. Кто бы подумал, что пыль, грязь, разлившееся топливо и гарь могут соединяться в такие прекрасные букеты? Она прикрыла глаза и болезненно улыбнулась, когда мысль, которую некоторое время она пыталась загнать поглубже, все же вылезла наружу.
«Он выиграл, верно? Зверь победил их одним движением, словно сметая метлой банду муравьев, которые вползли в его корзинку для пикника. Резервов, которые мы держали на черный день, едва хватило на пятнадцать минут».
Что-то загремело металлически, заскрежетало и ударило в пол. «Пришли, пришли за мной…» Она прикрыла глаза. «Господи, дай мне сил».
Сильный рывок отбросил кусок потолка, что прижимал ей ноги, в сторону, и вдруг сама она оказалась в воздухе. Удар спиной о стену был как падение с нескольких метров на землю. Она охнула и открыла глаза.
Угловатая маска с едва обозначенными отверстиями, имитирующими глаза, висела в нескольких сантиметрах от ее лица, а бронированная ладонь вцепилась в сутану на ее груди и медленно вдавливала сестру в холодный аллобетон. «Завиша. Он выжил?»
— Скажи мне, — загудело из-под маски, — сестра, поскольку ты ведь из монашеского ордена, хоть я и не могу распознать цветов, кто я? Завиша ли я из Гарбова, герба Сулима? Староста крушвицкий? Кто те демоны снаружи, монстры из сна? Это какое-то испытание? Испытание, которому подвергает меня Богородица? Что случилось с моими кнехтами? Кто те, что падали с неба, дабы сражаться с чудовищами? Что тут вообще, Господь милосердный, происходит?
«Ох, машина взывает к имени Господа, а столько людей позабыло уже, как это делается». Она невольно улыбнулась.
Кулак размером с ее голову ударил в стену, углубившись в нее на добрых полсантиметра. Покров, должно быть, изменил свойства аллобетона.
— Не смейся надо мной, женщина. — Он встряхнул ее и поднял повыше. — Не смейся надо мной, потому что, клянусь…
Он замолчал, запнулся, встряхнул ее снова, словно тряпичную куклу.
— …клянусь… Что происходит?
Железные пальцы разжались, и сестра Вероника тяжело свалилась на пол. Вспыхнула боль в изувеченных ногах, она закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Он снова схватил ее за горло, снова поднял, сжал пальцы.
— Что со мной происходит? Что… ты со мной сделала…
Ладонь его была такой большой, что она чувствовала: пальцы смыкаются у нее на затылке. А потом она вдруг оказалась не в силах набрать в грудь воздуха, сердце застучало, перед глазами заплясали черные пятна, а боль в раненых ногах куда-то исчезла. Остался только железный обруч на ее горле.
— …почему… — отдающие металлом слова доходили словно из-за стены. — …почему я слышу в голове голоса… кто тот, кто ко мне обращается… что происходит…
Она сумела открыть рот и издать тонкий писк. Сквозь застилающую глаза темноту увидела, как он поднимает вторую руку.
И внезапно ее подхватил водоворот.
«Тушканчики» крутились вокруг Абандалакха, готовясь к последнему заданию. Должны были одновременно приземлиться, забрать остатки пехоты и удирать, что есть сил в двигателях. Если тварь развернет покров, ни один не сумеет оторваться от земли. Бомбардировщики закладывали широкий круг километрах в восьмидесяти от твари. В три раза дальше, чем могут дотянуться его щупальца.
— «Слава героев» активирована, господин полковник. Уцелевшие пустышки подбирают личности.
До сих пор не проводили и приблизительной симуляции, как пустышки с квази-личностями разных полководцев поведут себя плечом к плечу на поле битвы. Лучше всего оправдывал себя следующий вариант: один герой плюс пара десятков обычных, невписанных автоматов. «Слава героев» была стратегией настолько же отчаянной, как и «Прыжок вниз головой».
